Книга Моя скандальная няня - Сьюзен Хансен

Я была одержима этой мыслью. Просто думать ни о чем не могла — и я пала совсем низко. Начала поиски! Смотрела в ящиках, рылась в стопках корреспонденции, открывала шкафы. Безрезультатно. Я уже собиралась остановиться, как заметила записку от финансового директора, в которой значилось: «Пожалуйста, подтвердите назначенные нами выплаты». К документу был приложен список домашней прислуги, и против каждого имени стояла сумма. Я нашла свое: две с половиной тысячи долларов. Больше, чем за два месяца! Я пустилась в пляс, размахивая в воздухе руками в неуклюжей попытке поздравить себя саму тихими аплодисментами.

Сегодня я совершила ужасный поступок. Я шпионила, чтобы разузнать, получу ли я рождественский чек. Я не могла поверить тому, что нашла. Они так щедры ко мне! Может быть, они замечают мою тяжелую работу? Возможно, таким образом Майкл хочет показать, что он ценит меня. С другой стороны, Джуди, возможно, имеет свое мнение относительно сумм. Интересно, не подумает ли она, что это слишком много для меня, или согласится с размером выплаты? Стоп!

Примечание для себя: постарайся не совать свой нос, куда не следует, и тщательно анализируй каждую ситуацию.

P.S. Интересно, что делают в праздники Райан и его семья? Надеюсь, что увижусь с ним дома.

Совесть моя кипела от возмущения. Я ужасно раскаивалась и не могла выбросить из головы свой аморальный поступок. Зачем я рылась? Ведь знала, как это низко! Может быть, со мной не все в порядке? Я никогда всерьез не пыталась разобраться в себе.

Я решила, что попробую справиться с этим, не обыскивая родной дом в поисках рождественских подарков. Я нуждалась в небольшом детском волшебстве и думала, что праздники, проведенные «в стиле Хансен», будут отличным тонизирующим средством.

Так и случилось. Моя семья, казалось, сошла со старомодной картины Норманна Рокуэлла, не имея ничего общего с абстрактными и современными персонажами в Лос-Анджелесе. Мы играли в настольные игры, открывали подарки и бурно радовались. Мы посыпали сахарной пудрой печенье и угощали им всех, кто заходил отведать вкусных праздничных десертов.

Со своими школьными друзьями я отправилась в кемпинг на озере. Некоторые проводили дома зимние каникулы, второй год учась в колледжах. Я начала задавать себе вопрос: а почему я не поступила туда же? И отмахивалась от их вопросов о моей «гламурной» жизни в Южной Калифорнии. Теперь она совсем не выглядела такой шикарной, какой казалась мне несколько месяцев тому назад.

Конечно, на вечеринке я встретила Райана. Он был так же красив и мужествен, и я ощутила всплеск эмоций, увидев его. И тут же позабыла все, чему придавала такое большое значение и над чем работала, обзаведясь экземпляром «Женщин, которые слишком сильно любят». В сентиментальном порыве мы решили вернуться друг к другу. Не понимаю, почему мы думали, что это возможно. Ведь мы жили теперь в разных штатах. Оглядываясь назад, я понимаю, в каком бедственном положении я тогда была и как отчаянно хотела, чтобы в моей жизни появился кто-то, кто заботился бы обо мне и ценил меня.

Перед отъездом семьи в Аспен я получила последнее официальное задание, очень простое: Джуди попросила меня упаковать детские вещи, включая зимние комбинезоны. Я упаковала для Джошуа и Аманды, но как-то забыла про Брэндона. Когда я вернулась в Брентвуд, Делма сообщила мне, что Джуди была в страшном гневе. А Джошуа постарался, чтобы я все прочувствовала: подробно и в красках он рассказал мне, как зла его мама, и торжествующе проинформировал меня, что они были вынуждены купить новый комбинезон, потому что я за-бы-ы-ы-ы-ыла… И, как водится, показал мне язык. Видимо, чтобы я не упустила главное: я — полная неудачница.

Я плотно сжала губы, чтобы не высказать вслух все, что я думаю. А думала я примерно следующее: «Знаешь что? Меня ничуть не заботит, что вы хотите смешать меня с грязью! Если твоя семья со своими никчемными ценностями столкнется когда-нибудь с настоящей проблемой, никто из вас не будет иметь ни малейшего понятия, что делать! Ты хочешь услышать, что такое настоящая проблема, малыш? Это когда завод увольняет всех и твои родители становятся безработными, а ты должен быть включен в школьную программу благотворительных завтраков, потому что твои родители в буквальном смысле не имеют денег, чтобы купить еду! Вот это проблема!»

Мне удалось подавить свою ярость и хладнокровно произнести, что мне жаль, что все так получилось. Далее я невозмутимо удалилась в свою комнату, где легла на кровать и уставилась в потолок.

Было ли когда-нибудь время, когда я была больна и не могла работать? Нет. Несколько раз я заболевала, но все равно продолжала работать. Был ли хоть раз, когда я опоздала на работу? Один — тогда, из-за похода в парикмахерскую, но и только. Пропустила ли я хоть один рабочий день? Нет. Жаловалась ли я когда-либо (то есть громко, вслух) или не выполняла того, что меня просили сделать? Нет. Даже предлагала помочь, когда меня не просили. Не соглашалась ли я на каждую просьбу, обращенную ко мне? Да, конечно.

Даже при том, что я взяла заранее запланированный кратковременный отпуск, чтобы ненадолго съездить домой, я более чем восполнила это во время путешествия, когда работала практически круглосуточно. За исключением этих кратких перерывов, в течение года я была «на службе» по двадцать четыре часа в сутки, имея менее чем сорок восемь часов выходных в конце недели. Мне абсолютно никуда не разрешалось отлучаться по ночам в рабочие дни, и я не возражала. И, несмотря на это, Джуди по-прежнему выказывает мне свое презрение — даже из-за какого-то сорокадолларового детского комбинезона.

Я поняла, что не могу оставаться в той обстановке, которая довела меня до крайности, так что я готова закричать на ребенка, который просто копирует поведение своих родителей.

Это нелепо. Я наконец должна смириться. Это не мое дело, как они тратят свои деньги; я забыла положить комбинезон, и это, я уверена, было большой неприятностью для них. Проблема в том, что я чувствую свою вину. Я не должна чувствовать себя виноватой!!! И мне хочется закричать: «Живите как хотите! Вы не узнаете настоящих проблем, если мчитесь по жизни на 18-дюймовых колесах своего авто!» О чем я только думала, когда обещала остаться у них на два года? Вспомни, истекли только 364 дня службы!

* * *

Я знаю, многие няни работали и в гораздо худших условиях, потому что чувствовали: детям будет плохо, если они уйдут. Няня-британка, с которой я встретилась в «Джимбори» и которая воспитывала своего малыша с рождения, так часто приводила его к себе домой, что он стал называть ее мужа папой. У нее был босс, похожий на моего; и она знала, что если уйдет, ей никогда больше не разрешат увидеться с мальчиком, а она любила его так же, как я люблю детей. «У них никогда нет времени на него! — сказала она мне однажды в полном расстройстве, потеряв британскую холодность. — Таким лучше завести парочку породистых псов, вместо того чтобы рожать детей!»

Я позвонила Мэнди. Может быть, ее поездка прошла лучше?

— Помнишь, миссис Голдберг обещала мне, что я смогу поехать домой на несколько дней в декабре, а они возьмут с собой в Аспен горничную?