Книга Беременная для Зверя - Эллен Росс

— Пятый звонит. Отвечу. Здесь жди.

Зверь на пару метров в сторону отходит. Ризван разглядывает меня, словно впервые увидел. В тёмных глазах непонятное выражение застывает. То ли любуется, то ли раздосадован. Удивительная смесь и впервые замеченная мной на дне тёмных глаз бородача.

— Тебе идёт. Удивительно, что Зверь решил тебя приодеть, а не в мешок спрятать… — хмыкает, наконец, Ризван.

— Думаешь, прятать надо?

— Удивительно, но сегодня я с этим согласен. Прятать. Как можно дальше. Запирать под тройной замок, — серьёзно отвечает Ризван и отворачивается.

— Зверю привычна эта роскошь, да? А тебе?

— Я не в своей тарелке. И в нейтралитеты не верю. Это всё равно, что пытаться на нескольких стульях разом усидеть…

— Замонал ныть на эту тему. Гостим у Эмира. Точка, — порыкивает Зверь недовольно, подходя.

Потом он меня вниз ведёт. В ресторан. Зверя здесь многие знают. Здороваются. Другие его взглядами настороженными провожают. Если Зверь спрятаться хотел, то сейчас, наоборот, даёт знать о себе. Всем, кому не лень. В чём смысл его маскировки — непонятно…

— Спросить что-то хочешь? — небрежно интересуется Зверь, наклонившись к уху.

— Все будут знать, что мы здесь.

— Да. Но к тому времени, когда Порох свои фигуры передвинет, мы уже окажемся в другом месте… — объясняет Зверь.

На этом наш короткий разговор обрывается. К нам официант подходит и приглашает к столу Эмира. За ним несколько мужчин собрались. От каждого из них издалека несёт властью и большими деньгами.

Зверь приказывает занять место на диване и сам садится рядом, закидывая руку на спину. Контакт с ним неизбежен, как стихийное бедствие. Он меня своим жаром опаляет. Разговор за столом ведётся на другом языке. На русском только иногда несколько слов проскальзывает. Сразу становится ясно, что это не моего ума дела. Мне позволено только есть и украшением быть. Хочется верить, что украшением, ведь Зверь выглядит невероятно довольным, касаясь меня кончиками пальцев. Всем своим видом показывает — его. Не трогать.

Проходит часа два или может быть, даже больше. Потом мне по нужде отойти потребовалось. У Зверя разрешение спрашиваю шёпотом. Отпускает меня кивком небрежным. Жестом официанта подзывает, приказывая ему показать, что и где находится.

Ризван вместе со Зверем за столом остаётся. Только хмурится кустистыми бровями, взглядом провожая. Но Зверь к нему обращается с вопросом каким-то вопросом, и кавказец на месте остаётся.

Я автоматически туалет осматриваю. Сбежать не получится. Не то, чтобы я планировала сделать это прямо сейчас, но продумывать ходы выходит автоматически. Внутри что-то щёлкает, и я начинаю прикидывать пути отступления. Тот проступок глупый, ночью, в доме Натальи меня многому научил. Нельзя поступать, не обдумав…

Так и сейчас, проследив направление узких коридоров и окинув взглядом просторное помещение, понимаю, что сбежать не удастся. В зеркало себя осматриваю: выгляжу иначе, чем я себя помню. Дело не в дорогой одежде. Черты лица заострились, лицо чуть отстранённее стало.

Другое выражение в глазах. Как будто граница вокруг меня появилась невидимая. Неприкосновенная.

Принадлежность Зверю печатью легла.

Не сотрёшь. Поправив блузку, выхожу из туалета, обратно направляясь.

— Ну ни хрена себе. Красотуля!

Я дальше иду. Не обращаю внимания на голос. Но меня руки чужие хватают и к телу прижимают раскалённому. Потом чужак разворачивает меня лицом к себе.

Шарит взглядом алчным по телу и по лицу. Я потрясённо его разглядываю.

Боги… Он огромен. Даже Зверь мне сейчас не таким массивным кажется.

В этом амбале роста точно больше двух метров. Куртка кожаная на плечах широченных трещит, едва по швам не рвётся. Шея бычья, реально. Мощная. с венами вздутыми. Волосы у него смоляные. Короткие. Губы в бороде густой и чёрной прячутся. Нос крупный, хищный. Ястребиным клювом кажется. Брови густые. Ресницы тёмные и острые, как стрелы отравленные.

А глаза… При одном взгляде на них у меня в горле паника зарождается и накрывает снежной лавиной. Погребает под собой, уничтожает всё вокруг. Нервы, чувства. Всё в одно месиво.

Есть только страх. Животный. Под кожу струится ледяными щупальцами. Я словно кролик перед удавом.

Потому что не бывает у людей глаз такого цвета.

Они у него звериные. Ярко-жёлтые. Янтарные омуты. Губящие.

Ни одного намёка на человечность. Только азарт хищника и его повадки жестокие.

Кажется, они даже поблёскивают в темноте, как у тигра огромного. Незнакомец наклоняется ко мне и принюхивается. Ноздри его носа хищно трепещут.

Меня страхом лютым сковывает. Такого я ещё ни разу не испытывала. Никогда.

Я чувствую в нём опасность. Любовь к адреналину, скорости и острым ощущениям.

Там, внутри, тормозов нет вообще. Нет принципов. Нет морали.

Есть только нездоровое любопытство. Жажда неутолённая. Голод.

— Отпустите… — пищу еле слышно.

— Чёткая бабёнка.

Голос у него хриплый и сиплый. Ворон каркает — и то приятнее. Продирает мурашками до озноба. Зуб на зуб едва попадает.

— Отпустите. Я здесь не одна. Сейчас…

Ржёт. Громко. Пальцами щёки обхватывает и сплющивает. Губы трубочкой вытягиваются.

— Чё ты булькаешь, рыбка? Громче говори!

— Я здесь не одна! — пытаюсь голосу своему уверенность придать. — Я с мужчиной.

Голос дрожит и слова расползаются. Составными слогами. Но я стараюсь не падать в обморок.

— М-м-мой мужчина не любит, когда ЕГО трогают. Вам лучше отпустить меня прямо сейчас!

— Да ну? И что за хрен с горы у тебя в хахалях ходит? — ухмыляется гнусно…

Глава 65. Арина

— Правду она говорит. Не люблю, когда моё трогают! — раздаётся голос Зверя позади меня.

Я разом обмякаю в руках ублюдка незнакомого. Голову поворачиваю в сторону Зверя. Кажется, ещё ни разу не была так ему рада. Смотрю на него сквозь пелену слёз выступивших и улыбаюсь, шепча одними губами кличку его.

— Отпусти её, Палач, — просит Зверь. — Или ты за ней пришёл?

— Нет. Не за ней. И если уж вопрос встал, то и не за тобой.

Палач? Тот самый? Я мельком его фигуру исполинскую окидываю и зажмуриваюсь. Громила-убийца. Реально Палач. От страха обмереть можно.

Палач медленно пальцы разжимает. Я ласточкой скорой к Зверю лечу. Сама прижимаюсь тесно и обнимаю за торс его мощный. Лицом в грудь, чтобы не видеть и не слышать ничего. Только стук его сердца. И запах пряный вдыхать. Он, может быть, сам не из лучших. Но единственный, с кем я себя чувствую защищённой от всех прочих угроз.