Книга Любовь.com - Лада Митич

— Как… начал учить? А раньше он на каком с тобой разговаривал?

— На английском.

— О, так он что, англичанин?

— Он турок, мама!

«Так, мир куда-то катится, точно, и непонятно, когда остановится», — думала Ольга, медленно бредя мимо витрин. Англичанин или канадец — это в сознании Ольги ассоциировалось с чем-то спокойным и респектабельным. Турок… Ольга ассоциировала Турцию с фильмом «Королек — птичка певчая», с шоколадками 90-х и с последней поездкой с мужем в Анталию.

— Катя, скажи мне… Почему ты не предохранялась?

— Мам, предохраняться ему запрещает кашрут… Ой, нет, шариат. Каждый ребенок, данный богом, должен быть рожден! И потом, Ахмету…

— Ахмет? Очень приятно!!! Ты понимаешь, что это бесперспективная для тебя страна??? Что там ничего нет, кроме базара и Анталии?

— Мама, ты зря так, — в голосе Кати явно слышалась обида за своего любимого и, как знать, может быть, за свою будущую родину, — их литература уходит корнями в османский период!!! А Назым Хикмет жил в Москве!!! А султан Мехмет Завоеватель…

Ольга перестала слушать. Судя по выверенным фразам Кати, дочь тщательно изучила вопрос и подготовилась к разговору с родителями.

«Мехмет Завоеватель… Этого еще не хватало!»

— Доченька, все хорошо, я рада за тебя. Очень рада! Только давай пока ничего не скажем папе? — голос Ольги стал мягким и ласковым.

— Мамочка, я как раз собиралась спросить, сможешь ли ты ему сама все это рассказать… Я очень тебя люблю, ты у меня такая умничка, придумаешь что-нибудь! Пожалуйста!

Ольга представила, как она скажет Андрею об этом. Конечно, он не будет скандалить, а просто уйдет в себя, всем видом говоря: «А, черт с вами, делайте что хотите…»

Андрей не очень любил Восток. А юг приводил его в какую-то грусть, меланхолию, задумчивость. Ольга наблюдала это за ним в Анталии, в Дубаях, в Египте. Мужа не удивляли ни торговцы на улицах, ни постоянный шум, не радовали яркие краски. Он всегда предпочитал более тихие и умеренные страны. Норвегия — это была его стихия и его страсть. Правда, они туда так и не полетели, но все время собирались. Ну что ж, Турция так Турция. Надо с Андреем поговорить. Ольга продолжила осторожно расспрашивать Катю.

— Катя, а чем этот твой…

— Ахмет.

— Да, Ахмет, чем он вообще занимается?

— Он студент, мама.

— Та-а-ак… а что изучает, не скажешь?

— Подводную археологию в университете Стамбула. Понимаешь, в их стране эта специальность просто невероятно востребована!

Ольга попыталась представить себе турка Ахмета, подводного археолога, рядом со своей Катей, не смогла и ответила:

— Хорошо, доченька. Я что-нибудь придумаю и подготовлю папу. А ты пока купи тест и жди. Как что-то выяснится — сразу мне все сообщай.

— Спасибо, мамочка! Я завтра наберу тебя.

Катя отключилась. Ольга поняла, что ей требуется пройти пешком еще километра полтора — подумать.

Благо, новые сапоги были так же хороши, как и устрашающа их цена. Ольга осторожно обходила лужи и все думала, думала, думала.

Как когда-то бабушка, Ольга пыталась понять, что именно нашла Катюша в этом совершенно неведомом Ахмете, будущем подводном археологе, к тому же яром приверженце кашрута, а нет — шариата.

Бабушка, в который раз вспомнив о своем командарме, заставила тогда внучку закрыть глаза и описать своего Андрея так, как будто перед ней портрет в полный рост. И все сердилась, что Ольга сбивается то на сленг, то на воспоминания об общих друзьях, походах, книжках.

— Дурочка, ну разве об этом я тебя спрашивала? Я хочу знать, кто он, твой Будников! Какой он, как ведет себя с моей любимой внучкой, что говорит! А вовсе не то, как вы ездили на вылазку!.. Нет, и не то, как Димка (кстати, что за Димка?) пытался пригласить тебя на «Юморину» во Дворец Студентов, а Будников уговорил, что в такой славный апрельский денек куда лучше не сидеть в четырех стенах, а отправиться в лесопарк…

Умная бабушка прекрасно понимала, что о том, как Ольга целовалась со своим Будниковым, внучка все равно не расскажет. Понимала она и то, что кавалер вытащил Ольгу в лесопарк именно для того, чтобы всласть и без свидетелей целоваться до одури. А вовсе не для того, чтобы погреться под лучами весеннего солнышка. Тем более что день был на диво сумрачный, промозглый, куда больше похожий на конец февраля, чем на начало апреля.

— Ну ба, ну… Он такой… Высокий, на голову выше меня… Нет, больше.

— Ох, девочка… Итак, он более чем на голову выше тебя. Широк ли в плечах?

— Ага, плечи широченные, руки… Знаешь, ба, такие ладони, что мне больше напоминают лист тетради, чем руку.

— В мое время широкие руки напоминали лопаты… Узки ли бедра? Длинны ли ноги?

— Ба, ну ты чего? — Ольга покраснела.

— Детка, не красней. Я хочу увидеть его теми же глазами, какими видишь его ты. Вот потому и задаю вопросы.

— Ба, — Ольга все-таки не находила в себе сил описать любимого. — Мне кажется, что он самый лучший. И, конечно, самый красивый.

Бабушка тяжело вздыхала, переживая, что сейчас внучка еще не понимает, какой красотой должен быть красив настоящий мужчина. Ну, пусть пока будет просто «самый красивый».

— А что он умеет, кроме того, чтобы складывать слова в осмысленные фразы? Колет дрова? Скачет верхом? Пьет, не морщась, спирт?

— Ба, почему спирт? Почему дрова?

— Что он еще умеет, девочка? — бабушка почти сердилась.

— Он… Ну, вот были мы на вылазке… Он костер складывает и зажечь его может даже от щепочки. Плавает классно.

— Детка, а на руках тебя носит? Стихи читает? Цветы дарит?

— На руках носит…

Ольга покраснела, вспомнив о том, как Андрей, действительно взяв ее на руки, поскользнулся на влажном песке и упал вместе с ней, «драгоценной ношей», в довольно холодную майскую речную воду. И, конечно, Ольге никогда не забыть и то, что было потом, в палатке, когда Андрей сначала растирал ее водкой, а потом пытался отпоить.

— Стихи не читает. Он же филолог, журналист. Корявое стихосложение у него вызывает смех. А классическое… Он начал было читать Пушкина, но я же помню его не хуже, а читаю так точно лучше.

— Нет в тебе, дурочка, романтики… Могла бы и промолчать.

Ольга недоуменно посмотрела на бабушку, а бабушка — укоризненно на внучку. Увы, укорять-то следовало ей в первую очередь саму себя: не научила девочку кокетству, не объяснила, что такое женская мудрость. Вот и выросла Оленька наивной и правильной до приторности.

— Зачем??

— А цветы?

— Дарит, ба, конечно дарит! Он даже знает, какие я цветы люблю, а какие не люблю.