Книга Волки траву не едят - Константин Стогний

Розенблит с остервенением принялся крутить ручку управления излучателем.

Тем временем косатки заметили и лодку капитана Хуана. Часть из них отделилась от стаи и направилась прямо к ней. Все, кто был здесь, окаменели от ужаса.

– Поворачивай! – приказал Али Фазрат капитану Хуану. – Turnos!

– Нельзя! Нельзя! – закричал капитан, прибавляя оборотов мотору. – Надо подобрать людей! Они погибнут!

– Turnos! – заорал нечеловеческим голосом Али Фазрат и приставил пистолет к голове капитана.

– Hijo de la flauta… – пробормотал капитан.

Удар… Мотобот испытал сильный толчок. Еще удар, и Али Фазрат с криком вылетел за борт. Все остальные вцепились, кто во что мог, пытаясь не вывалиться вслед за Али Фазратом. Косатки играли семиметровой лодкой, как мячом. От каждого удара гигантских хвостов людей обдавало галлонами морской воды, мотор взвывал, когда лодка зарывалась носом в воду, а гребной винт оказывался на поверхности.

«Лавров, куда тебя опять занесло-то, а?» – вопрошал журналиста внутренний голос. Но к этому внутреннему голосу Виктор Лавров никогда не прислушивался. Если бы прислушивался, то остался бы на родной Борщаговке, рулил бы своим бизнесом, женился на дочке «красного директора». Что еще? Завел бы ребятишек, читал бы им по вечерам сказки про Колобка и Серую Шейку, дарил бы домашних питомцев на дни рождения, мягко бранился бы с женой из-за того, до какого времени детям можно смотреть телевизор. Он бы даже разбогател на районе: двухэтажный дом с мансардой, две машины в гараже с бильярдной, выезд в пригородный ресторан по воскресеньям и подборка свежих глянцевых журналов на стеклянном столике в гостиной. У жены «фитнес», а у него «качалка». Но нет, нашему украинцу подавайте большой океан, рыбацкие лодки и обезумевших китов. «Бачили очі, що купували…»

Лавров одной рукой держался за какую-то рукоять, а другой намертво вцепился в спасательный жилет Анабель. Та вскрикивала при каждой атаке кита, плакала и молилась Пресвятой Деве Марии. На корме в два голоса матерились Кремень с Осинским.

Высоко в небе над скалами Ройзенблит продолжал чудовищно хохотать.

– Сеньор, ветер! Давайте возвращаться! – умолял пилот.

– Нет, смотри! Ты видел? Видел? – кричал профессор. – А теперь – акулы!

Профессор опять взялся за рукоятку управления орудием убийства. Неожиданно налетевший порыв ветра накренил вертолет и бросил его в сторону. Александр не удержался и с диким воплем сорвался вниз, вслед за ним полетело и его уникальное изобретение – излучатель Ройзенблита-2… Испуганный вертолетчик, посмотрев вслед улетающему гению, поспешил направить вертолет обратно к берегу, подальше от этого страшного места… Диковинный излучатель вдребезги разбился о скалы.

Внизу все стихло. Агрессивные киты-убийцы вдруг успокоились и бросили изрядно потрепанное суденышко с заглохшим мотором на волю волн и ветра.

– Никто не ранен? – спросил Лавров.

– Нет! – отозвалась Анабель.

– Ц-целы! – заикаясь, ответил Осинский.

– Твою Колумба мать через пролив Босфора и Дарданеллы, – разразился Кремень.

– Капитан Хуан? – окликнул Виктор.

– Muy bien, señor, я в порядке, сейчас заведу мотор, до берега недалеко, эти чертовы киты допинали нас до самой Вилья Мелимойу.

– Я такого еще не видел, – сообщил Кремень. – Мне кажется, они и подлодку сожрали бы.

– О да, сеньор, эти косатки прыгали выше, чем обычно, и съели второй бот, словно ужин.

– Надо вернуться и подобрать тех, кто остался в живых, – предложила Анабель.

– No se puede, senorita, мы не сможем, солнце уже садится, а у нас открылась течь, – безапелляционно возразил капитан. Впрочем, спорить с ним никто и не собирался.

Никто не заметил, как запоздалая белая акула, приплывшая к скалистому берегу с целью поживиться, подобрала тело погибшего профессора Ройзенблита и исчезла в морских глубинах.

* * *

Вилья Мелимойу, маленькая рыбацкая деревушка из двенадцати домиков, прилепившаяся на крутом морском берегу близ одноименного вулкана, будто выпала из времени. Здесь нет автомобильного движения, как и самих автомобилей. Все, как в старину: пешком вверх от пристани. Как и много-много лет назад рыбаки здесь уходят в море и возвращаются с уловом. Иногда не возвращаются. Вот и в этот раз Хуан Гарсия де Сото чудом остался жив и по такому случаю налил своим гостям по чарке чилийской чачи – писко.

– Вот что я вам скажу, уважаемые сеньоры и сеньорита, – торжественно произнес капитан Хуан, поднимая чарку. – Никогда еще киты не нападали в наших водах на лодки. Такое со мной в первый раз!

– Пусть будет и в последний, сеньор капитан! – в тон ему ответил Лавров, и украинцы выпили горячительное, не поморщившись.

Капитан Хуан Гарсия де Сото йо Сото-майор у себя в деревне оказался птицей совсем другого полета. Его дом был большим и старым, в тени таких же больших и старых деревьев черемойя. Двухэтажный, обшитый дранкой, с тонкими колоннами, поддерживающими крышу веранды. Фигурные столбики балюстрады, обрамлявшей веранду, напоминали ножки старомодного рояля. На веранде сидело несколько ветхих стариков, укрытых индейскими пончо, несмотря на то, что лето в Вилья Мелимойу было жарким.

На ужин молчаливая жена капитана Хуана подала «кальдийо де конгрио» – густой суп из свежего угря с овощами и вкусные морские водоросли.

– Как это называется, сеньора? – спросил про водоросли Лавров.

– Кочайуйо, – односложно ответила жена Хуана, которую тот даже не представил. Женщина была не старая и не молодая, не слишком чистая и не слишком грязная, смуглая, обтрепанная и, судя по всему, сварливая и глупая.

Почему Виктор так скрупулезно все отмечал? Потому что когда ты только что вырываешься из плена, а заодно и лап смерти, каждая мелочь превращается для тебя в событие, каждый шаг приобретает значение. Когда все автоматические жесты, такие давние и привычные, становятся отдельными волевыми актами. Словно учишься заново ходить после инсульта… Ничего не получается само собой, абсолютно ничего. Свобода и уверенность в завтрашнем дне – это слова антагонисты. Когда ты по-настоящему свободен, то не можешь быть уверен даже в следующем мгновении, не то что в следующем дне.

– Рыбаки Вилья Мелимойу на вулкан не ходят, нам там делать нечего, а вот индейцы раз в год откуда-то появляются. Если ваш друг там с ними бывал, то он вас и отведет, если, конечно, завтра утром не передумаете, – напутствовал их перед сном капитан Хуан.

– Нет, не передумаем, – ответила за всех Анабель. – Слишком дорогого нам стоило сюда добраться, чтобы отступить перед последними двумя километрами восхождения.

Путешествуя на поезде или машине по родной стране, Виктор зачастую встречал такие местечки – хутора, железнодорожные полустанки, придорожные села. Всякий раз, проезжая мимо, он задумывался: чем живут эти люди? Пасут коров, откармливают свиней, копаются в огороде. О чем они думают, когда в руки им попадается глянцевый журнал из большого города или когда они включают телевизор и видят совсем другую жизнь?