Книга Венок из одуванчиков - Ирина Градова

– Спасибо, Игорь…

– Спасибо не согреет… Яна улыбнулась сквозь слезы, а потом подошла к нему, встала на цыпочки и поцеловала в теплую колючую щеку. Игорь стиснул руками ее плечи так, словно боялся отпускать, а потом слегка отстранил от себя.

– Иди. Электричка – не мужчина, она ждать не будет.

Яна легонько постучала в дверь кабинета.

– Да уж заходи, Ясенька Евгеньевна, к чему все эти церемонии… – раздался из-за двери усталый голос.

Яна вошла. Лис сидел на своем привычном месте и курил привычную трубку. Казалось, все было как раньше. Но Яна знала и чувствовала, что это не так. То же самое чувство она прочитала и в Лисовом взгляде, который он усиленно пытался скрыть за густыми клубами дыма.

– Вот она… – Яна поставила коробку рядом со столом и отошла на несколько шагов.

– Ты уже видела?

Она покачала головой.

– Хочешь посмотреть?

– Да…

Лис медленно открыл коробку и так же медленно принялся разворачивать бумагу, слой за слоем, так, словно пытался оттянуть время. Яне хотелось закурить, но она боялась испортить эту минуту – сейчас все казалось лишним, даже привычные сигареты.

Наконец из-под слоя бумаги выглянула позолоченная рамка, блеснуло стекло, а потом показалась картина, такая же яркая, какой ее описывал Лис.

Между небом – ярко-голубым, сказочным, волнующим небом – и травой – густо-зеленой, малахитовой, с россыпями золотых глаз одуванчиков – повисла кровать, абсолютно пустая кровать, застеленная белоснежной простыней, одеялом и белейшей же подушкой, съехавшей так, что зрителю видно: она вот-вот упадет на зеленую траву…

– Вот и все, Ясенька… – Лис отошел от картины и обернулся к Яне. – Скоро отцветут одуванчики. Те, что в саду. А те, что на картине, останутся навсегда. И ты останешься со мной навсегда здесь, в моей душе…

– Лис, я… – начала было Яна, но слезы мешали говорить.

– Боги мои, боги… Я не стал объясняться, Ясенька, прости за это старого Лиса. Как ни крути, но наша с тобой любовь была бы всего лишь иллюзией. И если я смог бы с этим смириться, прах меня побери, то утаскивать тебя в свое болото было бы несправедливо, нечестно, эгоистично… А теперь пусть моя девочка… – он тяжело сглотнул, как будто слова застряли в горле, – пусть моя девочка спокойно уходит и помнит об одном: она всегда будет со мной… И еще об одном: не нужно предаваться мечтам, нужно жить. Мечты прекрасны лишь тогда, когда их осуществление возможно. Бесплотные мечты – химера, утаскивающая нас в мир, где нет места никому, кроме нас самих. В мир беспросветного одиночества, где мы странствуем, обреченные на добровольное отшельничество… А теперь иди, Ясенька… И… спасибо за то, что вернула мне ее…

Яна вышла из кабинета, плотно закрыв дверь в свой маленький придуманный мир.

Все было кончено.

Нет, все только начиналось.

Эпилог

Если уж говорить честно, то ни Яна, ни Игорь не имели представления о том, что такое быт. Быт в истинном смысле этого слова. Со всеми его грязными кастрюлями, нечищеными коврами, невынесенным мусором, не вымытыми по весне окнами, не наполированными до блеска стеклами серванта, неприготовленным завтраком, обедом, ужином и прочими, прочими прелестями этого мирка семейной жизни.

Однако же, несмотря на такое пренебрежение к его величеству Быту – быть может, кого-то это не только удивит, но даже шокирует, – эти двое жили счастливо. Так непроходимо счастливо, как только могут жить люди, не идеализирующие друг друга, но понимающие с полуслова и поверяющие друг другу свои самые сокровенные мечты и мысли.

Да, они не завтракали лобстерами и не ужинали омарами, не летали каждые полгода в Грецию на личном самолете и даже не прославились: он – как создатель самой рейтинговой компьютерной игры, а она – как известная писательница. Но они были счастливы. Да, в их доме иногда было слишком накурено и слишком громко лаяли две собаки, которые после длительного выяснения своих собачьих отношений все-таки пришли к согласию. Но гости с удовольствием приходили в их дом и, несмотря на абсолютнейший кавардак, царящий в нем, находили его весьма милым и уютным, а их пару – гармоничной и счастливой.

Чаще всего к ним заглядывала Ольга, аура которой превосходно себя чувствовала в новой Яниной квартире. Стасикова тяга к оздоровлению имела, как выяснилось, не только отрицательную сторону: они с Анечкой взяли кредит и достроили дачу, превратив ее в загородный домик, в который и переехали, предоставив Кате, Ольге и Мишке возможность жить, как им вздумается.

Катин трудоголизм тоже не остался безнаказанным – ее повысили на работе, а премию, которую она получила за проявленное усердие, они с Ольгой щедро вложили в строительство дома Стасиковой мечты.

Мишка благополучно продолжил учебу в академии, где познакомился с девушкой, которая сразу же после сессии увезла его в город под названием Апатит, разыскивать какие-то полудрагоценные камни. Ольга, подавив желание разразиться по этому поводу протестами, благословила сына на поездку и даже купила ему новую палатку, на этот раз двухместную.

Павлик, персонаж, который больше никогда не появится в Яниной жизни, все-таки женился вторично, на сей раз взяв в жены женщину, готовившую яичницу, которая никогда не подгорала. Однажды на полке книжного магазина, куда Павлик забрел в поисках очередного детектива, которые его дражайшая супруга глотала, как свежевыпеченные пирожки, он наткнулся на книгу, подписанную Яниным именем. Книга называлась «Иллюзия весны» и была посвящена жизни какого-то писателя, имени которого Павлик никогда не слышал. Помявшись возле книжной полки, Павлик так и не раскошелился. Зачем выбрасывать деньги на то, о чем никто не знает?

Домик, за который Яне все-таки удалось расплатиться, связавшись с риелтором Димой, Полина Артемьевна – вот уж никому не известная причуда – предоставила бомжу Лене, обязавшемуся содержать дом в порядке и всячески способствовать росту одуванчиков на участке. Баба Зоя, которой Леня приходился теперь соседом, сменила гнев на милость и даже приглашала Ленечку в гости, чему Яна с Игорем неоднократно становились свидетелями.

Риелтора Валерия, который так жестоко обманул своих квартиросъемщиков, все-таки настигла цепкая рука закона. Больше того, его лицо, которое Яна немедленно узнала, показали по центральному каналу, предложив облапошенным им горемыкам выступить в суде с показаниями.

Георгий Приязнов последовал совету доблестных людей в серой форме и нанял личного психоаналитика, который до сих пор пытается убедить своего пациента в том, что ему не стоит продавать свою огромную коллекцию из-за фобии, пока еще поддающейся лечению.

Художник Евгений Блисман, блеснувший на очередной выставке, получил весьма щедро оплачиваемый заказ: одна пожилая дама попросила написать портрет своей матери – женщины в фиолетовой шляпе с вуалью, – который теперь стоит в доме, где когда-то жил писатель Игорь Сергеевич Лунин. На уголке портрета висит венок из одуванчиков, и только сам писатель знает о том, чей портрет висит на стене и кому принадлежал высохший венок.