Книга Людовик XI - Жак Эрс

Карл VII печалился о том, что закупка шелка в Италии приводит к вывозу из страны значительных денежных сумм, и Жак Кёр дважды объединялся с флорентийцами, чтобы управлять во Флоренции «шелковой лавкой». Результаты надежд не оправдали, предприятие потеряло много денег. Однако связи с ремесленниками, мастерами и предпринимателями Тосканы поддерживались еще долгое время. Гильом де Вари, участник второго флорентийского общества, завязал и сохранил дружеские отношения с несколькими семействами и решил попытаться наладить производство шелка в одном из французских городов. Выбрали Лион. И здесь все произошло по инициативе королевского чиновника — Жана Грана, наместника бальи, который привез рабочих-профессионалов, сумел выткать и окрасить несколько штук шелка, но потерял все, что имел, и обратился к королю за помощью.

Людовик XI назначил номинальным руководителем предприятия бальи Гильома Кузино (23 ноября 1466 года) и попросил у жителей субсидию в две тысячи ливров, которую назвал чрезвычайной (они все были такими!). Те сначала отказались, заявив, что фабрика такого рода потребует гораздо больше денег, вероятно, тридцать-сорок тысяч ливров: в 1459 году, при Карле VII, устройство поначалу немногочисленных ткачей в Перуже, под Лионом, обошлось коммуне в тысячу двести золотых флоринов за десять лет! Король и ухом не повел, потребовал уплатить назначенную им сумму и повелел горожанам и крестьянам, чтобы они предоставили итальянским мастерам дома, необходимые орудия и пятьсот флоринов ежегодно. Жан Гран остался руководить предприятием, но несмотря на значительные налоговые послабления, предоставленные иммигрантам, тех оказалось всего семь или восемь, и производство шло слабо, как и денежные поступления. Начались перебои с деньгами. 29 марта 1469 года король снова написал лионцам: Жан Гран не сможет продолжить начатое, если ему не помочь, а мы знаем, что вы не уплатили ему того, что должны. Заплатите немедленно и дайте ему все необходимое, чтобы он мог работать. Как бы не так. Шелковые ткани, сотканные в Лионе, становились все большим раритетом.

В феврале 1470 года Масе Пико, казначею Нима, поручили организовать переезд рабочих в Тур, и жители Лиона дорого заплатили за их отъезд. Людовик XI выбрал Тур, расположенный в самом сердце королевства, рядом с его излюбленными резиденциями, так как думал, что его жители, многие из которых были придворными поставщиками и этим кормились, ни в чем ему не откажут. Он убаюкивал их красивыми словами, утверждая, что вся прибыль пойдет им, а расходы — ему, но требовал от них очень много: тысячу двести экю на жилье и оборудование, шесть тысяч на закупку сырья — шелка-сырца и красителей. Пико, а потом сменивший его Пьер Дориоль встретили очень плохой прием, но не придали значения яростному сопротивлению, ибо так «было угодно государю» и мастера должны были поскорее приниматься за работу. Они заставили эшевенов уступить итальянцам для установки станков и прочих инструментов большое помещение в особняке Кларте-Дье, где уже работали суконщики. Первые результаты (за год, в декабре 1472 года) были неудовлетворительны: 1185 ливров расходов на шелк и жалованье, 728 ливров выручки от продажи тринадцати штук шелка. Но люди короля следили за тем, чтобы производство продолжалось; они заставили муниципалитет выплатить оговоренные суммы, и десятью годами позже итальянцев стало больше, а результаты начали вселять надежду.

Внедрение шелкового производства увенчалось относительным успехом лишь благодаря многочисленным вмешательствам со стороны королевской власти. Конечно, прежде всего речь шла о том, чтобы покончить с вывозом крупных денежных сумм за границу, но король сумел поставить серьезное производство под контроль своих агентов, которые не были ни опытными дельцами, ни признанными мастерами в этом деле, а его собственными казначеями или сборщиками налогов.

По сути, в этом вмешательстве не было ничего исключительного, и государственное управление, та же манера порождать и контролировать экономическую деятельность утвердились и в других областях производства, взятых под опеку, подверженных регламентированию «сверху» и подчиненных «засланным» управляющим, чиновникам королевского двора или администрации. В 1475 году в парижской ратуше состоялось собрание мещан и купцов: король интересовался их мнением по поводу производства шерстяных тканей, чтобы разработать ряд уставов и уложений. В ордонансе от 1479 года долго расписывается, как надлежит изготовлять разного рода ткани, и эти распоряжения обязательно применялись, под страхом тяжкого наказания, парламентами Парижа, Руана, Бордо и Тулузы — в общем, на большей части страны. С другой стороны, на ином, совершенно отличном поле деятельности королевские мастера-плотники и каменщики получили в свое ведение строительные цеха. В 1464 году Людовик XI учредил должность «великого магистра кровельщиков Франции». А главное, уже в сентябре 1461 года, вскоре после своего прихода к власти, он торжественно провозгласил в знаменитом ордонансе о «правах и преимуществах короны и государства» абсолютное право государства на полезные ископаемые и запретил всем вельможам, кем бы они ни были, вмешиваться в разработку шахт, не получив на то формального разрешения. Тем же ордонансом учреждалась должность мастера, управляющего и смотрителя шахт. Десятью годами позже, в июле 1471 года, была создана специальная комиссия по разведке и оценке природных ресурсов. Гильом Кузино, губернатор Монпелье и главный смотритель, тотчас отправился инспектировать серебряные копи в Руэрг; он вызвал немецких шахтеров для работы в Руссильоне, Фуа, Кузеране и Комменже.

Раньше граф Шампанский самовластно проводил в своем графстве большие ярмарки, а принцы, вельможи, архиепископы, епископы или настоятели крупных аббатств тоже могли проводить на своих землях или на подвластных им территориях одну-две ярмарки в год и гарантировать купцам значительные налоговые послабления и защиту от злодеев и разбойников. При Людовике XI только король назначал место, количество и даты ярмарок, определяя условия и гарантируя их спокойное протекание. Он беспрестанно выдавал множество «жалованных грамот», зачастую в ответ на мольбы местных жителей, в основном торговцев или менял, которые видели в этом случай развить свою деятельность и получать прибыль. Бальи и сенешали проводили расследование, чтобы оценить выгоду от местного рынка для экономики страны и налоговые поступления, которые можно было от него ожидать; поскольку ярмарки становились все многочисленнее, они также должны были предупреждать возможную конкуренцию между ними и конфликты между общинами.

Эти уступки сыграли большую роль в утверждении власти государя, способного принимать решения о торговых центрах и о будущности путей сообщения. К тому же они стали политическим оружием, зачастую очень действенным и даже грозным, которое кое-кто испытал на себе. Ничто не делалось без задней мысли. Речь попросту шла о распределении благ между фаворитами, о благодарности за верную службу и о том, чтобы облагодетельствованные оставались верны, и это касалось все большего количества людей. Придворным чиновникам и городским общинам предоставили ярмарки, не все из которых были так уж необходимы, и не всем из них было уготовано прекрасное будущее. Но их учреждение говорило об участии короля, о его интересе к делам его верных подданных.

Ярмарку Сен-Ромен в Руане в ноябре 1468 года продлили до шести рабочих дней. За полгода, с февраля по июль 1470 года, Людовик создал две ежегодные ярмарки в Турно-не и одну в Шартре, подтвердил большие торжища в Сен-Максане и две ярмарки в Ване (Лангедок), дарованные Карлом VII в 1455 году. Подобные вмешательства позволяли ему контролировать ярмарочную торговлю в стране, назначать места и даты проведения ярмарок, чтобы избегать чересчур острого соперничества. Жителям Монвиля в бальяже Руана, которые сообщили ему в марте 1473 года, что в их городок каждый год в декабре приезжает много купцов на праздник Зачатия Богородицы, позволили создать ярмарку при том условии, чтобы никакой другой не было на четыре лье в округе. В городе Арк под Дьепом до того момента проводились две ярмарки — в июне на святого Варнаву и в январе на святого Винцента, а еще рынок по субботам; но в городке Анвермейль, в Дьепе и в полулье оттуда рынок также открывался по субботам, поэтому рынок в Арке «отменили»: его перенесли на понедельник, если только в этот день не проводится других торжищ в пределах четырех лье. Сеньор де Давенкур из Пикардии пожаловался королю: его трехдневная ярмарка на святого Михаила в конце сентября терпит конкуренцию со стороны ярмарки Катенуа и других вольных ярмарок в округе, а посему она обезлюдела и не приносит дохода. Ему разрешили перенести ее на зиму, на День святого Мартина.