Книга Тибет, или Изумрудная Чаша Патриарха - Константин Стогний

В дверном замке послышалось шебуршание ключа. Виктор резко упал на то место, где лежал до этого, и застыл в позе, в которой его оставили. В кромешную тьму комнаты вошёл охранник с лампой, коптящей вонючим ячьим жиром. Лавров ждал, когда его сторож подойдёт поближе. Если сейчас Виктор ухватит его ногами и ударит об пол, бутанец вскрикнет и разобьёт лампу, услышат его товарищи на улице, если они есть, и тогда все будет кончено. Его просто пристрелят из винтовки, как бездомного пса, и скормят орлам. Перспектива не радужная, но нужно было рисковать. «Всё равно когда-нибудь пристрелят, почему бы не рискнуть?» – думал украинец. Но что-то всё же останавливало его.

Бутанец подошёл совсем близко и взял Виктора за плечо.

– Мистер Виктор, вы живы? – шёпотом спросил он.

Виктор пошевелился и развернулся к охраннику. Перед ним стоял парень лет тридцати в бутанском халате. Лицо его выражало испуг.

– Я пришёл вас освободить.

– Как? – журналист не мог поверить в реальность происходящего.

– Только тихо, а то нас могут услышать. Мой дядя, Сударшан, сказал, что вы – хороший человек. А я и без него знаю. Плохой человек не может носить нож гурков. Вот…

Молодой бутанец вынул из кармана нож гурков, который отобрали у Виктора во время обыска.

Гурки – замечательные благородные воины. Из поколения в поколение эти бесстрашные люди передавали друг другу свои воинские умения, гордость рода и честь воина. Из них уже не одно десятилетие набиралось целое подразделение британского спецназа. Кривые гуркские ножи стали визитной карточкой племени с тибетских нагорий. Виктор получил этот нож в подарок от одного британского спецназовца, когда готовил материал о военных учениях в одной из западных стран – это была высшая степень уважения. И теперь этот гуркский нож спасал ему жизнь.

– Это ваш! Мой дед и мой отец – гурки, – с гордостью сказал человек, одетый в бутанский халат, – сейчас я вас освобожу и отдам его.

Виктор спокойно сел перед охранником с развязанными ногами и порванными наручниками. Сын гурка оторопел, но затем улыбнулся.

– Чему я удивляюсь? Ведь вы – настоящий воин. Только настоящий воин может носить этот нож. Возьмите, – и парень протянул Виктору его спасительный талисман.

Виктору не удалось долго радоваться своему неожиданному спасению. Выходя из «тюрьмы» бок о бок с бутанцем, он наткнулся на Дирка Ягера. Взгляд глаза в глаза… Лавров славился своим взглядом. Его не могли выдержать моджахеды в Афганистане, арабы в Ираке, когда съёмочная группа была взята в плен, и даже Стив Милутинович, убегая от возмездия в аэропорту Папуа-Новой Гвинеи, отвёл глаза в сторону. Но в этот раз журналист почувствовал: «Кажется, попал». Ягер без эмоций молниеносно выхватил свой тесак и по самую рукоятку всадил его в грудь стоящего рядом с Виктором бутанца. Тот рухнул как подкошенный.

…И начался поединок. Жестокий, без жалости и компромиссов. Виктор был старше немца лет на пятнадцать, и он понимал, что соревноваться в скорости ударов и реакции с действующим офицером спецназа, да ещё в своей весовой категории – бесполезно. У Дирка – практика, у Виктора – опыт. Видя руку Ягера на замахе, Лавров моментально сблизился с ним вплотную и ухватил его одной рукой за могучий торс, другой болевым захватом за ключицу, но немец, выскользнув, отскочил на два шага назад. Он сразу понял, с кем имеет дело, и эта схватка была для него не просто соревнованием, а испытанием на прочность. Он держал экзамен перед соперником, хоть и не молодым, но опытным и очень сильным. Виктор знал, что в таком поединке нужно лишить соперника пространства и максимально сближаться с ним, но как это сделать на улице? Рискуя быть снова закрытым, он заскочил в свою «темницу». Там не было света, и это уравнивало шансы бойцов. Но Дирк не стал закрывать пленника, он по-настоящему завёлся. Ягер спокойно зажёг лампу и вошёл внутрь.

Немец бил сильно и размашисто, и Лавров чувствовал, что если ему и удастся выжить, лечиться потом придётся долго и основательно. Но и сам журналист не уступал в силе ударов молодому спецназовцу. Вот уже и у Ягера гематома на лбу и разбита переносица. В момент, когда немец среагировал на обманное движение опытного старого разведчика, он попал в жестокий «замок» и его правая рука хрустнула в локтевом суставе. Дирк вырвался из захвата, и Лавров понял, что силы покидают его. Всему виной возраст. Немец всё бил и бил, мощность ударов оставалась прежней, а Виктор понимал, что его удары уже не достигают цели. Журналист уже сидел на полу с разбитой головой и, ставя блоки наугад, отбивал покалеченными руками сумасшедшие атаки немца ногами. Наконец Виктор просто упал на пол и понял, что больше не может сражаться… Ягер торжествовал. Он победил проклятого русского. Ещё один удар и всё. Виктор, как в замедленной съёмке, увидел ногу немецкого спецназовца, который замахнулся, чтобы завершить своё кровавое дело…

…Нога, бывшая на замахе, опустилась, так и не нанеся удар, и Дирк замер. Из его груди показалось остриё копья. Удивлённый Ягер, не понимая, что случилось, посмотрел на лежащего Виктора, и с краешка его губы, а потом и из всего рта полилась кровь. Аорта была разорвана, и немец, умирая и теряя равновесие, отшатнулся назад…

Позади, держа копьё и уперев его в пол, с одной рукой на перевязи стоял… проводник Цамба.

Глава 12

Пещера Великих Учителей

Сегодня заведение «Ресторан amp;кафе» работало допоздна, и Сударшан сбивался с ног, бегая между столами. Выручка этого дня превышала недельную норму. Потный неварец только и успевал, что кричать команды на кухню и в бар и бегать в кассу, скидывая очередную порцию денег. Довольный Отто гулял по полной и поил свою стражу.

– Этот русский у нас. Завтра я найду его бабу, и всё будет так, как предсказывал доктор Геббельс: «Империя возродится из пепла…»

Старый немец сидел за столом, закинув руку на плечо кому-то из своих бутанцев. Он расслабился и говорил на родном немецком.

– Что, узкоглазый, не понимаешь? Ну, ничего, скоро начнёшь понимать, когда весь мир заговорит на языке арийцев. А здесь я открою свою колонию. Будете мне добывать полезные золотые ископаемые… хе-хе…

Глупый разговор Отто прервал неожиданный шум у входа в заведение, и через несколько секунд в лачугу-ресторан ввалились Стив Милутинович, Митчелл и ещё не менее десятка людей, одетых, как местные жители. Они были во всеоружии.

– Всем оставаться на местах! – крикнул Митчелл и передёрнул затвор своего «Узи». – Кто из вас Отто Ран?

Шумный ресторан затих, и только музыка из магнитофона продолжала играть. Митчелл с помощью короткой очереди «приказал» магнитофону заткнуться. При этом Сударшан спрятался за прилавок и сжался в комок. В зале стояла мёртвая тишина.

– Я ещё раз спрашиваю: кто здесь Отто Ран?! – ещё громче заорал Митчелл.

Спокойный старик Отто, закусив порцию текилы лимоном с солью, не торопясь выдохнул на английском:

– Для тебя я – мистер Отто Ран, американское говно.