Книга Вторжение. Судьба генерала Павлова - Александр Ржешевский

«Противник сбрасывает парашютистов в форме НКВД и красноармейцев. Прошу поставить в известность. Василевский».

«Продолжайте выполнять поставленную задачу».

«Был налет авиации на Лиду. Связь с армиями нарушена. Принимаем меры к выяснению. Все».

Открытым текстом:

«Выйдите из-под удара».

«Генерал-лейтенант Ватутин приказал доложить, во сколько приступлено к выполнению полученной вами шифровки. Жду ответа».

«Голубеву передайте занять рубеж Осовец — Бобр — Визна — Сколки — Бельск и далее на Клеуели. Все это осуществить сегодня за ночь. Особо обратить внимание, чтобы хозяйство Клич не осталось в Червонном бору. У меня все».

«Болдин. Из Червонного леса вся артиллерия была выведена и участвовала в боях».

«Павлов. Приступайте к выполнению данного мною задания».

«Крайне необходима истребительная авиация».

«А как противник?»

«Его авиация обнаглела. Бомбит район Невсля. Это уже вторые сутки. Еще раз прошу дать истребители».

«Попытка с утра найти штаб какой-нибудь части успеха не имела. Какое-то колдовство, которому я не верю. Найти танковый полк и приказать им энергично действовать».

* * *

Полк майора Щепинова отходил целый день без единого выстрела. Солдат бомбили, обстреливали, и когда они, обалдевшие от грохота и охватившей безнадежности, закапывались в землю, готовились стоять насмерть, откуда-то поступал приказ, и батальоны, не увидев немца, снимались с позиции. Кто-то, видно, думал и руководил.

Во время переходов синевский гармонист Семен Ущеков держался возле Ивана, хотя в деревне завидовал ему и враждовал. Не прощал Маньку Алтухову. Теперь пришлось.

В той жути, среди которой Ущеков очутился, только медлительность и невозмутимость Ивана успокаивали. Он и дома, в Синеве, делал все без суеты. Зато получалось лучше, чем у других. Лошадь запрягал или травы косил на лугу — все как будто с удовольствием. И другого такого интересного дела нету на белом свете. Работал медленно, неторопливо, а не угнаться. На охоту зимой ходил, следы звериные читал, как по книжке. Для Ущекова лес был пустой. А Иван видел в сто раз больше. Рядом с ним и Ущеков начинал прозревать: и белку, и зайца, и волка, и лисицу угадывал. А птицы видимо-невидимо.

Память все время тянула к дому. И даже молчание Ивана напоминало про синевские дали. Теперь стало главным Ивановым делом — быть солдатом. И он принял это как должное. Вроде ничто его не свербило — ни усталость, ни воспоминания. Такой бесчувственный, думал Ущеков. Чего к нему девки липли?

Курева не хватало. Тут Семен одалживался. Сам не успел как следует пристраститься. А Иван этим баловался с малолетства. Научился у рыбаков. Один раз Семена взял на речку. Шли они по росистой траве в четыре следа. Далеко видать. Иван как ухватился за удочку, так и не сходил с места. А Семен резал свистульки, ходил по берегу. Иван выкурил самокрутку из махры, поймал за пару часов окунька. И шел обратно довольный. Семен так и не привык ни рыбачить, ни курить. Потом и с девками начал Ивану завидовать. Сам-то уже срочную службу отломал, а сойтись не умел. Всякий раз девка чудилась единственной и главной. Разные высокие материи голову заморочивали. И покуда он ходил вокруг да около, подружки норовили ускользнуть. Сказки им без надобностей, он давно уразумел для себя: бабам нужно, чтобы все просто. Как Иван это умел. И все равно от Семена Ущекова девки обязательно упархивали. Бывало, из-за гармошки прислоняются, а потом бегут. Одно время по Маньке Алтуховой сох. Так она в ответ бровью не повела.

А вот Сонька Лавыгина сама нашла и женила на себе. Перед самой войной. Нагулялась вволю, решила образумиться. Одной ночи хватило, чтобы Семка Ущеков пошел за ней против отца с матерью. Через нее видел и свой дом, и всю деревню. И затаенное соперничество с Иваном. Но уже безо всякой враждебности и злости.

Теперь они уравнялись. Все деревенские затеи отошли в незапамятные времена. А подумать — всего-то минуло два дня.

И прежде, завидуя Ивану, Семен Ущеков почему-то всегда подчинялся. Так и в минувшее воскресенье вышло. Повезли колхозное молоко на базар в райцентр. И попали под бомбовый налет. Иван первый сообразил насчет военкомата. Ущеков сопротивлялся и звал обратно в деревню. Но получилось так, как решил Иван.

Доярка с фермы, пожилая баба Анисимовна, зазывавшая парней на свое сорокалетие, помчалась обратно, нахлестывая коней.

А ребят забрали в тот же час. И уже никого из военкомата не выпустили. Везли полдня в товарных вагонах. Потом выгрузили посреди поля и, вместо того чтобы бросить в наступление, заставили пятиться назад.

— Говорили тебе! — бурчал Семен, когда пробирались через болотные гати. — Нет, уперся!

Из осторожности он недоговаривал, что лишний день могли бы побыть дома. А это, если из болота глядеть, ни с чем не сравнимое удовольствие.

— Если бы нас из деревни призвали — другое дело! — бурчал Семен. — Где бы мы были? Уж точно не тут. Может, в самом Берлине. Меня надо было слушать.

Иван внимал вполуха, оглядывался зло.

— Да где же они?

— Кто?

— Немцы!

— Нас выводят на них. Ты что, командирского приказа не слыхал? Небось, выбросилась на парашютах какая-то часть. Вот и заставляют нас искать.

— А стреляет кто?

— Шпионы.

После болот, едва они ступили на твердую землю, стали рваться снаряды. В черном дыму разлетались красные молнии.

— Больно много шпионов, — сказал Иван. Подняв голову, различил самолет. Тонкая, едва видимая рама неслышно парила в бездонной синей выси. Бомбы из нее не сыпались, но она следила за землей. Следующим взрывом раскидистую вербу подняло в воздух и расколотую, с дрожащими дымными сережками, бросило под ноги Ивану. Пришлось всем лечь по команде, хотя до спасительного леска оставалось недалеко.

За полем, куда их отвели, Ущеков зарылся в землю так, что винтовка торчала вверх.

— Стрелять как будешь? Чего ты вырыл? — спросил Иван.

Перед синим взгорьем, за крохотной деревушкой виднелась дорога. Дальше уступами поднимался лес. Зеленый внизу, он темнел и синел, забираясь выше. Из окопа казалось — под самое небо. За ним могла быть граница или большой город. Потому что воздух там струился и был подернут дымком. Иван успел вырыть приступок, чтобы удобнее было подниматься в атаку, глянул по сторонам и сгорбатился, точно колом его оглоушили.

Дорога внизу кишела немцами. Сперва прокатили танки с тонкими стволиками пушек. Из пушечек вырывалось узкое лезвие огня. Там быстро начался и закончился бой. Скорее всего, танки с ходу смяли заслон, потому что никаких задержек в движении не было. Следом, не замедляя хода, вываливались из-за бугра тягачи с пушками, катили длинные открытые грузовики, набитые солдатами.

— Сколько их, — выдавил Семен Ущеков. — У нас патронов не хватит.