Книга Дети грозы. Книга 1. Сумрачный дар - Мика Ртуть

– Ты очень быстро учишься, моя сумрачная шера, – пророкотал Роне и слизнул каплю крови с нижней, прокушенной губы.

– О ширхаб… – Ей должно было быть стыдно и неловко, должно – но не было. Эта капля и его язык, и ранка на губе снова притягивали ее, манили. – Прости, я…

– …сделала то, что хотела. – Он медленно улыбнулся и так же медленно привлек ее к себе, потянулся за поцелуем. – То, чего хотел я. И хочу еще.

– Роне, это не… – Она из последних сил попыталась остановиться, прекратить это – неправильное, недостойное. Она уперлась ему в грудь ладонями, ощущая бешеное биение его сердца и жар его кожи сквозь… одну лишь сорочку? А куда делся камзол?

– Это не… невероятно прекрасно. Немыслимо. Не… – он внезапно засмеялся и упал на спину, увлекая ее за собой. – Нежно?

– Ты сумасшедший! – Почему-то ей, упавшей сверху и уткнувшейся лицом ему в грудь, тоже стало смешно и легко-легко.

А Роне зарылся пальцами в ее волосы, массируя и лаская, и словно бы больше не держал ее. Правда, она по-прежнему ощущала животом нечто твердое и горячее, и еще – его напряжение и желание, такое яркое и острое, почти до боли.

Жар бросился ей в лицо, воздух застрял в легких – не вздохнуть. А внизу живота опять стала закручиваться горячая, щекотная спираль желания. Как раз в том месте, которым она касалась… которым она лежала на… ох, ширхаб…

– Сумасшедший темный шер и сумрачная Аномалия, – усмехнулся Роне. – Мы с тобой прекрасная пара.

Она вздрогнула, словно очнувшись от наваждения. Пара? Она и шер Бастерхази – пара? Но… как же светлый Люкрес, ее Люка? Как же… Каетано? Он не поймет. Если она выйдет замуж за темного шера, то Кай… разве тогда Кай сможет стать королем? Или… Что-то она совсем запуталась… с чего ей вообще пришла в голову такая ерунда – что она может выйти замуж за Роне?! Она любит Люкреса, она уже почти дала ему согласие. И то, что она сейчас делает – плохо. Нельзя обманывать жениха… ну, почти жениха. Неважно, кто он!

– Очень важно, Шу. – Роне погладил ее по напряженным лопаткам, и тело отозвалось еще одной волной тягучего, животного удовольствия. – Ты даже не представляешь, насколько важно.

– Ну так объясни мне. – С трудом преодолев желание прижиматься к нему, подставляться его ладоням и стонать от удовольствия, Шу приподнялась на локтях и заглянула ему в глаза. – Какого ширхаба происходит? Вы с Люкресом друзья или?..

От воспоминания об этом «или», которое приснилось ей в Тавоссе – или не приснилось? – она опять залилась жаром. А Роне, даже не думающий скрывать, что читает ее мысли, довольно усмехнулся. Но, вместо того чтобы сказать «или»…

– Я не знаком с его высочеством Люкресом, моя прекрасная упрямая Гроза.

– Ты!.. – Она хотела сказать «врешь», но осеклась. Он не врал! Роне говорил чистую правду! Но как?! – Как это может быть? Но… Роне…

– Видимо, ты имеешь в виду того драчливого светлого шера… хм… который просил не называть его имени. Шера Инкогнито. У него еще красивые бирюзовые глаза. – Роне улыбался довольно, как сожравшая кувшин сметаны рысь, разве что усы не облизывал – за неимением усов… А, нет… облизнул нижнюю губу с едва кровоточащей ранкой.

Не успев подумать, а стоит ли, Шу коснулась ее пальцем, забирая боль и залечивая собственный укус. И вздрогнула от прикосновения горячего языка к подушечке пальца. Роне лизнул ее палец и тут же легонько прикусил, продолжая ласкать языком и смотреть ей в глаза так… так хищно, так собственнически… так, что у нее закружилась голова и безумно захотелось потереться о него всем телом, кожа к коже…

– Ты совсем меня запутал, Роне, – получилось жалобно, хрипло и голодно. Да что же с ней такое творится? – Прекрати немедленно!

– Все, что угодно твоему высочеству, – низко, тягуче и без капли смирения пророкотал он.

Его голос отдавался в ней дрожью, а может быть, это была дрожь напряженного мужского тела под ней… Нет, так нельзя. Это непристойно. Недостойно, в конце концов!

– Нашему высочеству угодно… – начала она упрямо, – угодно, чтобы вы перестали морочить мне голову, темный шер Бастерхази!

– При чем тут голова, твое высочество?

– Ты!.. – тут же вскинулась Шу от прозвучавшей в его голосе насмешки.

– Ужасный, коварный черный колдун. Или я что-то упустил?

– Ты… не смей надо мной смеяться!

– Я не смеюсь, я… – Он сглотнул и едва-едва шевельнулся, но Шу внезапно почувствовала все его тело, каждую мышцу, каждую каплю крови в его венах. – Я хочу тебя.

Шу чуть не задохнулась от пламени в его глазах, от прозвучавшего в его голосе голода – знакомого, понятного ей голода. Такого же, как ее собственный. И от понимания, что именно это ей и нужно. Сейчас же. Немедленно! Какой глупостью было сомневаться и придумывать дурацкие отговорки! Или не глупостью? Это вообще ее собственные мысли или нет?!

– Роне… прекрати немедленно, – потребовала, нет, попросила она, прячась от его взгляда у него же на груди. – Это неправильно! Так нельзя!

Теперь она не видела его глаз, но слышала биение его сердца, его запах – разгоряченного, возбужденного мужчины – и чувствовала касание его рук, жадное и нежное, безумно нежное.

– Нельзя хотеть тебя? Или тебе – меня? Нельзя тебя целовать? Нельзя говорить, как ты прекрасна и желанна? Или, может быть, нельзя делать вот… – Не закончив фразу, он схватил завороженную Шу за плечи и, перекатив на спину, подмял под себя, рванул сорочку с ее плеча и впился губами в обнаженную кожу. И лишь когда она застонала, вцепившись обеими руками в его волосы, приподнялся на локтях и заглянул ей в глаза. – Вот так, твое высочество?

– Так?.. – растерянно переспросила она, не понимая…

…Ничего не понимая. Ни где она, ни что с ней происходит, ни почему она все еще в чем-то сомневается. Ведь так хорошо, так сладко! И между ног все горит и пульсирует, и хочется тереться о мужское тело, быть ближе, еще ближе, заполнить жадную пустоту внутри себя – им, таким сильным, необходимым, красивым! Сумасшедше прекрасная тьма. И лава, и ветер, и лиловые молнии – над ней, вокруг нее, окутывающие ее ласковым, горячим коконом – желания, защиты, заботы…

– Так, – шепнул Роне ей в губы, раздвигая ее ноги коленом и вжимаясь в нее, сильно, горячо, до судороги сладко.

Перед глазами словно что-то вспыхнуло, из горла вырвался не то стон, не то всхлип – и показалось, отозвался где-то в небе пронзительным птичьим криком?..

– Моя Гроза, моя нежная, прекрасная Аномалия. – Шепот Роне сливался со вспышками света и тьмы, спиралями огня и воздуха, и он сам казался не человеком, а стихией, самой прекрасной на свете, самой необходимой, желанной силой. – Скажи мне «да», Шуалейда! Ты же хочешь.

– Роне… хочу! – Она неловкими пальцами потянула сорочку с его плеч, желая добраться до горячей шелковой кожи, попробовать ее на вкус, на ощупь…

Но он почему-то перехватил ее руки за запястья, прижал к траве и, едва касаясь ее губ своими, попросил… нет, потребовал: