Книга Дочь леса - Сергей Криворотов

Райна пользовалась уважением не только за старательное исполнение обязанностей мэра, хотя у ее избирателей не появлялось причин для недовольства. Она успевала неплохо справляться и с ролью замужней женщины. По здешней традиции многомужества, у нее имелось две семьи, как узнал Черок, эта женщина успела родить троих детей и, судя по всему, оказалась неплохой матерью. Вряд ли она одновременно смогла бы с успехом оставаться на выборной должности, если бы оба мужа не освободили ее от повседневных забот по хозяйству.

Квикфут не вполне понимал такой расклад. Как можно успевать на две семьи, проводя большую часть времени на административной работе? В то же время ей вполне должно хватать мужского внимания. И все же при внезапном сближении Черок почувствовал всю глубину женской неудовлетворенности Райны. Она с такой страстью приняла его торопливые ласки, что ему стало ясно: дело вовсе не в его личном обаянии. Нет, у этой женщины далеко до гармонии в личной жизни. Как бы то ни было, но обаятельная мэрша моментально заняла почти все его мысли. Стала самой желанной из встреченных до сих пор на Лесной. Вскоре он убедился, что и ей хотелось повторения стихийно произошедшего между ними.

Узнай про то окружающие, вряд ли подобное укрепило бы авторитет руководительницы поселка. Даже при довольно терпимом нраве колонистов, неизвестно, как могли среагировать оба мужа Райны. Да и доверия к главному ксенологу такой факт не мог прибавить, стань он известен другим. Вопреки всем разумным доводам и неотложным делам, Черок искал с ней встречи, однако Райна опередила и объявилась сама. Флаер Квикфута унес их подальше от посторонних глаз и остался единственным свидетелем дальнейшего.

– У тебя и так два мужа, а ты еще встречаешься и со мной. Неужели их тебе недостаточно, или ты считаешь, у меня есть то, чего они тебе не могут дать? – поинтересовался Черок напоследок.

Она долго молчала, прежде чем ответить, Квикфут уже решил, что женщина крепко на него обиделась.

– Ты спросил о моих мужьях… Но не поинтересовался кое о чем важном… У меня есть еще моя работа по дому, по двум домам, трое детей. Мои обязанности управленца… Думаешь, я сумасшедшая, бесом одержимая и не отдаю себе отчета в собственныхх поступках?

Черок пожал плечами; хотя она отвечала спокойно, в ее тоне пробивалось раздражение.

– Скажу только, что бешенством матки я точно не страдаю. А мужья… Ты пока чужой здесь и вряд ли воспримешь правильно наши отношения. Понимаешь, они оба для меня как дети, нуждаются в моей опеке, заботе, даже наставлениях. Пожалуй, я так же отношусь ко всем поселенцам, хотя они мне не столь близки, физически я имею в виду… А ты совершенно другой, пришлый, не здешний. И в тебе чувствуется сила, энергия, которую я не ощущаю в своих знакомых. Тебе хочется иногда подчиниться, и это раздражает, заводит меня. Мне просто надоело быть бой-бабой, если знаешь, что это такое. Для меня главное не сама физическая близость, она неотделима от чувств и поэтому получается такой же разной с различными мужчинами, насколько различаются и чувства к ним…

– Но ведь это неправильно по вашим же понятиям…

– Знаю, знаю, но иначе не могу. После встреч с тобой мне становится легче жить. Ты снимаешь с меня что-то тягостное. А теперь помолчи, тоже мне моралист выискался…

Черок так и поступил, ему нравилась эта властная женщина, зацепившая его с первого взгляда, нравилось и то, что она никогда не говорила о своих чувствах, а он, кроме этого единственного случая, не пытался что-либо уточнить для себя. Если нечто большее, чем взаимное чисто физическое влечение, и пробивало себе дорогу, то у него не могло быть никакого будущего. Но с Райной на какое-то время он забывал о своих неотложных делах, что выглядело вовсе уж непростительно и беспечно для главного ксенолога.

Когда Квикфут спросил, что она думает о Лесе, Райна, не задумываясь, ответила, что считает его единственным богатством Форестаны и хотела бы сохранить не только для своих детей, но и для их внуков, и праправнуков. Без Леса на этой планете им не выжить. Когда же Черок настойчиво попытался выяснить ее мнение о разумности флоры, она улыбнулась и перевела разговор на другое.

Здесь, на Форестане, Квикфут впервые столкнулся с матриархатом в быту. Никогда ранее подобные вещи его не занимали. О местных особенностях семейного уклада он узнал из информации перед отправкой на Лесную. За десятилетия у колонистов выработались негласные правила поведения. Поборники многомужества убеждали, что одним из преимуществ таких браков является почти стопроцентное отсутствие измен со стороны жен. Зачем-де им это надо? Если чего не хватает, не проще ли открыто присоединить к своему мужскому гарему еще один экземпляр, заключив официальный брак, подумаешь – одним больше, одним меньше, зато точно не будет проблем внебрачных связей. А мужчины? Как же быть им? О бедных мужьях кто подумал в этом обществе? Или они имеют в нем законное право ходить налево, как компенсацию за подчиненное положение и роль выбираемых? Для постороннего странно и непонятно.

И не совсем вразумительная оговорка «почти стопроцентное» – для кого? Или Райна попадала в это «почти», или подобное являлось еще одним мифом экспериментаторов, делающих вид, будто денно и нощно радеют о морально незрелом человечестве и походя решают его бытовые и сексуальные проблемы…

Вероятно, он мог бы сделаться еще одним мужем Райны, пожелай она того. Правда, не знал, требовалось ли в таком случае разрешение или благословение других ее действующих мужей. Но если даже так, согласится ли он сам после узаконивания отношений делить ее с другими? Такое точно казалось Квикфуту неприемлемым. Наверное, он пока не проникся своеобразной нравственностью форестанского общества, потому что оставался индивидуалом до мозга костей, эгоистом-собственником с дремучими, не поддающимися внешней коррекции генетическими установками.

Интересно только, как воспринимают дети одну общую мать на несколько отцов, матриархат, словом? И что из них потом вырастает?

Он не помнил своих родителей и потому не мог представить себя даже в обычной семье. На его родной планете произошел непредсказуемый природный катаклизм, огромное цунами смахнуло в океан половину материка вместе с городом, в котором они жили. Об отце с матерью не осталось никаких сведений, его же, маленького мальчика, спасатели нашли в океане, намертво вцепившимся в ветви унесенного дерева. Сам он ничего не помнил, то ли его сознание не сохранило этих картин в целях самосохранения, то ли над ним тщательно поработали психологи.

По вживленному после рождения микрочипу установили имя и фамилию: Черок Квикфут. Его родители, уважаемые люди со своим бизнесом, генетически относились к потомкам североамериканских индейцев прародины. Правительственная служба спасения отправила его, как и тысячи других потерявших всех близких, на другую планету, где ничто не напоминало о пережитом ужасе.

Черок воспитывался в федеральном интернате. Как все воспитанники подобных заведений, подсознательно он завидовал каждому, имевшему с детских лет полноценную семью, полный комплект собственных родителей. Некоторые его знакомые согласились бы даже на гомосексуальный набор предков, но он не мог принять подобного. Иметь двух матерей без единого отца или двух отцов без матери казалось неправильным. Мужчина и женщина созданы взаимодополняющими деталями биологического конструктора, как ключик, подходящий к своему личному замочку. Секс изначально «по умолчанию» представлял собой парную функцию двух взаимодополняющих биологических особей, все остальное представлялось его ущербной подделкой. Отведавший меда на экскременты не польстится. И дело не в том, что этому его учили с детских лет. Именно так людей, не спрашивая их согласия, создала природа задолго до его рождения. Без двух разнополых субъектов невозможен взаимообмен живой энергией. Инь и Ян. Что уж говорить об удовлетворении в одиночку, вовсе ведущему к разрушению собственного «Я», с невосполнимой тратой жизненных сил.