Книга Одержимый тобой - Валентина Кострова

— Десять минут. Я за вами приду, — пропускает меня в палату, оставляет одну.

— Спасибо, — запаздало шепчу, осторожно подхожу к кровати. Дрожащими руками касаюсь края кровати, провожу ладонью по белой простыне, что прикрывает тело Адама. Смотрю на неподвижные пальцы Адама, руки лежат вдоль тела. Смотрю сквозь слезы на его грудь с проводками, аппараты постоянно издают какие-то сигналы. Как же мне хочется немного понимать, что показано на мониторах, вижу, как ровно бьется его виртуальное сердце, линии с небольшими скачками. Капельница на другой стороне, кап-кап по трубке. Капли медленно ползут, прикусываю губу, рассматривая воткнутую в вену иглу.

Смахиваю слезы, присаживаюсь на стул возле кровати. Беру его прохладную руку. В палате комфортная ему температура, он не любит, когда жарко. Его лицо в ссадинах, кровоподтёках, синяках. Глаза закрыты, я смотрю долго, глупо надеясь, что именно сейчас очнется от моего взгляда. Я рядом, он должен почувствовать. Плачу, потому что не могу сдержать слез. Прижимаюсь к его ладони, целую кожу, вновь прижимаюсь, содрогаясь от рыданий.

— Пожалуйста… — поднимаю голову, всматриваюсь в лицо, вновь прижимаю неподвижную руку к лицу. — Пожалуйста, Адам! Прошу тебя, открой глаза, посмотри на меня! Я здесь, твоя малышка рядом! — трогаю его небритую щеку, стараясь не задеть трубки, вдруг они жизненно важны ему.

— Солнце мое, прошу тебя, открой глаза. Прошу тебя, Адам, ты должен очнуться! Кто мне обещал сына и дочь? Кто сказал, что так будет, если я захочу? Я хочу! Хочу мальчика и девочку с темными волосами и с голубыми глазами. Ты же обещал мне! Адам… — слезы катят по щекам, шмыгаю носом. — Я не смогу без тебя. Без тебя. Слышишь меня? Я не хочу без тебя ничего! Слышишь? Адам! Адам! Открой глаза! — на мои слова Адам никак не реагирует, даже датчики не меняют данные на мониторе. Не перестаю целовать его пальцы, целую каждый, целую ладонь, потом прижимаюсь к ней щекой, лицом, увлажняя ее своими слезами. Постоянно всматриваюсь в его лицо, ищу хоть намек на то, что чувствует меня. Ничего… И это «ничего» разбивает мне вдребезги сердце, заставляет стискивать зубы и сдерживать всхлипы, словно я могу нарушить его покой своей истерикой. Слышу за спиной деликатный кашель, выпрямляюсь на стуле, вытираю мокрое лицо ладонями. Встаю, нагибаюсь к Адаму, не могу насмотреть на его лицо. Он для меня даже в таком состоянии самый лучший, самый-самый. Прижимаюсь к его сухим, потрескавшимся губам, вдыхаю ему свое дыхание.

— Я люблю тебя. Слышь меня? — вновь «ничего», ни дрогнувшей реснички, не изменившегося дыхания, ничего… Провожу ладошкой еще раз по колючей щеке.

— Я приду завтра. Я буду к тебе всегда приходить. Всегда, — шепчу для него, не в силах отойти от его койки, уйти из палаты.

— Извините, ваше время вышло.

— Да, конечно, — неохотно отвечаю, еще раз целую в губы, с тяжелым сердцем отхожу от Адама. Напоследок оглядываюсь, вздыхаю и выхожу из палаты. Как мне дожить до завтра? Не сойти с ума? Как мне теперь жить? Как мне без него? Никак. Я осталась возле него.



40

PRO Адам

Открываю глаза, картинка расплывается, пытаюсь фокусировать взгляд, плохо получается. Закрываю глаза. В голове какая-та муть, состояние вялое, мне лень повернуть голову и понять, где нахожусь. С усилием воли напрягаю память. Последнее что помню, меня избивали бравые братки. Странно, что не сдох. Тут же вспоминаю адскую боль в ногах, от которой я и отключился. Шевелю рукой, чувствительность есть, напрягаю нижние конечности, не понимаю, что чувствую и чувствую ли.

Вздыхаю, вновь открываю глаза, в этот раз напрягаю максимально зрение. Белый потолок, нудное жужжание сбоку. Скорей всего нахожусь в больнице. Интересно, кто нашел и доставил? И от кого поступил приказ меня загнать, как зверя, и указать место в этой жизни? Думать лень и тяжело. Еще приблизительно минуту пытаюсь барахтаться в реальности, но проваливаюсь в сон.

— Сегодня ездила к тебе в компанию, пришлось попросить Тамару Львовну проверить отчет. Все же без тебя я как без рук, — смешок, тяжелый вздох. — Мне тебя жутко не хватает рядом. Кажется, не только ты не можешь спать один, я тоже не могу спать без тебя. Давай, Адам, просыпайся, без тебя все встало. Никто не может понять, чем ему заниматься без твоего указа. Эдик взял на себя обязанности, но ты ж понимаешь, что это не то. Люди привыкли к твоему жесткому контролю, — молчит. Осторожно берет ладонь, прижимается щекой к ней, чувствую влажную кожу.

Рядом. Не ушла. На душе становится легче, хочется открыть глаза и посмотреть на нее, но сдерживаюсь. Я пока не готов встретиться с ее голубыми глазами, не готов увидеть ее чувства. Не готов…

— Диана, время вышло. Приходи завтра, — слышу другой женский голос, хочу сжать руку Дианы, не отпускать, попросить остаться. Знаю, что ей тоже нужна поддержка.

— Да, еще минутку, — слышу в ее голосе умоляющие нотки. Сколько времени она так возле меня сидит? Десять минут? Каждый день? А сколько я уже так лежу без сознания? Слишком много вопросов, и чтобы получить ответы, мне нужно открыть глаза.

— Я завтра приду, — гладит по щеке, прижимается к губам, ощущаю солоноватость поцелуя. Не хочу, чтобы малышка плакала. Не хочу… Сжимает мою ладонь, вздыхает и уходит. Только после того, как закрывается дверь, я открываю глаза. В палате после ее ухода стоит цветочный запах ее духов. Медленно втягиваю в себя воздух, уголки губ приподнимаются в улыбке.

— Как вы себя чувствуете? — в палату заходит мужчина в белом халате, я пытаюсь сообразить кто это, и вообще че он тут делает. Мужчина усмехается, подходит к аппаратам, смотрит показатели.

— Я думал, что вы решите открыть глаза перед невестой, удивлен, — я хмурюсь, какая на хрен невеста? Врач внимательно на меня смотрит, потом достает фонарик из нагрудного кармана, светит в глаз.

— Сегодня вас переведут в палату и ждите нескончаемый поток посетителей, а то я устал за вас отвечать на их вопросы. Невеста хорошенькая, с первого дня возле вас, если бы разрешил, ночевала бы в тут же. Отдыхайте, — врач ободряюще улыбается, оставляет меня одного. Из всего, что он сказал, выделил только то, что Диана похоже представилась моей невестой. Никакой злости, раздражения по этому поводу не испытываю. Она использовала все возможные способы, чтобы быть рядом. Моя девочка….

* * *

— Адам! — в палату влетает Диана с широкой улыбкой, поспешно ставит сумку на стул, поверх пиджак, торопится ко мне. Она не замирает перед койкой, грациозно присаживается на край и обнимает, уткнувшись мне в шею лицом. Я осторожно обнимаю ее за спину, прижимаюсь щекой к ее макушке. Именно ее тепла, ее запаха, ее дыхания для бодрости духа мне сейчас не хватало. Я еще не пытаюсь проанализировать перспективы, невролог, хирург-травматолог покинули палату полчаса назад.

— Я так рада, — заглядывает мне в глаза своими космическими глазами, ресницы мокрые, но улыбка счастливая. — Когда позвонил Виктор Антонович, я думала он меня разыгрывает, — я немного ее отстраняю, беру ее руки и целую кончики пальцев.