Книга Сила Воли - Юрий Иванович

«Понять бы ещё, что это со мной происходит? — сам с собой мысленно беседовал мемохарб. — Ну и быстрей надо определиться: как, с кем и куда идти. Но в любом случае: медицина местная — превыше всего. Значит пока я на верном пути. А всё остальное?.. Приложится!»

Придя к таким выводам, распределил оставшуюся ночь. Три часа — спать. Час — на передачу нужных знаний Анастасии. Ну и оставшийся час — на приготовление плотного, сытного завтрака. День предстоял насыщенный, неизвестно удастся ли толком пообедать. А тело своего реципиента ещё предстояло долго и настойчиво откармливать. Да и подругу не следовало оставлять голодной:

«Может она тогда быстрей придёт в норму и к своему телу допустит?..»

28 глава

Проводив Настю утром на занятия, Киллайд там же встретился с новым знакомым, профессором биологии Горного института. И уже с ним поехал на пролётке в мединститут. Причём по дороге, весьма благожелательно настроенный преподаватель дал массу полезных, крайне важных советов по поводу предстоящего знакомства. Общение предстояло ни много, ни мало со старшим преподавателем будущих врачей, тоже биологом. Потому и наличествовали общие знакомые, определённые научные контакты и непосредственная профессиональная солидарность между коллегами.

Но они-то ладно, хорошими знакомыми смотрелись. Вначале между собой о чём-то пошушукались. О вот потом началось непосредственное собеседование с гостем:

— Ну-с, молодой человек, и чем вы можете заинтересовать наше высшее учебное заведение? — блеснул линзами своих очков старший преподаватель. — И учтите: только из уважения к своему коллеге и к вашему родственнику, всеми уважаемому академику, я трачу на вас время.

— Тогда сразу попытаюсь показать свой уровень знаний в химии, биологии, фармакологии и анатомии человека, — взял быка за рога Киллайд, как говорили местные. — Попутно готов ответить на любые дополнительные вопросы.

И зачастил формулами, теоретическими выкладками и прочими знаниями, которые требовались для работы врачом. Сыпал датами, именами и фамилиями, приводил выдержки из статей и легко выдавал ссылки на упоминающиеся научные труды. При этом очень чётко старался очертить верхнюю границу своих знаний уровнем крепкого второкурсника. Конечно, насколько он сам сумел определить эту границу.

Получалось очень, ну очень прилично. Оба биолога-очкарика даже очки свои поснимали, просто воспринимая информацию на слух, словно наслаждаясь какой-то удивительной музыкой. А часа через два их прорвало лавиной вопросов. И все они касались именно фармакологии. Вот тогда и стало понятно потенциальному студенту, что он слишком сильно увлёкся, именно в этой дисциплине показав слишком уж неадекватные знания. Кое-что он по инерции упомянул настолько диковинное и ошеломительное, что подобное в здешней науке даже не рассматривалось.

Хорошо ещё, что всё прозвучавшее больше выглядело спорным, чем неким открытием. Так что ещё два часа трое собравшихся разумных громко спорили. Двое доказывали, что такого не может быть, а один постепенно сдавал позиции, шёл на попятную, признавал сырость и несвоевременность новых веяний и каялся в своём неуместном тщеславии. Дескать, позволил себе немножко пофантазировать и помечтать. Но теперь понял всю неуместность своего глупого самомнения и просит прощения.

Спор закончился блестящей победой признанных авторитетов. Но… После этого коллеги озадаченно хмыкали и многозначительно переглядывались друг с другом. Словно мысленно продолжали общения:

«Ну а если в самом деле провести такой эксперимент?!»

«Нас не поймут и высмеют!»

«И всё-таки?»

«Если честно, готов немедленно отправиться в лабораторию!»

По крайней мере, именно такой диалог мог иметь место, судя по кривящимся лицам преподавателей. Но сейчас и здесь следовало решить: что же делать с таким грамотным просителем:

— К сожалению, принять вас на первый курс никак не получится. Дополнительного набора у нас не существует.

— Понимаю. И не рвусь сквозь заколоченные двери. Но готов работать в институте в любом месте, чтобы иметь доступ в библиотеку и продолжать самообразование.

— У нас всего лишь полставки, и та — мизерная…

— Неважно. Я согласен.

— Ну и можем оформить вас как посетителя подготовительных курсов. Тогда вы сможете присутствовать на лекциях в главной аудитории, проводящихся для всего курса.

— Вообще великолепно! — искренне радовался парень. — На чьё имя и как писать заявление?

Закономерный итог. Такого перспективного студента не упустит ни один нормальный преподаватель, ратующий за свою альма-матер. Заявление было принято, кем надо подписано и заверено. Новый лаборант кому надо представлен, с местом работы ознакомлен. Ещё и соответствующую выписку дали: что такой-то имярек принят на работу в связи с крайней необходимостью. Именно такую бумагу и потребуют скорей всего в вербовочном центре. Всё-таки так просто, безнадзорно передвижение граждан по разным окраинам великой страны не допускалось. Власти старались каждого держать под строгим контролем. И если ты уж прибыл в тот же Иркутск как лицо, завербовавшееся на работу, то будь добр работай именно там, где тебе назначено будет.

Иначе… Негативных примеров хватало. И хорошо еще, что от преподавателей последовали полезные советы: как, к кому конкретно и за какой помощью обращаться уже в самом центре.

Именно поэтому оставалось сделать последнее, самое важное дело на новом месте. Ну, может и не самое, но одно из основополагающих, после завершения которого, можно вздохнуть спокойно.

Обедать было некогда. Так что Киллайд, распрощавшись с биологами и уже обоих пригласив завтра на свой «день рождения», заторопился в иное казённое место. А там его, притоптывая от легкого морозца на улице, уже ждала раскрасневшаяся Бельских. Ещё и губки обиженно вытянула:

— Санька! Где ты так долго? Уже час жду! Промёрзла, как Бобик!

— А чего внутрь не зашла погреться? — кивок в сторону мрачных, двухэтажных бараков, заставил девушку непроизвольно вздрогнуть:

— Ты что?! Там такой кошмар творится!

Шульга на это лишь снисходительно хмыкнул:

— Ну контора… Ну большая… И чо?

Но когда и сам оказался внутри этого скабрезного здания, сразу признал все опасения супруги обоснованными. Кучи людей, восседающих на своих вещах и приткнувшихся для сна в любом удобном уголке. Длиннющие очереди, тянущиеся по коридорам в разные двери. Вонь немытых тел. Едкий дым от печей. Гул, словно в растревоженном осином гнезде. Мельтешение лиц, которым удалось временно устроиться жить на втором этаже. Звон вёдер, в которых непрестанно носили воду, скрип грязных мешков, шелест промасленных газет. Смрад чего-то пригорелого и прогорклого.

И поверх всего — тяжёлые, физически ощущаемые взгляды, которыми обозлённые люди окутали вновь вошедших. Особенно Анастасии досталась порция нескрываемой похоти и завистливого пыхтения со стороны мужчин разного возраста. Чистенькая, прилично одетая, нереально красивая и воздушная, она могла показаться ангелом в этом скопище грешников.