Книга Внучка алхимика - Лариса Шкатула

– Господин де Баррас сделал тебе комплимент. Говорит, что ты похожа на дворянку, – сказала по-русски Агриппине Соня.

– Неужто? – удивилась та, – а мне показалось, наоборот, он чем-то недоволен.

– О, нет, я всем доволен! – на чистом русском языке улыбнулся ей маркиз. – Вы приняли за недовольство некоторую мою растерянность. Я просто не ожидал такого приятного визита… Кстати, то, что я заговорил о Дон Кихоте, ошибка с моей стороны. Это отнюдь не женский роман, и немудрено, что ваше сиятельство его не читали. Роман может показаться неинтересными, в нем слишком много общих мест…

Соня оскорбилась. Она вообще не любила, когда мужчины подчеркивали своё превосходство перед женщинами, и думала, что француз, чья нация славится мужской галантностью, не станет этого делать, даже в такой не слишком деликатной форме.

– Я вас обидел? – вскричал маркиз, до того внимательно наблюдавший за выражением её лица. – О, мне нет прощения. На коленях молю ваше сиятельство о снисхождении!

Он и вправду встал на одно колено и нарочито покорно склонил перед нею голову.

– Встаньте, прошу вас! – Соня даже испугалась его экзальтации. – Уверяю вас, я ничуть не сержусь.

Флоримон де Баррас тут же поднялся и, как ни в чем не бывало, заявил:

– Я как раз собирался выпить чашечку кофе. Не составите ли вы мне компанию? А за кофе мы как раз и поговорим о том, что привело вас в наши славные края.

– Но кто.., – начала было говорить Соня, оглядываясь в поисках кого-либо из слуг – неужели он собирается подавать кофе лично?

– Конечно, у меня есть слуга, – де Баррас опять перешел на французский язык, – он как раз готовит поднос. Через две минуты я смогу предложить вам кофе.

– Вы хорошо знаете русский язык, – заметила Соня. – Вы были в России или у вас просто интерес к языкам?

– Возвращаю вам комплимент – ваш французский великолепен. А насчет интереса к русскому языку – тут целиком заслуга моего отца. Он обучал меня на случай, если сам не доживёт до того дня, когда к нам прибудет посланник от его знакомого – русского князя. Именно так все обстоит? Только передо мной не посланник, а прекрасная посланница?

Весь тон разговора, несмотря на спокойное и серьезное лицо хозяина отчего-то наводил Соню на мысль, что маркиз над нею потешается. Он знает что-то такое, чего не знает княжна, но что позволяет ему чувствовать себя на высоте положения.

Мысли Сони прервало появление ещё одного лица, молодого крупного мужчины, одетого в белый с золотом костюм и с подносом в руке. Костюм оказался ливреей слуги – иначе, почему тот держал в руках поднос? – но такой дорогой, что в нем не постеснялся бы показаться где-нибудь на балу иной аристократ. По сравнению с ним хозяин замка был одет куда проще.

Маркиз лишь повел рукой в сторону стола, и кто там – дворецкий, мажордом? – стал молча расставлять чашки на столе. Слуга делал это молча и сноровисто, ни на кого не глядя. Лишь однажды он украдкой поднял на Софью глаза. И она вздрогнула от страха, который навел на неё этот взгляд.

Отчего она так напряжена? Может, беспокойство ей передалось от Агриппины, которая со страхом смотрит на этого слугу. Ведь в замке не происходит ничего противоестественного, странного. Гостеприимный хозяин хочет угостить их кофе… Помнится, Воронцов тоже её чем-то потчевал. Ну да, это был бокал лимонада. После этого Соня несколько дней провела как в бреду. Но чего вдруг она вспомнила покойного?

– Антуан де Баррас – ваш дедушка? – рассеянно спросила она, вертя в руках чашку с кофе и отчего-то медля его пригубить.

– Почему – дедушка? Мой отец. Правда, он поздновато женился – в пятьдесят четыре года. Но судьба тасует человеческие судьбы, как рассеянный игрок карты, и порой выбрасывает не те карты, что нужно. Маменька была моложе отца на тридцать лет, а вот поди ж ты: она давно в могиле, а папа всё скрипит.

– Скрипит. То есть, вы хотите сказать, что мсье Антуан до сих пор жив?

– А что ему сделается, старому пню? – грубовато хохотнул Флоримон. Ведь ему "всего" восемьдесят девять лет! Говорят, у нас в Дежансоне не только грязи, сам воздух целебный. Вот старики и заживаются на белом свете.

Соня слушала маркиза и думала, как на глаза вянет владевший ею прежде образ французского рыцаря: честного, щедрого, отважного, защищающего стариков, женщин и детей и уж никак не говорящий о ком-нибудь из них в подобном тоне. Сколько ещё разочарований ждет её?

– Вы не пьёте кофе, княжна, – пожурил её маркиз. – Вам не нравится? У нас в Дежансоне мой Эмиль – признанный мастер в изготовлении этого напитка.

– Видите ли, мы недавно позавтракали, – вымолвила Соня, – и мадам де Шовиньи тоже потчевала нас кофе… Скажите, а я не могу поговорить с вашим отцом?

– Отчего не можете, – можете! – непонятно почему развеселился Флоримон де Баррас. – Я сам отведу вас к нему.

Соня поднялась и оглянулась на Агриппину.

– Ваша служанка подождет вас здесь, – увлекая княжну за собой проговорил маркиз. – Думаю, Эмиль не позволит ей скучать.

Он повел Соню прочь из залы по какому-то коридору и когда они отошли уже довольно далеко, ей послышался шум, как если бы что-то упало.

– Не обращайте внимания, Софи, – Флоримон крепче сжал её локоть. Скорей всего, Эмиль опять что-то уронил. Он такой неловкий!

Она высвободилась и проговорила:

– Если можно, идите впереди, я последую за вами.

– Повернуться к женщине спиной? Как можно! – в притворном ужасе он всплеснул руками.

– Ничего, ради спокойствия этой женщины, думаю, можно на несколько минут забыть об этикете… Ваш отец в самом деле жив?

Вопрос вырвался у неё непроизвольно, потому что атмосфера замка всё больше давила на княжну. Ей казалось, что она попала в клетку, дверца которой нарочито медленно закрывается. Притом, хозяин клетки внимательно следит, чтобы она отсюда не выскользнула. В такой ситуации ей оставалось одно: делать вид, что она ничего не замечает, и сохранять хладнокровие, а там… Время покажет, как говорит Агриппина.

Наконец Флоримон открыл ключом какую-то дверь и с поклоном пропустил княжну вперед.

– Представьте себе, папа, эта мадемуазель из России не верит, что ты ещё жив!

Соня оказалась в небольшой комнатке, где царил полумрак. Единственное узкое окно её, видимо, выходило на север, потому что на улице сейчас стояла яркая солнечная погода, а здесь свет, можно сказать, падал из тени.

В комнате стояла огромная кровать, на которой лежал дряхлый старик. В ответ на слова маркиза он медленно повернул голову и посмотрел на Соню неожиданно проницательными и не по-старчески ясными глазами.

– Вы и в самом деле из России? – тихо спросил он.

– В самом деле, – так же тихо ответила Соня.

– Оставь нас одних, Флоримон, – проговорил старик.