Книга Мой брат, мой враг - Иван Козлов

— За то, что плохо играл?

— Нет. Он не умеет плохо играть. Но он еврей. А тут у нас сейчас… Сволочи, пацанва.

— Я куплю ему скрипку. Мы пригласим его в Москву на свадьбу? — спросил он Наташу.

Та чуть повела плечами. На лице ее не было ни радости, ни недовольства.

Вино им вынесли из подсобки, но и оно показалось безвкусным.

Дым от костров имел запах жженой кости, а луна оставалась бесцветной.

Два чемодана — в них вместилось все имущество Наташи.

Поезд в столицу приехал ранним вечером, и через час Бильбао доставал эти чемоданы из багажника такси возле своего дома.

Наташа робко смотрела на массивное здание. Она никогда еще не была в Москве.

Прежде чем зайти в подъезд, Бильбао протянул ей ключи:

— Четвертый этаж, четырнадцатая квартира. Будешь открывать, у меня ведь руки заняты.

И поднял чемоданы.

Она ни слова не проронила ни в лифте, ни на лестничной площадке, ни в прихожей. Здесь стала у двери, прислонившись спиной к стене, словно раздумывая, не повернуть ли назад. Бильбао впервые видел ее такой нерешительной.

— Проходи в зал, располагайся, обвыкай.

Он поставил чемоданы на мягкий напольный ковер, жестом предложил ей занять место в кресле.

— Можно умыться с дороги? — спросила она. Бильбао вынул из шкафа пакет с махровым светло-голубым халатом, купленным специально для Наташи:

— Держи.

— Нет, спасибо, у меня все есть.

Она открыла один из чемоданов. Наверху лежала девчоночья кроликовая шубка, мех вытерся на воротнике.

— В шкафу свободные плечики, полки, размещай свою одежду туда.

— Нет, спасибо. Пусть тут…

— Размещай, — более настойчиво сказал Бильбао. — Ты же не в гости приехала, так? Привыкай к тому, что здесь все твое. И бери халат. Шампуни, полотенца — в ванной, ты все увидишь.

— Я забыла в общежитии шлепки. — Она лишь заглянула в чемодан под шубку, поднялась, взяла халат. — Под кроватью они остались.

— Мы приведем себя в порядок, поедим и пойдем с тобой в магазин. Наверное, надо купить не только шлепки.

Наташа ничего не ответила, пошла в ванную, а он кинулся на кухню, включил микроволновку, чайник.

Когда Наташа вышла из ванной, на столе уже стояли тарелки с горячим мясом. Он хотел сказать, что ей очень идет голубой цвет, но передумал. Попросил:

— Нарежь хлеб, пока я умоюсь.

Через пять минут сели за стол. Он достал из бара бутылки вина и коньяка:

— Чем отметим приезд?

Напряжение не спадало с Наташи. Кажется, она готова была расплакаться. Бильбао сам ответил на свой вопрос:

— Выпьем по рюмке коньяку. Он усталость снимает.

Едва выпили, как залился трелью телефон. Он стоял ближе к Наташе, и Бильбао сказал:

— Возьми трубку.

Она покачала головой:

— Не надо так… Все сразу. Не надо. Дай мне время.

Потом они прошлись по магазинам, постояли возле пруда-отстойника, в котором плавал выводок диких уток, и вернулись в квартиру в сумерках под накрапывающим дождем. Наташа почти все время молчала, лишь односложно отвечала, когда Бильбао обращался к ней с вопросами, но в прихожей, опередив его движение включить свет, опять прислонившись спиной к стене, сказала:

— Сережа, я решила… Пусть между нами ничего пока не будет, я очень тебя прошу. Может быть, я уеду домой.

— У тебя здесь есть своя комната.

— Я устала. Я прямо сейчас туда, если можно…

— А ужинать?

— Нет, спасибо…

Бильбао вышел на балкон. Внизу в свете фонаря горели желтые листья ясеня. Легкий августовский дождь омыл их, сделал чистым воздух.

Позвонила Марина Сереброва:

— Ну что, привез свою казачку?

— Кажется, да.

— Странный ответ. Как понимать это твое — кажется?

— Она в любой день может уехать, — сказал Бильбао.

— Баба? От тебя? Где же найдешь такую дуру, Сереженька? Никуда она не денется, попомни мое слово! Ты меня пригласишь на свадьбу? Только учти, петь там не буду — не для того приду. Кстати, не хочешь завтра заглянуть в гости? Я в спальне обои переклеила.

— Всё, — сказал Бильбао. — Обои в чужих спальнях уже не рассматриваю.

Марина рассмеялась:

— Ты меня удивляешь! Какую ж такую себе царевну нашел, а?

В старом знаменитом ресторане в начале октября играли свадьбу. Все было хорошо. Захар Скрипач поломал грозного пса и уже который раз рассказывал Бильбао об этом страшном поединке.

— Ты приезжай через неделю, через неделю я с овчаркой дерусь, которая уже трех загрызла. Лютая собачка. Знаешь, ставки какие?!

— И до каких пор ты будешь драться? — спросил Бильбао. — Пока тебе тоже глотку не порвут?

— Не порвут. А потом, мне это нравится, веришь? Лучше, чем в колхозе за копейки коров пасти. Я тут живу как человек…

Лукаша заботили другие проблемы.

— То, что я придумал… Аналогов нет, понимаешь? Суперлотерея! Уже нашел тех, которые раскрутят, в вопросах организации помогут. Только деньги нужны, Бильбао. Клянусь, отдам через полгода, с любыми процентами! Выигрышное дело, я тебе могу все детали рассказать…

— Не сегодня.

— Понимаю. Но можно надеяться, Бильбао?

— Обсудим…

Приехали на свадьбу Чех, Толян, дядя Миша, однокурсницы Наташи. Марина Сереброва, выбрав момент, шепнула Бильбао:

— Эта получше. Несмеяна, правда, но если по веселой женщине соскучишься — мой адрес знаешь.

В разгар торжества явился еще один гость — Сиротка. Пришел он трезвым, с цветами и подарками, в безупречном костюме, который делал его шире в плечах и еще более похожим на Бильбао. Но стоило ему выпить пару стопок, как Сиротка стал сутулиться, лоск слетел с него.

— Не думал, что брат на свадьбу не пригласит, — начал он, проливая водку в тарелку с салатом. — Всех, значит, пригласил, а меня — забыл.

— Не забыл, — вполне миролюбиво ответил Бильбао. — Но я знаю, что Василий Егорович был плох, и бросать его и семью в это время не следовало.

— А чего это ты о Солодовых так печешься? Он тебе брат или сват? Вот я — брат!

Неприятно складывался разговор, но унять Сиротку было трудно.

— Дерьмо он, твой Солодовых! Татьяне почти ничего не оставил. Ты знаешь, что он умер неделю назад?

Бильбао знал. Елена позвонила в тот день, когда Василия Егоровича похоронили. Солодовых не хотел, чтоб кто-то приезжал на похороны, потому распорядился известить о своей смерти с опозданием.