Книга Теоретик. Храм из хрусталя - Владимир Корн

– Проф, может, что-нибудь интересное расскажешь? – без всякой надежды на успех попросил у Славы Гудрон. – Давненько мы ничего от тебя не слышали.

– Настроения нет, – только и ответил он. – Ты лучше с Демьяном пообщайся, у вас развлечь народ отлично получается. О «Титанике» с ним порассуждайте, например.

Согласен полностью, их спор всегда слушать забавно. Вины Демьяна в том, что он утопил «Контус», не было никакой, но разве этот факт мог Гудрона остановить? Борис и припоминал Демьяну аварию при любой возможности. Дело каждый раз обрастало все новыми подробностями, и в конце концов дошло до того, что якобы Демьян, обнаружив, что корабль тонет, а неподалеку ревут ящеры, бросился в воду, пытаясь спастись на ближайшем острове. Где Гудрон и проискал его полночи, чтобы в конце концов найти на вершине дерева. А затем еще столько же уговаривал спуститься вниз.

Правды в словах Бориса не было ни на грош, но он рассказывал так забавно, что мы то и дело покатывались со смеху. Особенно когда Гудрон в лицах изобразил диалог, когда уговаривал Дему. У Бориса талант, сам Демьян никогда не обижается и смеется вместе со всеми. И бывает рад отплатить той же монетой при любой возможности.

– Проф, не будь занудой! – не успокаивался Гудрон. – Тебя народ просит!

– Что-то я не слышу просьб, кроме как от тебя, – продолжал отнекиваться тот.

– Вячеслав Анатольевич! – Ирма мало того что произнесла имя Профа нараспев и ласково, так еще и нежно погладила его по щеке. – Ну расскажи! Я, можно сказать, к вам пришла, чтобы твои лекции послушать, а ты все молчишь и молчишь. Знаешь, сколько меня Фил уговаривал? «Ирма, переходи к нам! Я тебя своим самым главным помощником сделаю!» Но у меня даже мысли такой не возникло. Потому что тоже умной хочу стать.

Конечно же Вячеслав отказать ей не смог.

– Ну и о чем вы хотели бы услышать? – Он обратился как будто бы ко всем, но смотрел при этом на Ирму.

– Про рыбалку, – тут же ответила девушка.

– Какую еще рыбалку? – не на шутку удивился Проф.

– Шучу я, Вячеслав Анатольевич! «Нет разницы, мне лишь бы голос твой слышать», – едва не пропела она, к тому же взяв его руку в свою.

– Кое-кто из нас сейчас растает, – тихо заметил Остап.

Я покосился на Ирму, сделав взгляд нарочито строгим. Но было уже темно, и она ничего не увидела. А может, не захотела увидеть.

– Ирма, попроси его рассказать про любовь. Не иначе она тоже с какой-нибудь химией в мозгах связана, – подсказал Демьян.

– Про любовь в другой раз, – не согласилась девушка. – И вообще, не хочу знать, какая в случае с ней химия, она и без того прекрасное чувство.

– И про что тогда? – спросил Слава.

– Сдается мне, брат мой Гудрон, будь у тебя такой же шикарный бюст, как у одной моей знакомой, мы бы каждый вечер рассказы Профа слушали, – заявил Демьян, не слишком-то заботясь о том, что его слова могут услышать остальные. – Правда, не совсем уверен, что он подошел бы к твоей небритой роже. Кстати, давай тебе что-нибудь за шиворот напихаем, чтобы точно определить. Сам прикинь. Как надо тебе будет Профа уговорить – засунешь туда побольше, и тот сразу же согласится.

Получилось смешно. Взрыва хохота не было, но улыбались все без исключения. Кроме Трофима, который находился в карауле где-то ближе к проходу.

– А вот пусть Славик про юмор и расскажет, – наконец-то определилась Ирма. – Почему мы смеемся, когда нам смешно?

– Игорь? – Вячеслав посмотрел на меня.

Пришлось пожать плечами – почему бы и нет? Сам я точно сейчас не засну. Другие – по желанию. Хотят – пусть спят, хотят – слушают. С убежищем нам повезло, небо звездное, и если не кричать и не ржать как лошади, точно никто не подкрадется.

– Юмор, говорите? – Слава мгновение помолчал, явно собираясь с мыслями. – Еще год-другой здесь, и я даже терминологию забуду. И останется мне только сказки рассказывать. Ладно, бог с ней, с терминологией. Вы уж извините, но я коротко. Не знаю, как остальных, но меня в сон клонит с неудержимой силой. Почему мы смеемся? Наш мозг любит загадки, шарады и с удовольствием работает над их решением. Основная задача мозга, кроме обеспечения физиологических и двигательных потребностей, это познание мира. Цель у него сугубо утилитарная, ведь чем больше он о нем знает, тем легче сохранить жизнь своему владельцу. Или, наоборот, слуге. На вопрос, кто кому принадлежит, ответа еще нет. Один из примеров. Самыми научными методами, которые только можно представить, выяснено, что сначала мозг отдает какой-нибудь приказ, а уже затем внушает нам: не беспокойся, мол, это твое собственное решение. Причем речь идет не о рефлекторных действиях, когда рука отдергивается от горячей поверхности, а затем уже все осознаешь, но сначала о куда более серьезных вещах. Задержка – миллисекунды, но сам факт упрямо настаивает на том, что все так и есть. Во всяком случае, к единому мнению в научном мире еще не пришли.

– А при чем здесь юмор?

– Да все при том же. Ты же не станешь смеяться шутке, которую знаешь? Например, колобок повесился. Вот видишь, даже не улыбнулся.

– Я этот анекдот еще в глубоком детстве знал, – заявил Борис.

– И смеялся, потому что тогда он казался тебе забавным. Как может повеситься шар? Ну абсурд же, причем полный! Что главное в анекдоте? Правильно, неожиданная развязка. Такая, которая мозгу, извини за выражение, даже в голову не придет. Мозг тебя и отблагодарил дофамином за то, что ты дал ему что-то новенькое. И совершенно не важно, в чем именно оно будет заключаться. Когда крохотный человечек приходит в этот мир, его мозг заполнен только наполовину. В отличие от той же макаки, у которой он лишь на четверть пустой. Ребенок не осмысливает ничего из того, что окружает его, но благодаря зеркальным нейронам, которые во многом и ответственны за обучение, копирует, например, улыбку своей мамы. Затем он взрослеет, и ему пора учиться ходить. Двигательные рефлексы невероятно сложны, им уделена огромная часть мозга, и единственный способ хорошо их усвоить – многократные повторения. Вот он и бегает по комнате из угла в угол, долго бегает, смеясь и крича от восторга. Или взбирается на стул, чтобы с него спрыгнуть. Раз, другой, третий, десятый… Он радуется, он доволен! А все дело в том, что мозг щедро стимулирует его: «Давай, малыш! Нам это нужно!» Мозг спешит тебя отблагодарить за все новое, которое ему еще неизвестно, чем бы оно ни оказалось. Если посчитает, что оно ему пригодится. Теперь повторюсь: совершенно не важно, в чем именно новизна будет заключаться. В том же анекдоте, если не слышал ни его самого, ни похожих на него.

– Занималась я в детстве скрипкой, – заговорила вдруг Ирма, которая слушала Профа так же внимательно, как и остальные. – Так вот, заставляли меня гаммы играть. Как ты говоришь, раз за разом, часами. Вот только никакого удовольствия я не испытывала. Наоборот, хотелось разбить скрипку и убежать жить в лес. И чтобы меня съели волки, ведь только тогда родители наконец поняли бы, как они замучили своего ребенка!