Книга Фантастичнее вымысла - Чак Паланик

Официантка в том баре любила спрашивать: «Что вы будете делать, когда состаритесь?»

Если я доживу до старости.

Я пишу эти строки как раз накануне последнего срока сдачи текста редактору.

Мой зять обычно называл оттягивание какого-либо дела до последней минуты «конфронтацией», такая манера придавала делам большую драматичность и значимость, а их исполнитель превращался едва ли не в героя.

— То, где я родилась, — любила вспоминать Джорджия О`Кифф, — и где и как я жила — совершенно не важно.

Она также говорила:

— Интерес представляет лишь то, что я делала, когда жила там.

Простите, если все это представляется вам немного поспешным и безнадежным. Но так оно и есть.

Кажется, вспомнил…

Наименование: двадцать семь коробок леденцов к дню св. Валентина, стоимость 298 долларов.

Наименование; четырнадцать говорящих заводных птиц, стоимость 112 долларов.

По мере того как приближается пятнадцатое апреля, мой налоговый ассистент, Мэри, начинает названивать мне и интересуется:

— А это еще что такое?

Наименование: две ночевки в отеле «Хилтон», город Карсон, Калифорния.

Мэри спрашивает меня, каким ветром меня занесло в Карсон. Двадцать первое — мой день рождения. Что в этой поездке особенного, чтобы дать право на налоговые льготы?

Леденцы-валентинки, говорящие птицы, ночи в отеле «Хилтон» — видимо, они были так хороши, что я решил сохранить чеки. Иначе с какой стати мне это было делать? Спустя год я уже не помню, какое они вообще имеют ко мне отношение.

Вот почему, как только я увидел Ги Пирса из «Мементо», я точно знал, что сейчас мне наконец-то расскажут историю. Это был фильм про основную форму искусства нашего времени.

Про то, как делать заметки.

Все мои друзья вооружены карманными компьютерами и мобильниками. Они вечно названивают самим себе и оставляют сообщения про то, что должно вот-вот произойти. Мы оставляем себе записки с напоминанием «Нужно отправить». Мы идем в магазин в торговом центре, тот самый, где по нашей просьбе на серебряной шкатулке или авторучке вам выгравируют какую-нибудь чушь, и мы получаем напоминание о том, что жизнь наша быстротечна и всего в ней не упомнишь. Мы покупаем фоторамки, где можно на звуковой чип записать голосовое сообщение. Мы пытаемся буквально все запечатлеть на видео. Да, еще у нас появились цифровые фотоаппараты, и мы теперь можем пересылать фотографии по электронной почте — это примерно то же самое, как в прошлом веке мы показывали друзьям после отпуска слайды, только не так скучно. Мы занимаемся тем, что организуем и реорганизуем. Мы записываем и архивируем.

Так что я не удивлен тому, что людям нравится «Мементо». Меня удивляет другое — почему этот фильм не собрал всех «Оскаров» сразу, чтобы затем одним ударом разрушить потребительский рынок перезаписывающихся компакт-дисков, диктофонов, электронных органайзеров и прочей дребедени, которую мы используем, чтобы следить за ходом своей жизни.

Моя система хранения информации — мой фетиш. Перед тем как уйти из корпорации «Фрайтлайнер», я в магазине офисной техники по дешевке — по пять долларов за штуку — накупил себе во всю стену черных металлических архивных стеллажей с выдвижными ящиками. Теперь, когда чеки, а с ними письма, контракты и прочие бумажки уже высятся горами, я опускаю шторы, ставлю диск с записью дождя и начинаю все раскладывать по полочкам. При этом я использую висячие папки и специальные цветные пластиковые этикетки. То есть я — Ги Пирс, только без жировых складок на животе и не такой симпатичный. Я сортирую бумаги по датам и содержанию. Я организую идеи для рассказов, привожу в порядок разрозненные факты.

Этим летом женщина из Палузы, штат Вашингтон, сказала мне о двух способах выращивания рапса — в качестве продукта питания и для смазки. Есть два вида семян. К сожалению, та разновидность, что годится в качестве смазки, — ядовита. И поэтому каждый округ страны должен решить для себя, разрешать ли фермерам выращивать рапс как пищевой продукт или как сырье для смазочного материала. Потому что попадись в пищевом рапсе пара-тройка семян ядовитой разновидности, и дело может кончиться смертельным исходом. Она также рассказала мне, что безобидное на первый взгляд движение за снос плотин на самом деле куплено на корню, что за всем этим стоят отнюдь не наивные любители природы, рыбалки и спуска на плотах с горных рек, а угледобывающая промышленность — потому что плотины гидроэлектростанций отнимают у шахтеров их хлеб. И она это знает не понаслышке, а потому, что делала для них веб-сайт.

Подобно птицам на батарейках, все это прелюбопытные факты, вот только что мне с ними делать?

Я могу пополнить ими мой архив. В один прекрасный день им тоже найдется применение. Когда-то дед и отец тащили домой поломанные автомобили, все бросовое, даровое или купленное по дешевке, что могло когда-нибудь пригодиться. Так и я собираю факты и цифры, раскладываю их по полочкам архива на случай какого-нибудь будущего литературного проекта.

Представьте себе городской дом Энди Уорхола, полный народу, заставленный всяким китчем, банками с печеньем, заваленный старыми журналами, — это моя голова. А мой архив — дополнения к моей голове.

Книги — еще одно дополнение. Книги, которые я пишу, — это своего рода сосуды для сбора информации, которая переливается через край, потому что больше не вмещается в моей голове. Книги, которые я читаю, служат для сбора фактов для новых историй. Сейчас я занят тем, что гляжу на томик с надписью «Федр» — это вымышленный разговор между Сократом и афинским юношей по имени Федр.

Сократ пытается убедить молодого человека, что живая речь лучше письменного общения, лучше всякого записанного общения, включая кино. Согласно Сократу, древнеегипетский бог Тот изобрел цифры и исчисление, а также азартные игры, геометрию и астрономию. А еще Тот изобрел письмо. После чего преподнес все свои изобретения великому богу-царю по имени Тамус, чтобы тот решил, какое из изобретений можно передать дальше народу Египта.

Тамус постановил, что письмо — это pharmakon. Как и наше слово «снадобье», оно могло быть использовано как во благо, так и во зло. То есть могло исцелить или отравить.

Согласно Тамусу, письмо должно было позволить людям расширить их память и обмениваться информацией. Однако, что более важно, это позволит роду людскому все больше и больше полагаться на эти внешние способы хранения знания. Наша собственная память начнет усыхать, начнет подводить нас. А ее место в нашей голове займут всякого рода заметки.

Что еще хуже: если верить Тамусу, письменная информация не способна обучать. Ей нельзя задать вопрос, она не способна защитить себя, если люди ее не понимают или неправильно интерпретируют. Письменные виды коммуникации дают людям то, что Тамус назвал «ложным восприятием знания», то есть ошибочной убежденностью, что они что-то разумеют.

Поэтому зададимся вопросом: все эти видео вашего детства — способны ли они помочь вам познать самого себя? Они же обкорнают и без того короткую вашу память! Способны ли они заменить вашу способность сесть и задать вопросы близким? Способность учиться жизни у бабушки с дедом?