Книга Мечтатели Бродвея. Том 1. Ужин с Кэри Грантом - Малика Ферджух
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пейдж прижала к груди красный блокнот, сунула карандаш за ухо.
– Я уже не помню. Спасибо за помощь, Джо. Я хотела сказать Жослин, – поправилась она с французским выговором и коротким смешком. – Бай…
Ему показалось, что девушка вот-вот расплачется. Возможно, так и случилось, но Джослин этого не узнал: она поспешила покинуть его комнату.
Он вернулся на свое место и усадил перед собой Адель. Погладил всё это время прятавшегося под столом № 5 пальцами ног. Через пятьдесят минут ему надо было на лекцию по музыкальному анализу. Он перечитал письмо и решил, что оно закончено. Больше писать всё равно не хотелось. Он поставил в конце:
Обнимаю тебя и крепко целую. Поцелуй от меня всех, особенно маму.
Твой Жожо
Тут он услышал издалека телефонный звонок. Через тридцать секунд прибежала Черити и сообщила, что спрашивают его.
* * *
После урока французского Пейдж помчалась в театр Этель Берримор, где ее ожидало новое прослушивание. У входа она натолкнулась на ласковую пушистость норковой шубки и, посторонившись, узнала красавицу в розовом, которая показывалась в «Розалинде» в один день с ней. Они улыбнулись друг другу. Грейс тоже узнала ее.
– И вы пришли на «В ожидании бури»? – поинтересовалась Пейдж.
– От ворот поворот! – ответила та легко, без особого огорчения. – Меня отсеяли на первом туре. А как вы прошли «Розалинду»? Я провалилась.
– Я тоже. А ведь так верила в успех. Я даже не решилась признаться Манхэттен и Джо, помните, друзьям, которые пришли со мной в тот день.
– Молоденький француз, как же, помню! – очаровательно обрадовалась Грейс. – Мне кажется, – вернулась она к насущному, – что все театры теперь продвигают только этих новых из Актерской студии.
– Да, похоже, это общая тенденция в театре. Может быть, надо туда поступить…
– Да ну! Я предпочитаю старый добрый метод этому самому «Методу», – отмахнулась Грейс, сама грация. – По правде сказать, я думаю, что создана не столько для театра, сколько для экрана. Мой преподаватель в театральной школе всё время твердит мне, что у меня нет голоса.
– В кино вы будете королевой, я уверена, – сказала Пейдж совершенно искренне. – Вы такая чудесная, Грейс.
– Очень мило с вашей стороны. Вообще-то я подумываю о телевидении. Там снимают всё больше и хорошо платят, вы в курсе? Хотите пройти пробу? Им нужны люди.
Взгляд Пейдж, точно притянутый магнитом, то и дело возвращался к норке. Вдобавок на Грейс Келли был ослепительный браслет с изумрудами. В таких мехах и с таким украшением любая другая выглядела бы содержанкой. А на ней изумруды, казалось, хотели быть ее глазами.
– Я всё же хочу посвятить себя театру, – ответила Пейдж. – Но я подумаю. Вы тоже живете в пансионе?
– В «Барбизоне». Только с этим условием мне удалось убедить папу отпустить меня одну в Нью-Йорк!
«Барбизон». Роскошное гнездышко для американских девушек из высшего общества. Пейдж предпочла обойти молчанием почтенное имя «Джибуле».
– Заходите ко мне как-нибудь на днях! – пригласила ее Грейс, издевательски подражая гнусавому голосу Мэй Уэст. – Комнаты все в зеленых и розовых тонах. Вот увидите, у нас ужасно весело. Мальчики не допускаются… Так что, ясное дело, их туда как магнитом тянет.
Она рассмеялась, и смех ее был дивной музыкой. Пейдж до сих пор не замечала ее квадратного подбородка и тяжелой челюсти. За тонкими чертами этого мелкого изъяна не было видно. Ей подумалось, что под хрупкой и изысканной наружностью эта девушка напориста, как немецкий танк. Вот и Шик была той же закалки. Им суждено стать знаменитыми актрисами, возможно, даже звездами, в этом Пейдж не сомневалась ни на йоту.
Она с горечью поняла, что завидует. Как свежо и ярко было сказано «Очень мило с вашей стороны»! А это утонченно-комичное подражание Мэй Уэст!.. Они были ровесницами, но от такой девушки, как Грейс Келли, запросто мог потерять голову какой-нибудь Эддисон. В ней был лоск, в ней чувствовалась порода, она знала, как обращаться со столовыми приборами, и могла с одинаковым блеском поддержать беседу о ломтике мерлана и о новом фильме с Барбарой Стэнвик.
– Я навещу вас при случае, – жалко пролепетала Пейдж.
– Да, пожалуйста. Буду очень ждать. Мне пора, было очень приятно. Et haut les coeurs!
Она еще и говорила по-французски.
* * *
Прослушивание «В ожидании бури» отменили: через двадцать пять минут – когда до Пейдж еще не дошла очередь – короткое замыкание погрузило театр в полную темноту.
В половине третьего Пейдж вышла в обществе Люка, ее однокашника по театральной школе. Он всегда получал роли героев-любовников и носил подходящие к образу большие воротники нараспашку. Даже в дни, когда, как сегодня, Нью-Йорк продувал ледяной ветер.
– Очень кстати случилось это короткое замыкание, – весело сказал он, – я не выучил текст. Пойдем погреемся где-нибудь?
Люк был само очарование, с очаровательным юмором и очаровательными манерами. Мама Пейдж пришла бы от него в восторг. А Пейдж находила его неинтересным.
– Нет времени, – плоско сымпровизировала она.
Ежась от полярного холода, веявшего с реки, она повернула к Ист-Ривер, лицом к ветру, который тотчас выбил слезы из глаз и принес мучительное облегчение. В конце 40-й улицы Пейдж свернула, еще раз свернула и оказалась у маленького сквера, так хорошо ей знакомого. Она была в Тюдор-Сити. Сквер в эту холодную погоду был пуст, печален, погребен под ржавыми листьями.
Она подняла голову к тринадцати этажам Холден-билдинг, готического, замысловатого, так похожего на самого Эддисона Де Витта. Ее взгляд устремился на высокие окна на последнем этаже.
Внезапно от мысли, что он может выйти и застать ее здесь, Пейдж бросило в дрожь. Спрятав лицо в воротник, она побежала в сторону Лексингтон-авеню.
Джослин проклинал Черити. И проклинал Дидо.
Его трясло от холода, на носу висела капля, а он забыл носовой платок. Украдкой он вытер нос рукавом, но капля тотчас же повисла снова.
К тому же перед глазами всё время маячил этот Джеффри, вокруг которого так и вились девушки из высшей школы «Эллери Тойфелл», и Дидо первая! Джеффри был председателем Ассоциации учеников «Эллери Тойфелл» «За свободу слова», а она – ее вице-председателем. Но до сих пор Дидо ни разу не упоминала его имени.
– Ты можешь прийти нас поддержать? – сразу взяла она его в оборот по телефону.
Он удивился. Даже не вопросу. А тому, как, оказывается, был счастлив услышать ее голос.
– Всё, что прикажешь, бобби-соксер, – радостно согласился он.
Злосчастная фраза… Перебор. Выпустивший на волю монстров.
