Книга Мой дикий ухажер из ФСБ и другие истории - Ольга Бешлей

Он вскочил из-за стола и заметался по кабинету, выбрасывая на стол пачки документов. Он развернул строительные карты, планы домов, договоры, бумаги с разрешениями на строительство. Он в подробностях рассказал мне, как проектировались дома, как ловко использовал дыры в законах М. и как в конце концов администрация перестала с этим мириться.

К этому моменту я совсем уже осмелела. И даже спросила:

– Так, а, может быть, вы просто решили у него долю отжать и подставили?

Тут Деготь снова взревел и полез в свой компьютер.

– На! Смотри! Смотри, что мне пишет этот… этот… у-у-у-у-у!

Я заглянула в экран через толстое плечо, покрытое выгоревшими кучеряшками (и еще мельком подумала, что даже бандиты местами бывают нестрашные).

Переписка была обширная.

М., который в разговоре со мной был очень мягким и обходительным человеком, отчаянно матерился в письмах к Деготю, не скрывал своего торжества от того, как удачно ему удалось свинтить за границу с деньгами, и – более того – прямо говорил, что чем больше уголовных дел заведут на него теперь в городе N, тем скорее он получит убежище в США. «Так вот зачем ему нужна публикация в нашем журнале, – поняла я. – Ну ничего себе!»

Я спросила, чьи еще деньги украл М. и как это можно проверить. Деготь при мне сделал несколько звонков по громкой связи и, не сообщая собеседникам о моем присутствии, спрашивал их об М. и о суммах, которые он был должен. Сомнений у меня почти не осталось.

– Ну? – сказал Деготь, который под конец совсем выдохся.

– Спасибо вам. Не зря я сюда добралась.

Мы обговорили с ним его цитаты, я взяла те документы, которые он мог мне отдать, и выпросила телефоны обманутых М. жильцов. Однако свою переписку с М. он так и не дал, как я ни просила.

– Зачем это? Я там матерюсь, – бубнил он. – Не надо такое в иностранный журнал. Подумают еще, что Деготь из города N – неприличный человек.

Уже прощаясь, я вспомнила вдруг про дело с забором, но Деготь ничем мне не мог помочь. И тут меня осенило.

– Слушайте, а как бы мне попасть в администрацию?

Деготь почесал голову.

– А к кому надо?

– Да хоть к кому. В правовое управление. Или в управление градостроительства.

– А. Да это можно. Совсем не вопрос.

– И к приставам мне еще надо!

– Ой, к приставам не ходи. Странные, нервные люди, – сказал Деготь и сделал пару звонков.

Неприступный чиновничий город N нехотя распахнул свои двери.

– IV -

– Получилось! – вопила я на бегу.

Роман стоял у машины и явно испытал облегчение, увидев меня.

– Что рассказал?

– Полно всего! Едем скорее! У меня встреча с главным архитектором!

– А это еще как вышло?

– Все, как вы сказали.

Роман присвистнул.

Мы сели в машину и помчались обратно в город.

– И что, правда М. сбежал с деньгами?

– Выходит, что так. Но переписку Деготь мне не отдал. Эх, жаль!

– Молодец этот М. Что тут скажешь.

– Отчего это молодец? – возразила я.

– Ну а чего? Всех сделал. И сесть не сел, и с деньгами в Америке.

– Но он же, получается, и обычных людей, будущих жильцов, обокрал. Не только ведь Деготя. И вот журнал еще наш пытался использовать.

Роман пожал плечами.

– Так а что ему оставалось делать? Здесь дело уголовное завели, прижали. Все бросить и бежать с пустыми руками? Деловой человек так бы не поступил, а М., безусловно, деловой человек. Правильно сделал, что общак прихватил. Ну а журнал ваш… ему ведь там нужно грин-карту получить, или как эта штука называется? Публикация в оппозиционном журнале – то, что нужно. Грамотный человек. Он вам хоть денег-то предложил?

– Нет. Да я бы и не взяла.

– Хитрый. Правильно зашел.

В этот момент у меня завибрировал телефон. Оказалось, что, пока я была у Деготя, мне пришло штук пятнадцать сообщений от М.

«Ольга, что вы делаете в N? Зачем вы туда приехали? – спрашивал он. – Не слушайте никого. Все эти люди – обманщики, воры и мошенники. Деготь – ужасный человек. Он бандит. Уезжайте. Я умоляю вас! Не ходите там никуда! Вы подвергаете меня опасности!» «Как вы узнали, что я в N?» – написала я в ответ. «Весь город знает!» – «Я просто пытаюсь выяснить мнение другой стороны. Я видела вашу переписку с Деготем. Очень нехорошая». – «Это подделка! Это все неправда! Вы не представляете, что там за люди!» – «Прекратите истерику. Я просто делаю свою работу». – «Я заплачу вам любые деньги, только уезжайте!»

Я перестала отвечать.

Роман высадил меня в центре города.

– Спасибо вам. Я дальше теперь сама.

– Самостоятельная, – усмехнулся он. – Я тоже еще поработаю. Вечером созвонимся. И в аэропорт тебя завтра заброшу. Так что не прощаемся.

Интуиция меня не подвела – в подвале Деготя запустилась волшебная цепь событий: главный архитектор принял меня, потому что ему позвонил Деготь, правовое управление администрации распахнуло свои двери, потому что туда позвонил главный архитектор. Из управления позвонили в суд, из суда – в прокуратуру, из прокуратуры – в следственную часть. Везде меня встречали с большим почтением.

Толку, правда, от этого было мало.

Про М. все в один голос твердили, что он мошенник, и рассказывали о разнообразных его махинациях с землей и домами, но никак не желали рассказывать про забор.

– Землю он оформлял под строительство малоэтажного жилья, а строил многоэтажное! – втолковывал мне главный архитектор.

– А почему никто не проверял, что он там строит?

– Ну, понимаете, – он замялся. – Сначала смотришь – вроде малоэтажное, а потом раз… и оно уже многоэтажное.

У зампрокурора я спросила, почему же М. обвиняют в мошенничестве с непонятным забором, а не в махинациях с землей, раз все о них знают.

– А дело с землей мы закрыли, – ответил он.

– Почему?

Тут я вспомнила про восемнадцать миллионов рублей взяток, но зампрокурора не растерялся:

– Хм. Действительно, а почему? Надо его опять открыть!

– А забор?!

– Да там сам черт ногу сломит с этим забором, сами видите! А тут все ясно: строил какую-то херь!

Но больше всего меня поразил судья, про которого говорили, будто бы дело с забором уже у него в распоряжении.

Я долго ждала его в роскошном, но очень уж душном кабинете. Стол у судьи был примерно такой же, как у Деготя, и тоже с дорогим письменным гарнитуром, только на нем еще стояла бронзовая Фемида с золотой повязкой на глазах. Над кожаным креслом висел портрет, на котором был изображен полный румяный человек в расшитых одеждах и жабо. Я почему-то подумала, что это какой-нибудь композитор, и еще пожурила себя за невежество. Но тут вошел судья и, кивнув мне, уселся в кресло. Судья был полным румяным человеком в черной мантии, с белым воротником воланами.