Книга Кейн Черный Нож - Мэтью Стовер

- Кто-то. А кто-то - нет. Не об этом мы говорим.

"А о чем же?"

- Я могу помочь. Но ты должна помочь мне.

"Есть пределы, за которые я не желаю выходить".

- Прошу о немногом.

"Слушаю".

- Знаю, здесь скоро разольется говно. Сколько у нас, неделя?

"Меньше. Революция подобна лавине. Когда лопнет корка, можно лишь ехать сверху или позволить ей погрести тебя"

- Ага. Замешаны не только гриллы и твои агенты, да?

"Кейн, прошу. Пусть мы доверились друг другу, не жди, что я выдам все, что ты сможешь донести Поборнице".

- Вполне честно. Но дай мне еще поиграть в хитрого зверька, ладно? Твой Народ затеял нечто, что вызовет в Аду большой переполох - возможно, даже резню - а это станет веской причиной для полноценного вторжения... скажем, нескольких дивизий армии Анханы, которые Делианн скрытно разместил у границы. Он ведь уже толкует с липканским двором о Бедных Угнетенных Огриллонах и Гнусных Угнетателях Хриллианцах и что у Анханы Нет Территориальных Претензий, а Липке до сих пор дуется на Орден за его вялость в Равнинной войне, а значит, Делианн сможет полностью занять это место за две недели. - Я простер руки. - Каково?

"Две недели? Ты забыл, что теперь у нас есть железные дороги. И пароходы".

- Ага. Еще не привык. Спорю, что хриллианцы тоже.

"На то и рассчитываем. Сколько стоит твоя помощь?"

- Отмените Дымную Охоту.

Шепот стал скрежетом. "Проси другого".

- Но я хочу этого.

"Не ты ли тот тип, что сказал: нельзя устроить революцию, не разбив голов?"

- Нет, - ответил я. - Не тот. И я сюда приехал не ради революции.

"Думала, свобода для тебя вроде религии".

- Это кейнисты. Не путай святое писание с реальностью.

"Что есть реальность?"

- Многие меня спрашивают.

"Я желаю видеть тебя на нашей стороне, Кейн. У меня большие трудности..."

- Мое сердце полнится мочой сочувствия.

Разочарование сделало Шепот шипением. "Почему это так важно?"

Я пожал плечами. - Орбек мне брат. Черные Ножи - мой род.

"О, умоляю. Давно ли?"

- Меня приняли.

"Ты самое нелепое, самовлюбленное..."

- Я серьезно, Кайра. Вспомни, что случалось с людьми, вредившими моей семье.

Целая река хрустальных колокольцев рушилась с утеса. "Приемная семья огриллонов!"

- Кайра.

Стекло звенело. "Что?"

- Вера мне приемная дочь.

Река колокольцев замерзла в падении.

Когда она заговорила, Шепот стал очень мягким, и очень медленным, и очень, очень ровным, успокаивающим - так опытный дрессировщик мог бы обращаться к сбежавшему медведю. Большому, голодному, злому медведю.

"Скажем, согласна. Скажем, я меняю планы, перемещаю силы и принимаю риск. А что получаю?"

Я встал. - Именно то, о чем просила.

Дверной молоток в форме гротескного кулака не произвел эффекта; однако, когда я швырнул камешек в ставни второго этажа, из узкой освещенной щели донесся голос, явно женский, но отнюдь не женственный. - Больше так не делай. Тебе не понравится, если я спущусь.

- А тебе точно не понравится, если я поднимусь.

Ставни раскрылись. Силуэт квадратной головы на квадратных плечах показался, отвешивая кивок, рука махнула в сторону узкой арки на три шага левее. - Ждала тебя. Входи через кухню.

Три ступени и гнилой тротуар вывели меня в переулок за домами. Ворота сада тоже были укреплены, но я уже слышал лязг тяжелого засова. Створка открылась.

Никого. Никого видимого.

Лившийся через панель над дверью кухни бледный свет едва обнажал беспорядок сада: клочки умирающих сорняков между камней, от гравия до булыжников размером с кресло. Я пробирался в сумраке, задумчиво кивая при каждом неизбежном хрусте.

Дверь открылась. Я сказал квадратному силуэту: - Думал, ты в отставке.

- Я оставила экзотерический пост, за что была извергнута во тьму кромешную. Опала, как тебе известно, бывает полезна для эзотерической службы. - Силуэт ретировался, освободив порог. - Входи. Для тебя найдется кресло у камина.

Кухня была скромной, едва вмещала выступ камина, железную мойку и крошечный столик с двумя кожаными креслами. Еще одно, из простого дерева, стояло у огня, и она указала на него толстой тростью.

- Сиди так, пока не высохнешь. В гостиной множество ценных документов, и я не позволю их портить. Снимай сапоги, если не против.

Я просто стоял на пороге. - Удивлен, что Эзотерия приняла тебя.

- Приняла? Меня? - Т'Пассе из Нарнен-Хольма, некогда посол при Дворе Бесконечности, позже самозваная глава церкви кейнизма и королева беспокойного осиного гнезда в расщелине моей задницы, тяжело опиралась о трость, шагая к столу. - Вопрос был не в найме. Вопрос был в том, как извлечь из меня пользу.

- Ты всегда...

Она ткнула пальцем в лампу. Фитиль вернулся к жизни. - Глава дозора в Анхане. О да - люди Тоа-Сителла неспроста меня арестовали.

Я кивнул, хмуро вспоминая. - Догадываюсь задним числом... ты ничего не боялась. Даже в Яме. Даже лицом к лицу со Змеями. И с Орбеком.

Она шевельнула плечами. - Как и ты.

- Это другое. Я хотел умереть.

- Умереть по своему выбору. Я же искала спасения... тоже по своему выбору. Результат одинаков, ибо одинаковы были условия выбора: приверженность абсолютной свободе. Как говорят кейнисты: "Или я желаю, или не буду".

- Ох, ради всего дрянного! Не начинай.

Она хихикнула и пассом зажгла еще одну лампу. - Школы Аббатств делают ужасное дело, когда учат нас думать. Э?

Волосы были выстрижены до короткой щетины, вокруг обрывков правого уха ползли шрамы. Она уселась в кожаное кресло с осторожностью, говорившей о привычке к боли, вытянула правую ногу, подняла белую бумагу со стола, нашла перьевую ручку и чернила, и чернильницу с песком.

Я сказал: - Выглядишь лучше.

Она хмыкнула: - А ты, конечно, нет. Сядь.

Я покачал головой, пожал плечами - и покорился. - Со дня Истинного Успения вроде бы?

Она поглядела косо. - Я так благодарна за заботу - хотя склонна удивляться, почему ты, заботливый, не навестил меня в больнице посольства?

- Я приходил. Ты еще не пришла в себя. Ты куда приятнее, когда рот закрыт.

- Думаю, тут мы похожи. - Она макнула ручку и начала писать. Опустив голову и не глядя, сказала мягко: - Бедро - со дня Успения. Ухо... некоторые недавние задания были... сложными. Не всё с тобой возиться, дружок.