Книга Пробуждение страсти - Конни Мейсон

— Я… я… — Она бы предпочла отправиться прямиком в ад, чем быть здесь.

— Как умер мой ребенок? У меня был сын или дочь? Ты обязана рассказать мне это.

— Сын! — выпалила Кристи. — Он не прожил ни одной минуты. Мы похоронили его в тот же день.

Синжун пошатнулся, Кристи казалось, что и ее сердце вот-вот разорвется на части. Внутри нее словно прорвалась преграда, и неожиданно Кристи поняла: она не может больше лгать. Это ведь большой грех. Изначальная ложь разрасталась, словно катящийся с горы снежный ком. Бог никогда не простит ей этого. Она не считала себя плохим человеком, но знала, что Синжун будет судить ее строго.

— Матерь Божья! Я больше не могу так. Прости меня, Синжун, мне очень жаль.

Слезы лились ручьями по ее щекам, когда она подошла к Синжуну. Как бы он ни осуждал ее, это было ничто по сравнению с тем, как она судила себя.

— Я врала тебе, Синжун. Я так долго тебе врала! Но теперь настало время рассказать тебе правду. Я не могу больше скрывать правду о твоем…

— Что скрывать? Какова же твоя правда?

Он говорил резко, осуждающе.

Неожиданно Кристи физически почувствовала холод, какой был в его словах. Быть презираемой любимым мужчиной — что может быть хуже этого? Как ей все ему объяснить? Как сделать так, чтобы он понял: она сделала это ради спасения его жизни? Возможно, если он увидит своего сына, то не будет ненавидеть ее так сильно.

— Я должна открыть тебе истину, — начала Кристи. — Позволь мне съездить к себе домой… Я кое-что забыла там. И ты все узнаешь.

Синжун нервно засмеялся:

— Ты, должно быть, считаешь, что я глупец. Как только я потеряю тебя из виду, ты опять исчезнешь.

Почему он этого боится?

— Зачем я тебе? — спросила она, думая, что, если в его сердце остались хоть какие-то чувства к ней, он сможет простить ее.

Синжун пожал плечами. Этот жест безразличия лишил Кристи последней надежды.

— Ты моя жена. Я имею право узнать, что ты скрываешь, до того как отошлю тебя обратно в Гленмур. Если в Лондоне со мной будет жена, это вынудит меня вести себя пристойнее. Я назначу другого управляющего, который станет присматривать за моими владениями и за тобой. Я не хочу снова узнать, что моя ветреная жена изменяет мне с другим мужчиной.

— А как насчет развода?

— Забудь о нем. Ты принадлежишь мне, где бы ты ни находилась — в Лондоне или Гленмуре.

— Пожалуйста, позволь мне съездить домой, Синжун. Я обещаю, что не сбегу. Я прошу дать мне только один час, — взмолилась Кристи, зная, что пора покормить сына. — Когда я вернусь, то объясню и это письмо, и… все остальное.

Синжун внимательно посмотрел на нее.

— Это еще одна ложь, жена?

Кристи покачала головой.

— На этот раз нет. Поверь мне хоть раз.

Она задержала дыхание, понимая, какая борьба происходит внутри Синжуна. Она знала, что у него нет причин верить ей, но она не хотела больше врать. Он, должно быть, увидел по ее глазам, что она не лжет, и кивнул, хотя, видимо, до конца так и не поверил ей.

— Хорошо, Кристи. Я отвезу тебя к твоему дому и подожду тебя там. А если ты не сдержишь слово, я вытащу тебя силой, где бы ты ни пряталась. Ты поняла меня?

Кристи поняла. Она много раз испытывала его терпение, и теперь он сделал ей большую поблажку.

— Я на все согласна.

Через пару минут они уже ехали к ее дому.

— Можешь не заходить со мной, — сказала Кристи, когда они добрались до ее жилища.

— Ты что, живешь здесь? — спросил Синжун пренебрежительно.

Она попыталась посмотреть на убогий фасад здания его глазами и поняла, какое впечатление оно производит на такого человека, как Синжун.

— Тут не так уж плохо. Это спокойный район.

Синжун молча помог ей выйти из кареты и схватил за руку, словно опасался, что она сбежит. Он повел ее по ступенькам и открыл дверь. Кристи зашла внутрь, остро ощутив разницу между роскошным холлом дома Синжуна и убогостью ее жилища.

— Кристи! — крикнула Эффи, сбегая к ней по ступеням. — Гевин рассказал мне о его светлости, и мы ужасно переживали. Что случилось? Вы…

Она смолкла на полуслове, увидев вошедшего вслед за Кристи Синжуна.

— Ты помнишь лорда Дерби, не так ли? — спросила ее Кристи, пытаясь разрядить обстановку.

— Добрый день, ваша светлость, — сказала Эффи, кланяясь ему.

— Проводи лорда Дерби в гостиную, Эффи, и принеси ему что-нибудь выпить, пока я… соберу свои вещи.

— Но Кристи, я уже сложила все, что ты привезла с собой из Гленмура.

Кристи сделала вид, что не слышит, и прошла мимо нее к лестнице.

Синжун был уверен, что Кристи прячет что-то… или кого-то. Может, главу клана Камеронов? Но Эффи сказала, что уже сложила вещи… Он подождал, пока Эффи покинет обветшалую гостиную, и, следуя внезапному порыву, пошел вслед за Кристи. Наверху он остановился, нахмурившись, когда услышал ласковый шепот, доносившийся из-за плотно закрытой двери, ведущей в одну из трех комнат верхнего этажа. Не стучась, он повернул ручку и распахнул дверь.

То, что он увидел, не укладывалось в его голове. Кровь отлила от его лица, и он прислонился к косяку, чтобы сохранить равновесие. Кристи сидела на стуле у окна, держа в руках какой-то сверток. Взгляд Синжуна остановился на нем — он шевелился, и от него исходили звуки, удивительно похожие на чмоканье младенца, сосущего молоко. Пораженный, он перевел взгляд на Кристи и увидел в ее зеленых глазах вызов.

— Чей это ребенок?

Он знал ответ, но должен был услышать это от Кристи.

— Я все могу объяснить, Синжун.

— Я в этом сильно сомневаюсь, но все равно продолжай.

— Ты хочешь посмотреть на своего сына?

— Моего сына? — переспросил он, пораженный услышанным.

— Да, Синжун. Маленького здорового мальчика.

Синжун застыл как вкопанный, он не мог дышать, а тем более — двигаться. Он вспомнил, как в течение долгого времени оплакивал своего ребенка, и ощутил, что его переполняет ярость. Как Кристи могла так поступить с ним? Он подошел к Кристи и выхватил у нее ребенка. Лишившись возможности сосать молоко, Ниелл стал плакать.

— Верни мне его, Синжун, — потребовала Кристи. — Он и так слишком долго ждал, чтобы его покормили.

Полный ярости взгляд Синжуна остановился на ее груди. На соске осталась капелька молока, и он почувствовал возбуждение, несмотря на злость. С трудом он оторвал взгляд от этого великолепного зрелища и уставился на своего хныкающего сына. Его сердце постепенно растаяло и заполнилось любовью к этой крохе. Чистой, огромной любовью, какой раньше он никогда не испытывал. Его сын казался ему самым прекрасным ребенком на свете. Темные волосы, большие карие глаза, маленькие губки, еще влажные от молока Кристи, крепенькое тельце.