Книга Магия Луны - Кэтрин Коултер

Глава 14

Было все еще темно.

Все это и небеса тоже.

Мэтью Генри

Открыв глаза, Рафаэль улыбнулся. Очень мужской, удовлетворенной улыбкой. Он с удовольствием зевнул, повернулся к жене и обнаружил, что ее нет рядом.

Сразу проснувшись, Рафаэль сел на постели. После того как Виктория покинула его ночью, он в общем-то не удивился ее отсутствию. Но все равно это было неприятно.

Интересно, что она там болтала о физическом недостатке? Рафаэль терпеть не мог тайн и в любой вопрос всегда старался внести ясность. Рано или поздно он заставит ее сознаться. Глупышка, может быть, у нее сломан ноготь на пальце?

Рафаэль сонно потянулся и посмотрел на часы. Уже почти десять часов. И вся комната залита ярким солнечным светом. Как хорошо, когда Виктория не занавешивает окна этими проклятыми шторами. Он решительно отбросил одеяло и встал.

Он быстро умылся и побрился, недовольно фыркая из-за ледяной воды. Теперь он пожалел" что вместе с Томом и миссис Рипл отпустил и Лиззи. Собрав всю свою волю в кулак, он приготовился искупаться в той же ледяной воде, но тут увидел на себе кровь — кровь Виктории. Забыв о своем намерении вымыться, он немедленно направился в спальню Виктории. Там все еще было темно. Отдернув шторы, Рафаэль подошел к кровати. На простынях отчетливо виднелись пятна крови. Виктория не солгала ему. Она была невинна.

И внезапно он вспомнил о злополучных словах, непроизвольно вырвавшихся у него в момент наивысшего торжества, когда он окончательно убедился, что Виктории можно доверять. Кажется, он сказал, что не смог бы вынести, если бы Дамьен обладал ею раньше.

Этой ночью она трижды принадлежала ему и каждый раз получала огромное удовольствие. В этом он не сомневался. Он знал, что многие женщины не испытывают особых эмоций во время полового акта, но умело притворяются и весьма искусно изображают страсть. Хорошо, что Викторию никак нельзя заподозрить в неискренности. Она очень естественна и остро реагирует на его ласки.

Она не сможет забыть наслаждения, которое дал ей он, в волнах которого она едва не утонула. Рафаэль решил, что в общем-то не важно, злится она сейчас или нет. Он всегда сумеет уладить дело с помощью секса. Он будет заниматься с ней любовью до тех пор, пока она не забудет все обиды.

Рафаэль усмехнулся и подумал, что мир, должно быть, перевернулся. Обычно женщинам свойственно использовать секс, чтобы добиться от мужчин желаемого результата. Но с его женой все как раз наоборот.

Рафаэль увидел, что вода в ванне приобрела несколько розоватый оттенок. Такой цвет ей придала кровь. Ее кровь. Он искренне понадеялся, что Виктория не испугалась при виде своей крови, и со стыдом припомнил рассказанную им глупую историю с кровью цыпленка. Он даже поежился от охватившего его чувства вины, представляя себя грубым варваром, изнасиловавшим весталку.

Все-таки было бы лучше, если бы он не произнес тех проклятых слов. Рафаэль отправился обратно в свою спальню, вспоминая глаза Виктории в момент, когда он вошел в нее, ее нежные груди, длинные ноги, сомкнувшиеся вокруг его бедер…

Громко выругавшись, он направился в свою ванную и решительно влез в холодную воду, надеясь хоть таким образом охладить разгоряченный мозг.

Тридцатью минутами позже, свежий и бодрый, он нашел Викторию в кухне. Она завязала волосы черной бархатной лентой и вся обмоталась одним из необъятных фартуков миссис Рипл.

— Доброе утро, любовь моя, — весело приветствовал он жену и звучно чмокнул ее в левое ухо. — Ты решила приготовить хлеб? Без меня, главного консультанта?

Рафаэль подошел поближе и, не обращая внимания на недовольное выражение лица Виктории, повернул ее к себе.

— Обожаю испачканные в муке носы, — сообщил он, надеясь, что его голос звучит дружелюбно, а лучше даже влюбленно. — Это так загадочно! — Он легонько поцеловал кончик ее носа.

Виктория неторопливо отстранилась от него. Она все еще не могла заставить себя смотреть ему в глаза. Слишком свежи были в памяти события минувшей долгой ночи. И еще она плохо себя чувствовала. Она опустила голову, не подозревая, что отчаянно покраснела.

— Что случилось, моя милая? Тебе не нравится быть женой? — Не дождавшись ответа, Рафаэль объявил:

— Завтра мы уезжаем в Корнуолл. Сразу после ленча. — Наткнувшись и в этот раз на упорное молчание, он игриво продолжил:

— Думаю, нам не захочется завтра вставать рано.

Не придумав, что еще сказать, он повязал фартук, вымыл руки и со вздохом встал рядом с женой к кухонному столу.

Виктория вела себя очень скованно, и Рафаэль решил на некоторое время оставить ее в покое. Следующие десять минут они молча работали.

Но вдруг Виктория вскрикнула:

— Что это такое?

Она изумленно уставилась на булку, которую Рафаэль старательно и с увлечением лепил. Он рассмеялся:

— Насколько я понимаю, жена, ты не оценила мои художественные таланты. А я так старался создать не булку, а произведение искусства специально для тебя.

— Но это же.., это же…

— Ты хочешь сказать, что это слишком много для тебя? А почему? Я назвал его статуей Давида или, если желаешь, статуей твоего супруга.

Виктория не сводила глаз с маленького человечка из теста. Лицо этой почти античной статуи украшала широкая улыбка.

— Может быть, стоит добавить деталей? Как ты считаешь, Виктория? Ребра, например, или зубы… А как насчет чего-нибудь пониже? Ну, скажем…

— Замолчи, ради Бога! Тебе совершенно не знакомы хорошие манеры! Ты просто…

— ..человек, жаждущий заняться с тобой любовью снова, Виктория. Я не могу спокойно находиться возле тебя. Я все время тебя хочу. — Рафаэль подхватил ее на руки и закружил по кухне. — Знаешь, наш хлебный человечек должен.., стать еще более выразительным, когда испечется.

Виктория была вне себя от возмущения. Он обращается с ней как с игрушкой, совершенно не считается с ее чувствами, словно ничего не произошло! А этот отвратительный хлебный человечек? Она даже представить себе не могла, как он будет выглядеть, когда испечется. И она должна намазать его маслом и джемом и положить себе в тарелку?

— Рафаэль, — тоненьким голосом проговорила она, — опусти, пожалуйста, меня на пол.

— Хорошо, — немедленно согласился Рафаэль, крепче прижав ее к себе и нежно поцеловав.

Он почувствовал, как она застыла, напряглась… Он знал, что это ненадолго.. Умелому любовнику, а себя он считал именно таким, ничего не стоит расшевелить это скованное страхом существо. Он возьмет ее прямо в кухне, при ярком дневном свете. И увидит наконец, что за физический изъян имеется у его безупречной красавицы жены.

— Иди ко мне, моя радость, открой мне навстречу твои сладкие губки!