Книга Мифы и легенды народов мира. Древняя Греция - Александр Немировский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С этого дня стал мальчик чахнуть и вскоре вообще перестал ходить. Предсказатель Мелампод, к которому обратились родители, вызвался им помочь. Он отправился на берег Гальмира, отыскал священный дуб, извлек из ствола нож, уже заросший корой, соскреб с лезвия ржавчину и наказал пить ее десять дней, смешав с вином. После этого Ификл избавился от хвори, став самым сильным и быстрым среди сверстников. Он мог бежать по пашне, не приминая колосьев, мчаться по волнам, не замачивая ног.
У Ификла, когда он возмужал, родился сын Протесилай. К тому времени, когда Менелай собирал воинов для похода в Трою, Протесилай был уже юношей, недавно взявшим в дом прекрасную Лаодамию, дочь Акаста. Протесилай стал первым, кто спустился с корабля на враждебную землю Троады, и первым, кто пал от руки врага.
Велико было горе Лаодамии, узнавшей, что Протесилай не вернется. Напрасно Акаст пытался найти ей нового супруга. Лаодамия заперлась в своих покоях и никого не хотела видеть. Но однажды к Акасту прибежал слуга с вестью, что в покоях дочери находится мужчина. Отец взломал дверь и увидел Лаодамию, обнимавшую восковое изображение Протесилая. Захотел отец бросить его в пылающий очаг, но Лаодамия, сжав восковую фигуру в объятиях, умоляла, чтобы он бросил в пламя и ее.
О необыкновенной любви Лаодамии стало известно на Олимпе. Послал Зевс к Аиду Гермеса с просьбой вернуть в верхний мир Протесилая. Аид скрепя сердце дал на это согласие, но назначил для свидания супругов очень короткий срок.
Гермес привел Протесилая к дверям покоев Лаодамии и удалился. С ликованием бросилась страдалица в объятия мужа. Целуя его, она шептала сквозь слезы:
– Я никогда не верила, что ты погиб, что бы мне ни говорили! Я знала – ты вернешься.
У Протесилая не хватило решимости объяснить любимой, откуда он пришел. Но когда за дверями послышался нетерпеливый свист Гермеса, он признался во всем.
Как только за Протесилаем закрылась дверь, Лаодамия схватила кинжал и с возгласом «Иду за тобой!» вонзила его себе в грудь.
О, где вы, луга Пиерии,
Высокое пастбище слов?
Герои поднялись какие
Из белых драконьих зубов?
От Кадма, посланца Востока,
До Пиндара трепетных од
Такая змеится дорога,
Какую Геракл не пройдет.
Когда ж пред неправым законом
Трусливо склонятся мужи,
Свой подвиг свершит Антигона,
И царство рассеется лжи.
В нашей вскормленной экономной школьной мудростью памяти Греция представлена двумя городами-соперниками – Афинами и Спартой. В своей яркой контрастности они составляют как бы два полюса, отодвигающие в тень все, что находилось между ними. Но мифы вносят поправку в привычные представления о главном и второстепенном. Был еще один город, столь же древний, как Афины, и продолжающий вместе с ними жить и после того, как такие древние центры, как Микены, Пилос, Аргос, Тиринф, ушли в небытие. Ведь именно Фивы после победы Спарты над Афинами стали соперником могущественного Лакедемона и нанесли ему страшное поражение. Вспомним также, чем завершилась победа Македонии над восставшей Грецией: разрушением Фив.
Глубина историко-мифологической почвы, над которой возвышались классические города-государства (полисы), играла в их истории не менее значительную роль, чем географическое положение, политическое устройство и военная организация. Подобно сыновьям Геи Алкионею и Антею, мифологическая традиция давала даже слабым центрам второе дыхание, защищая их от удушья в неостановимом беге времен. Так и Фивы сумели занять свое место в истории I тыс. до н. э., хотя их древняя слава связана с эпохой, предшествующей Троянской войне.
В рассказах о героических временах Фив этот город возникает как детище выходца из Финикии Кадма, основателя цитадели Кадмеи. Из посеянных им зубов дракона вышли вооруженные «спарты», помощники во всех начинаниях финикийского героя и первопредки аристократических родов. Кадм в рассказах древних авторов не только основатель великого города, но и герой, обучивший всех греков письму и рудному делу.
Восточное происхождение Кадма и его потомков долгое время считалось в европейской науке вымыслом, ибо господствовало представление, что восточная культура, пусть и более древняя, чем греческая, не могла быть органически воспринята греками и всегда оставалась чужеродным телом.
Историческая основа мифа о Кадме была установлена с помощью матери-земли, когда в нее углубились археологи. Еще в 1909 г. греческий ученый А. Керамопулос обнаружил на месте древней Кадмеи остатки здания, в котором распознал дворец финикийца Кадма. Однако это мнение было бездоказательным, поскольку найденные в развалинах вещи ничем не отличались от материалов Тиринфа и других микенских дворцов. Можно было лишь утверждать, что в XIV в. до н. э. Фивы являлись микенским поселением. Возобновление раскопок в Кадмее в 60-х гг. прошлого века дало сенсационные результаты. Был обнаружен дворец микенской эпохи, превосходящий другие дворцы материковой Греции. Его стены были украшены фресками. Найдены обломки сосудов, орудия, изделия из золота. Особый интерес представляют цилиндрические печати из лазурита, нередко с клинописными надписями. Обитатели Кадмеи, как их современники в Микенах и Пилосе, пользовались линейным письмом Б. Все это раскрывает историческую подоплеку легенды о Кадме – переселенце с Востока.
Миф об Эдипе в изложенном нами варианте представлен в произведениях трагиков V в. до н. э. По первоначальной версии мифа, Эдип считался сыном богини Земли (Иокасты, Эврикасты, Эвриганеи, Астимедузы). Местом действия мифа была Беотия. «Одиссее» известна мать Эдипа Иокаста, наложившая на себя руки от отчаяния, после того как она прокляла сына. Согласно Гесиоду, Эдип царствовал в Фивах во время ужасной войны из-за стад. Очевидно, имелась в виду война с соседями – флегийцами или минийцами, стремившимися овладеть фиванскими богатствами.
Тенденции последующей переработки мифа достаточно очевидны. Повествуя о старине, рассказчики имели в виду соперничество между городами Средней Греции (Фивами, Афинами) и городами Пелопоннеса. Заметно стремление ввести в мифическую историю Фив афинских героев (не без Тесея!). На примерах древней истории Фив разрабатывается проблема тиранической власти, несущей гибель всем, кто с нею связан. К этому можно добавить и постановку вопроса о месте в обществе женщины (Антигона и Исмена), вопроса, который непредставим для бронзового века, но отражал споры эпохи расцвета демократии в Афинах.
В доме правителя Тира Агенора царило горе. Подружки Европы, плача и перебивая друг друга, поведали, что неведомо откуда появившийся бык похитил севшую на его спину царевну и исчез. Европа была на выданье, и многие цари из соседних городов сватались к ней, предлагая свои богатства. И тут какой-то грубый бык, опередив достойных женихов, нахрапом увез милую и нежную Европу.
