Книга Толлеус. Учитель – ученик - Дмитрий Коркин

Рассуждая здраво, нужно было переезжать и обустраиваться на новом месте, тем более что это дело нескольких часов. Однако возникли некоторые сложности. И речь даже не о мелком ремонте, который требовалось выполнить в замке. Элементарно не удавалось найти мужиков, которые согласились бы затащить вещи в комнаты. Все имущество до сих пор лежало под открытым небом во дворике, где старик с учеником сгрузили его с повозки. Конечно, защиту от дождя Толлеус поставил, но такое решение исключительно от безысходности, а не из-за пижонства. Искусство все-таки не для этого.

Также требовалось найти экономку, которая заведовала бы уборкой, закупкой продуктов и кашеварила. Кордосец кинул клич в деревне и пообещал добровольцу сперва одну, после две, а под конец сразу три медные монеты в день, но желающих на такое заманчивое предложение почему-то не нашлось. Сказывалась репутация замка. Прося, служанка прежнего хозяина, отказалась наотрез, прочие женщины деревни прилежно брали с нее пример. Похоже, помимо баек и небылиц, их ничуть не меньше пугал сам искусник, который собрался жить в таком проклятом месте.

Пожалуй, лишь Финна без опаски относилась к кордосцу, но она была слишком стара, чтобы заниматься хозяйством. Вдобавок финансово она уже в этом не нуждалась.

Потратив в ожидании добровольцев два дня, Толлеус плюнул и скомандовал сборы. В конце концов, что-то можно навьючить на Оболиуса, не переломится, а крупные вещи старик перетащит Искусством. Даже раньше, в прошлой жизни, когда старик еще жил в Маркине, он не нанимал рабочих каждый раз, когда требовалось переставить стол или комод.

За провиантом придется гонять подростка. А потом что-нибудь придумается.

Парню, который сейчас же осознал ситуацию, идея не понравилась:

– А учиться когда, если я буду туда-сюда целый день мотаться?

Толлеус скорчил рожу, которая должна была символизировать понимающую улыбку, и возразил:

– Не переживай, болячки в деревне никуда не денутся, так что потренируешься. Опять-таки сверстники твои все здесь, не сидеть же тебе изгоем в замке. И ненадолго это… С некоторыми недугами ты ко мне отправляй. Побоятся-побоятся – да придут, никуда не денутся. Сперва до ворот, потом во двор. Мы еще им амулетик какой-нибудь давать будем, чтобы, значит, безопасно было находиться в чародейском доме. И им не так страшно, и без приглашения никто не полезет. А переезжать надо. Ты вон в деревню ездить не хочешь, а о том, что сейчас к стаду приходится мотаться, ты не подумал. Да еще волк этот твой…

Сказать по правде, с волком требовалось что-то решать. Пока что он сидел взаперти в персональном загоне во дворе замка, но это была полумера. К тому же его требовалось кормить – траву, подобно мохнаткам, зверь не ел.

Оболиус честно старался придумать достойное решение, впрочем, как и сам Толлеус, и даже были кое-какие мысли, но пока до реализации элементарно не доходили руки.

В идеале хищника нужно было перевести на самообеспечение, а это означало, что придется дать ему свободу, если не полную, то хотя бы ограниченную. К тому же он должен быть доступен для экспериментов, причем именно в тот момент, когда появится такое желание. Также следовало раз и навсегда прекратить вакханалию, которую призван был устроить конструкт, контролирующий животное. Но сделать это требовалось как-то так, чтобы аурный слепок чародея не пострадал. О безопасности самого волка, особенно с учетом всяких охотников, бегающих по лесам и жаждущих заработать ценный трофей, также надо позаботиться. И чтобы люди не судачили лишний раз. И много еще всего… Одним словом, забот с новым подопечным полно, и это ровно в тот момент, когда других дел по горло.

Поскольку больше пререканий не последовало, сборы начались. Нехитрый скарб, которым искусники пользовались во время долгого путешествия по Оробосу, лежал кучей в конюшне. Погрузить его в повозку удалось достаточно быстро. Осматриваясь напоследок, Толлеус в истинном зрении углядел в дальнем углу какое-то свечение и, подойдя поближе, обнаружил давешнюю поделку Оболиуса – сплетенную из искусных нитей палку, а точнее, каркас.

Парень, который был тут же и видел это, выругался одними губами. То, чего он опасался, случилось, причем исключительно по причине собственной безалаберности. Кордосец, который заметил эту реакцию, отреагировал по-своему.

– Не бойся, не сломаю, – пообещал он, примеривая находку на манер посоха. Потом снова поднес к глазам. – И что это такое ты пытался изобразить?

– Лапу для Паука, – насупленно буркнул подросток.

– Долго плел?

– Долго.

Толлеус снова перехватил поделку, точно посох, постучал по полу.

– И почему не показал? – задумчиво спросил он.

– Потому что не получилось! – Было видно, что продолжать разговор парню совершенно не хочется. – Учитель, поехали. Лошадь уже заждалась! – предпринял он попытку вернуть старика в хлопоты запланированного переезда.

Но искусник продолжал стоять, словно статуя, пребывая в глубокой задумчивости. И длилось это четверть часа, прежде чем он наконец тряхнул головой и, отбросив в сторону искусный каркас для лапы, с укором произнес:

– Зря не показал. Подумаешь, не получилось. У тебя-то, может, и нет, так у других – да. Идея-то недурна!

Повозку вышла провожать половина деревни. Люди просто молча стояли вдоль дороги до самых огородов, точно хотели лично засвидетельствовать это эпохальное событие, чтобы потом рассказывать о нем своим детям и внукам. Старик же, погруженный в свои мысли, даже не заметил этого.

Оболиус, привычно направляя лошадь в сторону замка, по молчанию учителя сообразил, что тот пребывает в мире Искусства, но в этот раз не придал этому значения. Его больше занимали воспоминания о том, как Маряша стояла рядом со своей матерью и смотрела ему вслед. По крайней мере хотелось думать, что именно ему.

Поэтому, когда Толлеус ближе к середине пути очнулся и, откашлявшись, предложил «взглянуть», для него ровная палка из искусных нитей в руках учителя стала полной неожиданностью.

Старик, довольный произведенным эффектом, приосанился и голосом, которым он обычно цитировал своих учителей из далекой Кордосской академии, начал очередную лекцию:

– Вы, молодой человек, – Оболиус уже привык и не отреагировал на такое обращение, хотя поначалу очень смущался, – в своих изысканиях постоянно упускаете из виду тот факт, что свойства плетения суть величина непостоянная. Тем самым вы, уважаемый, загоняете себя в вами же лично созданные рамки.

В этот раз кордосец явно переборщил с умными словами и понял это по лицу парня, который напряженно силился понять то, что сказал учитель. Поэтому, кашлянув еще раз, пояснил более простым языком:

– Ты для своих нитей сразу задаешь конечные параметры. Да, в результате они должны быть именно такими, но на этапе формирования с ними в таком виде работать неудобно. Можно заранее заложить разовое преобразование одного типа нити в другой. Это, конечно, сложнее при создании такой нити, зато на этапе вязания ты можешь значительно облегчить свой труд. Смотри: делаешь нить, которая может склеиваться сама с собой, и тебе уже не нужно вручную создавать узелки в точках пересечения. При этом такая нить может как угодно гнуться. А потом меняй свойства – и вот она уже в новых местах слипаться не будет и стала жесткой. Сейчас я просто взял и намотал нить на свою трость, используя в качестве формы, а потом, изменив свойства, снял. Раз – и у меня готовый цилиндр из искусных нитей!