Книга Игра навылет - Анна и Петр Владимирские
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За спиной вначале тихо, потом все громче заиграла музыка. Андрей принялся оглядываться. Смутно вспомнились всяческие легенды, связанные с Гончаркой. На этих холмах порой собирались парни и девушки в кольчугах, чтобы устраивать ненастоящие турниры, потому что место ведь таинственное. Вот с этой самой лестницы, где он сейчас присел, говорят, звучит по вечерам загадочная свирель, потому что когда-то некий злой дух поразил тут стрелой двух влюбленных, и теперь их души поют…
Наконец он углядел, откуда льются звуки. Наверху, на каменном парапете стояли колонки. От них вниз по лестнице спускались парни и девушки. Без кольчуг.
Андрей встал и посторонился.
— Эй, ты с нами? — спросила его какая-то бойкая толстушка.
— С кем — с вами?
— С киевлянами. Ты убирать пришел?
Только тут он заметил, что у всех в руках большие плотные пакеты для мусора. Убирать?
— Вы, это… Энтузиасты, что ли? — спросил он, припоминая что-то. — Бесплатно убираете?
— Ага, — ответил парень в бейсболке с надписью «Интересный Киев». — Смотри, как загадили холмы.
Андрей огляделся. И правда, повсюду на склонах валялись пластиковые бутылки, коробки из-под сока, обрывки замусоленного полиэтилена. Видно было, что здесь не наводили порядок как минимум год. Наверное, некому… А ребята, значит, встречаются здесь и борются за чистоту. Вот уж, действительно, интересный Киев!..
Он ответил, что рад бы, но занят. И, поднявшись обратно к музею, отошел в сторону. Музыка играла уже совсем громко, люди подходили и брали у организатора новые пакеты для мусора.
На чем он остановился? Надо искать женский клуб через Вериных знакомых. Надо будет еще позвонить ее давнему Другу» генералу милиции Сердюку. Он уже звонил ему, но никто не отвечал… Что еще можно сделать? Киев вроде и небольшой город, но если захотеть в нем спрятаться, то…
Двинятин вспомнил, как они с Верой открывали друг другу Киев, как свой семейный альбом. Пролистывали переулки, проходные дворы, особенные тайные лестницы и задворки. Словно фотографию дедушки, показывали знакомые с детства аллеи и скверы. «Смотри, вот здесь был мой дом. Здесь я родилась, видишь? И бегала во дворе с мальчишками, по деревьям лазила… А вот через этот двор можно было пройти, протиснуться между гаражами, пролезть вдоль глухой стены, потом через школьную спортплощадку, и вдруг — ты на набережной…»
Они выходили на Днепровскую набережную. Перегибались через чугунную ограду и смотрели вниз, на темную воду, на стоящих в тени рыбаков. Ну что, теперь куда — наверх? — да, наверх, на фуникулере, рассекая зеленые волны Владимирской горки. Шли по таинственному тихому Георгиевскому переулку, мимо старой, местами осыпавшейся древней стены — и оказывались на улице Стрелецкой. «Гляди, вот через этот двор мы попадали в Софиевский заповедник. Вот по этому дереву залезали на крышу сарая, с крыши через стену прыгали вниз. Собирали яблоки, по вишневым веткам лазили. А здесь был летний кинотеатр, таких уже нет. Родители, теплый вечер, индийское кино, мне скучно, я смотрел вверх, а там, в лучах, бьющих из будки киномеханика, переливались клубы табачного дыма…»
Между Киевом и ними, его детьми и наблюдателями, возникала какая-то таинственная связь. Он нашептывал: взгляните немного наискосок, и вы увидите вдруг на центральной улице зажатый между каменными гигантами какой-то ветхий особнячок. И сразу повеет детством… Настоящий, подлинный Киев скрывается от деловито шагающих туристов, желающих непременно узнать и записать, что, когда и кем построено. Город прячется от настырного любопытства в подворотнях, в узеньких переулках. Но умеющему терпеливо ждать и наблюдать он открывается. Город будто радуется внимательному гостю и переносит его на своих ладонях туда, куда сам хочет. Причем всегда в самое интересное место.
Кто сказал, что Киев — город? Это ясли. Детский сад, школа. Уютное гнездо. Здесь рождаются, чтобы получить свою порцию теплой колыбельности — и вырасти. Уехать. И уезжают… А Киев хранят, словно детские фотографии и воспоминания. Как сны.
Киев вырос на своих холмах, как дерево. Он не построен, он взошел. Он — природное образование. Обронили когда-то в землю зернышко города. Сами не заметили, что обронили. А город рос, рос… Вот почему в Киеве так уютно, как в гнезде. Рядом с ним не испытываешь комплекса неполноценности. Он равен твоей душе. С ребенком он ребенок, с взрослым — взрослый. Он не давит на тебя, не держит тебя, он тебя отпускает — езжай. Но скучать по нему начинаешь сразу, как по детству…
Андрей вздрогнул: завибрировал мобильный телефон в кармане джинсов.
— На ваше имя в театре Русской драмы оставлен билет на сегодня, — сказал незнакомый женский голос.
— Чего-чего?
Лидка, что ли? Коленками своими завлекала… И она в этом театре работает… Но голос не ее.
— Не «чего», а на спектакль «Отелло». Начало в девятнадцать часов.
— Это розыгрыш? Я не просил никаких билетов, — осторожно возразил Двинятин. — И желания идти в театр не испытываю…
— А придется сходить, голубчик, — доброжелательно настаивали в трубке.
— Как вы сказали?! — возмутился было Андрей, но ему ответили:
— Возможно, в театре вы найдете то, что ищете…
У Двинятина перехватило дыхание. Он повернулся и побежал, на ходу соображая, как быстрее добраться до театра.
— Эй! — крикнули ему добровольные уборщики мусора. Они уже закончили, сложили гору переполненных пакетов в пирамиду и веселились. — А шампанского?
В театре он назвал свою фамилию, в окошке администратора ему вручили билет на вечернее представление. Все первое действие Андрей просидел, словно на иголках. Сперва он не очень обращал внимание на сцену. Но вскоре спектакль стал подогревать его ревнивые мысли.
«Почему именно «Отелло»? А что, если Вера решила меня оставить?.. Вдруг ей надоело быть подругой скромного ветеринара… Такая женщина, как она, могла бы спокойно покорить сердце какого-нибудь олигарха. И жить за ним, как за каменной стеной…» Однако ему сделалось тошно от этих мыслей. Кто угодно, но не она.
Наступил антракт. К нему никто не подошел. Рассерженный, он уже хотел уходить, но тут пожилая билетерша сунула ему записку, где он прочитал: «Подойди к ложе осветителей». Ему показалось, что он узнает знакомый почерк. Опять огляделся — вроде никого. Он помчался к указанному месту, сердце стучало так громко, что Андрею чудилось, будто его слышит публика в фойе. Он опять оглянулся на пустой коридор… Из приоткрытой двери осветительской показалась рука и затащила его внутрь.
До боли знакомый голос произнес: «Тс-с, тихо!»
Водитель такси работал в Киеве давно, целый месяц. И озадачить его теперь было трудно. Все основные маршруты он уже знал: к железнодорожному вокзалу и от него, к автобусным станциям и обратно, в аэропорт, к гостиницам. На массивах вообще легко: улицы прямые, только на номера домов знай смотри. А в центре пассажир сам подскажет.
