Книга Карл Брюллов - Юлия Андреева

Одновременно с Нестором исчез куда-то и его омерзительный братик Платон. Вот кто уж точно не должен был никуда деться, как никому не нужная вещь, как досужий сквозняк, дурной запах или мошкара… ан нет, не видно, не слышно, точно и, правда, сгинул в какой-то канаве или ушел прочь из Петербурга за цыганской кибиткой.

Я провожал гостей до дверей, а когда вернулся, нянька уже хлопотала у стола, ставя стаканы на круглый поднос, рядом с ней Уленька уже вытерла стол и теперь застилала его большой вышитой скатертью с золотистой бахромой.

— А Юлия Павловна выходит замуж за своего бывшего мужа, — с порога сообщил я, чувствуя, как пиво приятно кружит голову. — Ты долго тут еще? Ужинала? Ляжем пораньше?

— Ни за кого она не выйдет, а выйдет, так проклятие их обоих и настигнет. — Не поворачиваясь ко мне, проскрипела нянька. Махнув на нее тряпкой, Уленька обняла меня и вместе мы поднялись к себе в спальню.

— Почему бы им действительно не сойтись? — Размышлял я вслух, уже лежа в постели. — Да, они развелись, но было это давным-давно. Кроме того, насколько я знаю, инициатива развода исходила от графа Литта, а уж никак не от молодых. Сами супруги не ссорились, а некоторое время после развода встречались, посещая вместе оперу и бывая в гостях, и опять же по слухам, не считая большим грехом продолжать свою связь, но теперь уже как любовники.

В то время, видя непомерные траты и долги юного Скавронского, первым забил тревогу граф Литта. Теперь, собрав в своих руках практически все состояние Литта, Висконти и Скавронских, Юлия сделалась во много раз богаче прежнего. Кроме того, она была красавица, прославленная в веках такими художниками, как Брюллов, Басин, Босси. Отказаться от такой женщины мог только безумец.

На этой приятной мысли я и заснул.

* * *

Вскоре выяснилось, что Юлия Павловна действительно написала бывшему мужу, Николай Александрович сказал свое «да», Юлия собралась в Россию, но тут произошло то, чего никак нельзя было предвидеть. Неожиданно для всех скончался сам Николай Александрович — красавец, богатырь, кутила и бабник, о котором еще Александр Сергеевич в «Путешествии в Арзрум» писал: «Оружие тифлисское дорого ценится на всем Востоке. Граф Самойлов и В., прослывшие здесь богатырями, обыкновенно пробовали свои новые шашки, с одного маху перерубая надвое барана или отсекая голову быку».

Потеряв бывшего и, возможно, будущего мужа, Юлия оделась в черное платье, которое необыкновенно шло к ее темным волосам. Долгое время ходил забавный анекдот, будто бы некий русский путешественник, оказавшийся в Италии во дворце графини Жюли, наблюдал, как та катала на своем длинном траурном шлейфе детишек, возя их по комнатам и весело при этом цокая каблучками. Некоторые утверждают, что этим очевидцем был Шевченко.

Не могу знать, было ли что-либо подобное в реальной жизни. Вообще дамские шлейфы или, как у нас их называют, «трены» — предмет особый, и тут скорее следует проконсультироваться у знатока женской моды Мокрицкого, нежели у такого домоседа, как я. Впрочем, если покопаться в памяти, то вспоминается, что первый шлейф ввела в моду фаворитка короля Карла VII Агнесса Сорель, в пятнадцатом веке. Долгое время церковь воевала с этим дьявольским хвостом, но шлейф победил. Я пытался представить шлейф Самойловой, но у меня это не получилось даже после того, как супруга принесла мне статью в журнале «Вестник Европы». В ней говорилось, что королева носит шлейф длиной в одиннадцать локтей, что соответствует шести метрам. Принцессы крови волочат за собой девять локтей, другие представительницы королевского дома могли носить шлейф длиной семь локтей. То есть как родственница государя по Екатерине I Юлия Павловна могла катать детишек на весьма длинном шлейфе.

Почему же я не верю анекдоту? А как раз потому, что именно в это время «хвосты» вдруг ненадолго вышли из моды, дабы возродиться и вновь свести с ума наших дам. К тому же, если свидетель Шевченко… не знаю, где именно он мог наблюдать подобную сцену… Но даже если Юлия Павловна и принимала его в одном из своих дворцов, отчего-то мне кажется, что вчерашний крепостной не может смыслить в моде больше, нежели барон. А как раз ваш покорный слуга барон фон Юргенсбург Петр Карлович Клодт в них ни черта и не понимает!

* * *

Признаться, мне плевать на Николая Александровича, каким бы бравым офицером он ни был, и я так понимаю, что вряд ли стоит слишком сильно жалеть «безутешную вдову». Другого страшусь я: что, коли история с «проклятием» вновь выплывет на поверхность? Ведь это же прямой удар по Карлу! Вот что по-настоящему плохо! Вот что отвратительно!

Глава 15

Уж газ на ней, струясь, блистает; Роскошно, сладостно очам, Рисует грудь, потом к ногам С гирляндой яркой упадает. Алмаз мелькающих серег Горит за черными кудрями; Жемчуг чело ее облег, И, меж обильными косами Рукой искусной пропущен, То видим, то невидим он. Над головою перья веют; По томной прихоти своей, То ей лицо они лелеют, То дремлют в локонах у ней.

Е.Л. Баратынский. Бал

Юлия появилась в Петербурге, как обычно, неожиданно. Нагрянула, налетела, заставив всех кружиться вокруг себя, думать о ней, искать ее, чтобы снова не встретить или встретить, но на полслова, полвзгляда, полвдоха.

Уже не в строгом черном — к чему носить слишком долгий траур по мужу, с которым находилась в официальном разводе? Хотя, как докладывали мне оба брата Брюлловы, до сих пор пользовалась конвертами с изящной черной полосой и бантом. Может, много заказала и не успела использовать ко времени. Или просто они ей нравились.

Досужие сплетницы разносили по салонам сказку, будто бы по дороге в Россию, проезжая через какой-то неприметный итальянский городишко, ее экипаж сломался и в ожидании, когда его починят, графиня отправилась в театр. В тот день давали оперу ее близкого знакомого Гаэтано Доницетти «Лючия ди Ламермур». Там она влюбилась в никому неизвестного тенора, более того, дебютанта, моложе ее на целых двадцать лет. Молодого человека звали Джованни Перри и, недолго думая о последствиях, в своем неистовом стиле, тотчас же по починке экипажа, забрала его с собой, дабы обвенчаться в первой попавшейся церкви.

Анекдот долго ходил по столице, хотя заявляю с полной ответственностью: правды в нем с гулькин нос. Да, Юлия Павловна отличается более чем экстравагантным, подчас вызывающим поведением, в чем ее каждый норовит упрекнуть. Но в данном случае все было не совсем так: во-первых, тенор Джованни Перри был далеко не первым встречным красавчиком, которого графиня похитила, словно какую-то драгоценность или цветок из чужого сада. Они были давно знакомы, более того, ее приемная дочь Джованина была родной племянницей Джованни Пери, внебрачной дочерью его родной сестры Клементины Перри. И воспитывала Юлия ее, если мне не изменяет память, больше десяти лет. Во всяком случае, девочка позировала вместе с приемной матерью для «Последнего дня Помпеи», потом с мамой и арапчонком, далее, уже почти взрослая, в картине «Всадница» в компании с Амалицией, и снова вместе с Юлией в картине «Удаляющаяся с бала». Разумеется, они были знакомы много лет, причем Юлия знала не только Джованни, но и его сестру Клементину, а возможно, что и всю семью.