Книга Последнее дело Лаврентия Берии - Сигизмунд Миронин

В соответствии с решением Президиума после вскрытия тело Сталина было немедленно выставлено в Колонном зале Дома Союзов, чтобы 6–8 марта разрешить народу проститься с вождем. Четыре дня страна была в трауре. Все министерства, ведомства, главные управления и управления, заводы и фабрики, высшие учебные заведения и школы остановились. Работали только производства с круглосуточным графиком. Все застыло в ожидании похорон Сталина, назначенных на 9 марта 1953 года.

В 11 часов в Колонный зал Дома Союзов, где стоял гроб с телом Сталина, пришли руководители страны. Зал был пуст. Присутствовали лишь распорядители скорбной церемонии, устанавливавшие возле гроба венки, и еще несколько человек.

Гроб стоял в центре, на высоком постаменте, и буквально утопал в хаотично наваленных цветах. Вокруг в горшках стояли пальмы. У изголовья висело гигантское знамя Советского Союза. Сталин лежал в гробу, в сени красных знамен, среди роз и вечнозеленых ветвей.

В зале присутствовал оркестр, игравший траурные мелодии разных классических композиторов. Исполнялись траурные мелодии Чайковского, Бетховена, Моцарта. Вдруг Берия услышал старинную грузинскую колыбельную, народную песню с выразительной, грустной мелодией. Все крупные предприятия и ведомства в обязательном порядке присылали траурный венок.

Берия, Хрущев, Каганович и Микоян в гражданском встали неподалеку от гроба и грустно молчали. Слева от Берии, ближе к гробу, стоял Маленков. Егор засунул большой палец правой руки за борт темно-серого кителя-френча без карманов, но с мягким отложным воротничком без карманов, но не на уровне сердца, как это обычно делал Керенский, а на уровне пупка. «Опять подражает Керенскому, — подумал Берия. — Однако не очень похоже». Справа от Лаврентия стояли Ворошилов, а за ним Булганин оба в своих в маршальских мундирах со стоячим воротничком, который у Ворошилова был сшит из более светлой, чем у Булганина, ткани маршальских мундирах. Последний сцепил руки вокруг живота и глядел куда-то вдаль, казалось, что он думает о своей несостоявшейся пока будущей карьере вождя. Потом он повернул голову и пристально посмотрел на мертвого Хозяина. «Наверное, переживает, что его затея захвата власти сорвалась», — решил Берия. Ворошилов весь ушел в себя и только иногда поводил шеей — видимо, давала о себе знать непроходящая головная боль. Слезы душили Лаврентия, они готовы были скатиться по щекам. Чтобы этого не допустить, он часто заморгал. Для участия в церемониале Берии дома пришлось срочно искать костюм для того, чтобы отстоять почетный караул. Лаврентий сильно располнел в последние годы — пришлось срочно вызывать портного и подгонять пиджак. Искренние слезы были в те дни у многих: у К.Е. Ворошилова, и Л.М. Кагановича, и Г.М. Маленкова. Их раздирали противоречивые чувства — скорбь и облегчение…

В почетном карауле у гроба поочередно стояли новые руководители Советского государства. Присутствовал также военный эскорт. Потом в почетном карауле стоял бывший бессменный секретарь Сталина — генерал-майор Александр Поскрёбышев, который, приоткрыв рот, грустно смотрел на мертвого Хозяина. Берия еще раз быстро глянул на гроб, и его глаза вновь наполнились слезами.

С 16 часов 6 марта к телу вождя в Колонном зале Дома Союзов был открыт доступ, и началась церемония прощания. Колонный зал Дома Союзов буквально утопал в венках, их были даже не сотни, а тысячи. Люстры, висевшие в зале, были прикрыты черной тканью. К этому моменту зал был украшен портретами Сталина, а на колоннах были вывешены бархатные полотнища с гербами союзных республик. Всего их было 16. Там, на постаменте, утопая в цветах, стоял гроб с телом усопшего. На него надели серо-зеленый мундир.

В Москве поползли слухи о том, что 6 марта тело Сталина выставят для посещения. Для прощания с умершим вождем потянулись люди. В основном из Москвы, но некоторые приезжали и из других городов, в основном в качестве делегатов от предприятий. С улиц Москвы люди стекались на Большую Дмитровку и уже по ней шли к Колонному залу. В Москве было холодно, минус 8 градусов по Цельсию. В первый день, когда было объявлено о смерти Сталина, толпы людей хаотично устремились к Дому Союзов. Люди пытались пройти на Большую Дмитровку и решили, что проще всего туда будет попасть через Трубную площадь, однако она была заранее перекрыта грузовиками. Толпа народа стала собираться — они хотели стать первыми. Толпа разрасталась и начала давить на неготовые ограждения. Грузовики еще только пристраивались друг к другу, когда толпа стала напирать. Давка случилась на спуске с Рождественского бульвара на площадь, передние ряды были остановлены грузовиками, а сзади со спуска на них продолжали накатываться одна за другой человеческие волны. В итоге те, кто стоял впереди, оказались буквально раздавлены и растоптаны напиравшими сзади. Безопасный маршрут объявили в 21:00.

Берии доложили, что среди народа активно гуляют слухи, что Сталина убили. Слухи распускались специально, для того чтобы создать атмосферу абсурда. При этом внимание специально фокусировалось на врачах. Тогда же как раз шла кампания против врачей-убийц. К удивлению Берии, сотрудник, посланный на Ближнюю дачу, доложил после своего возвращения, что весь дом перевернут и мебель уже вынесена. Смысла в том, чтобы убирать мебель с дачи Сталина, не было.

В «Вечерней Москве» от 6 марта уже сообщалось о смерти Сталина. На обложке журнала «Огонек» была помещена траурная фотография Сталина с одной звездой Героя и в форме маршала. Сообщалось, что в ответ на сообщение о смерти Сталина государственный траур был объявлен в странах, в которых проживала треть человечества.

Люди шли не переставая три дня и три ночи. Трое суток подряд живая многокилометровая очередь, извиваясь по улицам Москвы, направлялась к Пушкинской улице (ныне Большая Дмитровка) и по ней — к Колонному залу Дома Союзов. Среди желавших проститься с вождем было много приезжих. Город как будто обезлюдел. На улицах стояли грузовые машины с установленными на них прожекторами. Их включали с наступлением сумерек. Прожекторы освещали площади и улицы, по которым двигались к Дому Союзов многотысячные колонны. Глубокой ночью Дом Союзов закрывался на два часа, а затем вновь открывался. По радио круглые сутки передавали классическую музыку. Следует отметить, что у людей в эти дни настроение было крайне подавленное. Фиксировалось большое число сердечных приступов, а смертность резко увеличилась.

Через специальный вход впускали иностранные делегации. Они проходили без очереди. Китайская делегация внесла венки от Центрального Комитета Коммунистической партии Китая и лично Мао Цзэдуна. В почетном карауле отстояли и главы иностранных делегаций. «Почему не приехал Мао? — задал себе вопрос Лаврентий — Ах да. Война в в Корее. Ким Ир Сена тоже нет — и по той же причине». Воспаленный мозг Берии выдал очередное воспоминание — при обсуждении на Политбюро вопроса о помощи Китаю Хрущев заявил: «Надо контролировать, кому давать, а кому не давать. Почему мы вдруг решили, что каждый может иметь? Всем давать — давалка сломается!» Тем не менее 14 февраля 1950 года Сталин подписал кредит Китаю в 300 миллионов долларов на 5 лет и с 1 % годовых.

6 марта, 19 часов 8 минут. Спецкомитет

На Маяковке Берии сообщили, что вечером штаб Корейской народной армии и китайских добровольцев обратился к командованию американо-южнокорейских войск с просьбой о трехдневном перемирии (до 23:59 8 марта) из-за траура в связи с кончиной И.В. Сталина. Командующий этими войсками генерал Риджуэй, с согласия президента США Г. Трумэна, выполнил эту просьбу, отметив в своем приказе, что «генералиссимус Сталин и СССР были нашими главными союзниками в войне с Германией и Японией. Поэтому мы, как солдаты, равны друг другу».