Книга Повседневная жизнь на острове Святой Елены при Наполеоне - Жилбер Мартино

Во-первых, есть «белая знать» — чиновники Индийской компании, затем «рядовые» белые — их подчиненные, с которыми первые поддерживают дружеские и слегка покровительственные отношения. Несколько особняком стоят офицеры полков, расквартированных на Святой Елене: это горстка британцев, которые после долгого пребывания на Востоке отнюдь не стремятся возвращаться в сырой и туманный Альбион, а потому отдали свою слегка заржавевшую шпагу на службу Компании и теперь командуют шестью сотнями военных, составляющих пехотные и артиллерийские части на острове. На гораздо более низкой ступени прозябают члены милиции Святой Елены, набранные среди самой обездоленной части населения. В мае 1816 года, сразу по прибытии, Лоу реорганизовал эту не слишком славную фалангу таким образом, чтобы каждый находился от него в зависимости. Он разрешил членам милиции приобретать у Компании за 4 пенса фунт солонины в неделю. За такую цену вряд ли можно завербовать в свои рады людей выдающихся, а посему милиция в ту пору, похоже, не блистала усердием, и толку от нее было немного.

«Белая знать»

Эта группа принимает самое активное участие в управлении островом, и члены ее обладают наибольшими возможностями, чтобы отстаивать свои интересы и занимать видные места. Являясь потомками тех британцев, что в течение двух веков селились на острове и обзаводились тут семьями, они присвоили себе все главные должности. Если тесть — судья, то зять — шериф; когда один брат — аптекарь, другой становится врачом, а когда дочь выходит замуж за советника в правительстве, ее старшая сестра бросается в объятия командира полка. Скорее суровая необходимость, чем свободный выбор! Неизбежное следствие жизни в этом изолированном мире.

Однако, чтобы эти родственные связи не превратили остров в предприятие с очень ограниченной ответственностью, Индийская компания возвела в незыблемый закон назначение верховным правителем отставного офицера индийской армии, который легко и доброжелательно правил этой горсткой породнившихся друг с другом чиновников[39]. Таков был в 1815 году губернатор Уилкс, которого прибытие Наполеона лишило приятной синекуры и который так славно проводил время в гостиных Плантейшн Хаус. Ибо дела, обсуждаемые в Совете, немногочисленны и незначительны: наказание кнутом раба, заключение в карцер пьяницы, содержание судов, сельское хозяйство, сорняки и падеж скота, а главное, непосредственно его касающиеся вопросы снабжения. Компания никогда не рассматривала Святую Елену как «выгодную» факторию, но видела в ней лишь промежуточный порт по дороге на Восток и не считала целесообразным посылать туда человека предприимчивого, молодого, энергичного и даже честолюбивого, такого, кто в одночасье мог бы изменить судьбу обитателей острова.

Прибытие Наполеона и последовавшие за ним административные изменения стали жестоким потрясением для этого маленького мирка, дремлющего в праздности, привыкшего к короткому рабочему дню и долгим беседам за чаем или бренди, к просторным жилищам и многочисленной и дешевой прислуге. Они с тревогой смотрят на высадку французов. Этот маленький генерал в своем дешевом сюртуке станет для них источником множества неприятностей, и прежде всего они лишатся абсолютной власти, которую до сих пор делили между собой несколько семей, что делало вполне сносной их жизнь на этом островке посреди океана.

Эти крупные собственники, само собой разумеется, владеют лучшими домами: Маунт Плезант принадлежит Доветонам, Малвдивия — Ходсонам, Проспект — Брукам, Оукленд — другим Брукам, Фарм Лодж — полковнику Смиту из местных артиллерийских частей. Это красивые дома в георгианском стиле, с прохладными комнатами, высокими потолками и начищенной до блеска мебелью, где по вечерам собирается изысканное общество, чтобы болтать о всяких пустяках и пересказывать местные сплетни. Как возмущенно комментируют они высадку солдат его величества и последовавшие за ней реквизиции, ограничения, правила, пароли и комендантский час! Но зато с какой поспешностью предлагают они свои услуги новому губернатору, ибо нужно правильно вести себя, чтобы сохранить свои должности и, возможно, получить какие-нибудь новые преимущества, вытекающие из чрезвычайной ситуации. Так, сэр Уильям Доветон останется в Совете в качестве казначея, Роберт Лич — бухгалтера, Томас Брук — секретаря, а Томас Грентри — начальника складов. И все становится ясным, когда вспоминаешь, что Доветон выдал свою дочь за Грентри, что Брук женился на мисс Райт, дочери командира полка, что сестра Лича является женой помощника секретаря и что, наконец, эти самые Доветоны, Личи, Бруки и Грентри являются судьями и магистратами, а майор Ходсон, зять Доветона, — заместителем прокурора. Уверенные в надежности своих позиций, досконально знающие остров и все трудности управления им, эти важные персоны будут приняты в доме Хадсона Лоу, который совсем не прочь переложить на их плечи бремя гражданских дел, и добьются назначения себе солидного жалованья, от тысячи до 1400 фунтов в год. И наконец — это очень важно в местных условиях — они потребуют для себя высшие места в иерархии рангов в Плантейшн Хаус, оказавшись таким образом впереди полковников, сразу за губернатором, адмиралом и главнокомандующим. Vanitas vanitatum.[40] А что касается реквизиций, то они тоже окажутся благом для владельцев домов: Моншеню и Бальмен платят за жилье по 400 фунтов в год — сумма немалая, если учесть, что жалованье капитана едва дотягивает до этой цифры.

Имена некоторых из этих поселенцев связаны с пребыванием на острове Наполеона: прежде всего Доветона, которого французы дважды посещали в Маунт Плезант в 1816 и 1820 годах. Старик, произведенный королем в 1817 году в рыцари и ставший сэром Уильямом, покинул свой официальный пост в силу почтенного возраста — ему было около семидесяти — и удалился в свое владение Санди-Бэй. Компания выплачивает ему ежегодную пенсию в 800 фунтов, и он очень гордится своим положением местного патриарха. Однако он ничем не напоминает живописных помещиков аристократов из английских романов. Долгое пребывание на отрезанном от мира острове сделало сэра Уильяма очень наивным. Чтобы быть посвященным в рыцари, ему пришлось отправиться в Лондон, и злые языки немало потешались над его злоключениями в столице. Говорили, что в своем простодушии деревенского жителя он был так поражен сутолокой на улицах, что принял ее за какое-то праздничное шествие. Его впечатления от встречи с Наполеоном были такого же свойства. Это было октябрьским утром 1820 года. Император вышел из Лонгвуда через ворота, где часовые отдали ему честь, и направился к Санди-Бэй, который был выбран для пикника. Дорога, постоянно петляя, идет вдоль склона горы к сказочно прекрасной Fairy Land, стране фей, где властвуют Доветоны. Гигантские папоротники покрывают склоны хребта, где возвышается пик Дианы, а дорогу, окаймленную капустными деревьями, оживляют красные цветы канны и желтые — имбиря. В Рок Роз Коттедж, где жил полковник Виниярд и куда красавец Джентилини приводил своих возлюбленных, перед глазами путника на фоне безбрежного океана внезапно появляются колеблемые ветром цветущие магнолии. Подъехав к воротам, Монтолон отправился уведомить старого господина об августейшем визите и попросить разрешения проехать через его земли. В своем отчете Хадсону Лоу владелец Маунт Плезант добавляет: «В подзорную трубу я увидел, что речь идет о государственных пленниках из Лонгвуда. Я вернулся в дом и пошел к моей дочери, миссис Грентри, которая занималась своим младшим сыном, чтобы уведомить ее о визите Бонапарта». Монтолону он сказал, что его владение открыто для всадников. Гости, за которыми на некотором расстоянии следовали Бертран и четверо слуг, спешились перед домом. Наполеон вошел, сел на софу, усадил миссис Грентри справа от себя, сказал, что у ее детей замечательно здоровый вид, и пошутил по поводу неумеренности в питье ее мужа. Последнее очень рассердило даму, которая заявила, что уже год, как не видела своего мужа пьяным. Сельский обед состоялся на лужайке под большими дубами, где перед гостями открывалась сверкающая всеми красками панорама: слева — зеленая гряда утесов, в центре — огромный красноватый кратер Санди-Бэй с дымящимися жерлами вулканов, справа — бескрайняя гладь океана, и повсюду — бесконечное разноцветье сотен тропических растений: гибискусов, камелий, амариллисов, лунных лилий, бугенвилей, диких фуксий и дурмана. Слуги Императора подали шампанское, а сэр Уильям угостил гостей отвратительным самодельным пойлом, чем-то вроде сивухи, приготовленной из перебродивших в спирту фруктов. Меню французов островитяне нашли обильным, но вовсе не в британском вкусе: паштет, рагу, холодное мясо, ветчина, салат и фрукты. Что же касается Наполеона, то он показался бравому командующему милицией на Святой Елене (простодушный старик сохранил свое высокое звание) «таким же жирным и круглым, как китайская свинья». Ах, как эти слова порадовали бы сэра Хадсона Лоу! Старик даже не понял, что этот визит вырвал его из той безвестности, в которой он прозябал, вписав его имя в местную историю.