Книга Аратта. Книга 5. Зимняя жертва - Мария Семенова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Найина долгим взглядом смотрела на племянницу, будто пытаясь проникнуть в ее тайные помыслы.
– Судьба царевны меня нисколько не занимает, – наконец сказала она холодно. – Но ее смерть принесла бы пользу Накхарану. Все складывалось так красиво! Аршаг казнил бы царевну за отравление жениха, и противоестественный союз Накхарана с Араттой распался бы навсегда! Род Афайя был бы покрыт позором; потеряв своего главу, он погряз бы во внутренних склоках и скоро утратил бы свое влияние, ушел в тень… Ну а мы забрали бы Ширама. Подменить тело на огненной краде несложно… А теперь придется придумывать что-то еще. Из крепости Афайя его будет выманить сложнее… Впрочем, думаю, саарсан сделает бо́льшую часть работы за нас, когда притащит туда свою желтоволосую дочь Солнца…
– Тетя, зачем вам Ширам? – с искренним любопытством спросила Янди. – Что вы собираетесь с ним сделать?
– Поверь, тебе понравится…
– Тетя!
– Я расскажу тебе, когда мы выберемся отсюда. Нам тут больше делать нечего. Ширам уехал и увез царевну, Аршаг клокочет от ярости, и пока всем не до тебя. Но когда накхи успокоятся, саари вспомнит о том, что собиралась тебя распотрошить, и тогда тебе придется объясняться, почему ты вдруг ожила… Давай пошли, хватит прохлаждаться!
Две женщины в черном выскользнули во двор из холодной кладовки и, ничуть не скрываясь, направились к главным воротам. В переполненной окрестным людом крепости, взбаламученной бесславным возвращением саара, никому не было до них дела. Вскоре они уже шагали по дороге – две накхини, старая и молодая, после дневных трудов возвращаются домой в свою деревню, мирно беседуя между собой.
– Погляди-ка, тетя! На башне огонь!
Янди, которой все чудилась нацеленная в спину стрела, обернулась, чтобы окинуть прощальным взглядом крепость Аршага. Там, на вершине нависающей над пропастью одинокой башни, полыхало пламя костра.
– Это еще зачем? – пробормотала Сидха.
– Видно, Аршаг кому-то послал весть.
– Это понятно! Хотелось бы знать кому – в той стороне только деревни козопасов…
– Может, там застава. Думаю, Ширама хотят перехватить по дороге.
– Что ж, пусть попытаются… – Найина отвернулась от башни. – Так что ты спрашивала? Зачем нам саарсан? Ну слушай! Ты, верно, знаешь, что в последние годы земли Аратты и сопредельные края страдают от бедствий, насылаемых богами. Трясется земля, со Змеева моря приходят огромные волны, реки выходят из берегов, порой превращая в озера целые равнины…
– Конечно слышала, а кое-что видела сама. Об этом уже давно твердят в столичных храмах, – дескать, люди разгневали господа Исварху…
– Не люди! Арьи! – оборвала тетка. – И не Исварху они разгневали. Напротив, неумеренным почитанием Солнца, пренебрежением всеми прочими богами арьи создали страшную опасность для мира. Они не понимают этого, просто не способны. Страшно подумать – сильнейшего и древнейшего из богов, Предвечного Змея, они объявили нечистым и порочным существом, имя которого надо стереть, а самого – загнать в темные бездны небытия. Разве не удивительно, что Отец и Мать страшно разгневаны?
– Надо же, – протянула Янди. – В земле Матери Даны я тоже все время слышала болтовню о какой-то подступающей большой беде. Они не понимают причин, но чуют приближение несчастья. Они хотели отвратить его великой жертвой, для которой наметили нашу царевну…
Сестра Найи фыркнула:
– Толку-то! Кровь арьев скоро польется реками, в этом нет сомнений, но ни единая капля ее не сможет отвратить гибель мира. Тут надо действовать совсем иначе. Колдуны из равнинных земель многое предвидят, но они трусы, не воины. Когда приходит враг, надо сражаться, а не откупаться! Не бежать от потопа, а направить его воды в нужное русло…
– И поэтому Ширам…
– Поможет нам воззвать к Отцу-Змею. Арьи при помощи своего Исвархи изгнали его из нашего мира. Пришло время ему пробудиться!
Янди озадаченно поглядела на тетку. О чем это она?
Седеющие волосы Сидхи шевелил ветер, зеленые глаза почти светились на смуглом лице, рассеченным грубым шрамом. Когда-то из-за этого шрама – и еще одного, искалечившего ногу, – Сидха ушла к жрицам Найи. А ее младшая сестра Ашья вышла замуж за бывшего жениха сестры. «Она бы могла быть моей матерью, – подумала Янди далеко не в первый раз. – И тогда я была бы саари и не тащилась бы теперь пешком в обносках, а ехала во главе своего войска…»
Издалека, со стороны гор, донесся глухой, долгий грохот. Он длился и длился, сперва медленно нарастая, потом понемногу угасая. Женщины остановились. Янди показалось, что земля на миг качнулась у нее под ногами.
– Где-то сошла лавина, – вслух заметила она. – Вот и зима настала!
– Рановато! – нахмурилась Сидха. – Сильных снегопадов еще не было…
– И так близко, – добавила Янди, всматриваясь в сумерки.
Сидха вдруг вскинула сжатые кулаки. Потрясая ими, она разразилась отборной бранью, проклиная Аршага, всех его предков, потомков и родственников.
– Что случилось? – изумилась Янди.
– Найя, Мать справедливости! Пусть Ширам уцелеет!
Снежный дракон
Высоко, очень высоко, почти на границе снегов, выше леса, там, где раскинулись лишь горные луга и каменистые пустоши, под отвесной каменной стеной горного лба пряталась маленькая бедная деревенька. Несколько домишек из обмазанных глиной камней, с плоскими крышами, напоминали не человеческие жилища, а скорее каменные норы. Между ними выше крыш поднимались рыжие стога запасенного на зиму сена, уже присыпанные первым снегом. Все, что можно, было обложено камнями, чтоб не унесли горные ветры; воздух пропитан запахом козьего и коровьего навоза.
Люди, которые здесь поселились в давние времена, почти все время проводили на пастбищах, лишь несколько раз в год спускаясь в долину. Да и что там делать, на полоске земли, стиснутой двумя стенами гор? То ли дело здесь, где раскинулся простор и на закат, и на восход. Вся долина оттуда была на виду. Глядя вниз, можно было легко разглядеть и заросшие лесом склоны, и белую извилистую нитку реки, и тянущуюся вдоль нее серую нитку дороги.
На завалинке у крайнего дома сидел бедно одетый старик с тощей седой косицей на затылке. Он поглядывал вдаль – туда, где солнце уже почти скрылось в синей дымке. Снизу, с пастбищ, доносилось глухое звяканье колокольчиков. Когда облака затягивали горы, в деревне было своей руки не разглядеть. Но нынешний вечер выдался прозрачным и ясным.
Перед стариком топтались двое малышей – грязные, лохматые, в измятой и порванной одежде. У мальчика было исцарапано лицо, у девочки распух нос, а под глазом наливался синяк. Оба смотрели на деда исподлобья, мрачно сопя.
Брови старика были грозно нахмурены, однако слова звучали ровно и спокойно. Всякий накх скорее убил бы ребенка, чем повысил на него голос.
