Книга Григорьев. Повесть о ракетчике - Григорий Сухина

Григорьев был истинно русским человеком, патриотом. Нет-нет да и прорывался у него этот «русский дух».

Вспоминают ветераны-фронтовики: «Как-то, после очередного залпа, командир бригады с начальником разведки Амбаловым и начальником связи Самаровым, в сопровождении топографов Симакина и Рыбакина направились вслед за атакующей пехотой на высоту Малый Кариквайвишь, чтобы самим увидеть результаты бригадного залпа. Оказавшись в зоне эллипса огня бригады, все с удовлетворением отметили, что залп лег точно по цели. Опорный пункт немцев был взорван.

Карабкаясь на Кариквайвишь, как-то само собой получилось, что вся группа вытянулась в цепь. «7-я наступает фронтом», — улыбаясь заметил комбриг. Пройдя передний край противника, группа миновала два блиндажа, из которых немцы продолжали вести огонь. Михаил Григорьевич приказал Рыбакину бросить в один из них гранату. После ее взрыва из блиндажа вылез с поднятыми руками гитлеровец. «Война для вас окончена, — сказал, обращаясь к нему, командир, — выводи всех из блиндажа». Вот и пригодилось командиру знание немецкого языка, которым он владел в совершенстве. Немец вернулся и вынес сперва нашего мертвого солдата, видимо, ворвавшегося туда во время атаки, затем убитого фашиста. Из другого блиндажа вышел еще один немец, бросил оружие и поднял руки. Прихватив с собой пленных и осмотрев разрушенные укрепления, группа в хорошем настроении повернула обратно. Возвращаясь, внезапно попали под яростный огонь противника. Немцы бросились на землю, прижались к ней и не в состоянии были двинуться с места. «Вояки! Русский солдат идет не сгибаясь, а вы от своих же снарядов готовы в землю влезть», — сказал, обращаясь к ним, Григорьев. Говорил он это на русском языке, и только потом осознал Симакин, что данная фраза предназначалась явно не для немцев, а для нас, для нашей бодрости. Поблизости снова разорвался снаряд, и большой камень упал прямо перед командиром. «Так ведь и убить могут», — спокойно заметил он и прибавил шагу. Вернулась вся группа в расположение благополучно, с живыми трофеями — двумя немцами».

Еще пример. Председателя НТК В. М. Рюмкина сослуживцы поздравили с 60-летием. Открытка была шутливого содержания. Посредине открытки отпечатали как бы официальное поздравление за подписью первого заместителя ГК РВСН генерал-полковника Григорьева.

Михаил Григорьевич открытку подписал, а затем сделал собственную приписку: «P. S. Я рад, что длительное время пришлось работать вместе. Спасибо за честный труд. У Вас хорошая голова и чистая совесть. У настоящих русских — это ценится».

Коротко и емко, а главное, от этой приписки веет добротой, человечностью и гордостью за настоящих русских, каким был и сам Григорьев.

Михаил Григорьевич всегда дивился красоте и богатству русского языка. Идет разбор после итоговой проверки. Выступает очередной проверяющий: «В ходе проверки обнаружены частые недовложения продуктов в офицерских и солдатских столовых». Григорьев встрепенулся: «Так, повторите, пожалуйста, последнюю фразу». И, послушав, прокомментировал: «Если выразиться попроще, то это означает, что воруют систематически».

Во время испытаний орбитальной пилотируемой станции (ОПС № 2) «Салют-3» один из сотрудников НПО «Вымпел» уронил на пол 400-килограммовую капсулу со специальной информацией, снаряженную мощным пороховым зарядом и пиротехническим запалом. Только по счастливой случайности не произошел взрыв, появилась небольшая вмятина на корпусе капсулы. Долго заседало техническое руководство, разбирая этот случай и его последствия. Решено было доложить о происшествии председателю Госкомиссии. М. Г. Григорьев сразу понял, какая опасность для номеров боевого расчета могла возникнуть, но ожидаемого разноса не последовало. Прочитав доклад, Григорьев неожиданно рассмеялся. Оказывается, его рассмешила фраза в докладе «о нештатном соприкосновении ампулы с полом…». Он сказал при этом: «Русский язык настолько богат, что одной фразой можно приукрасить даже откровенное разгильдяйство».

В апреле 1981 года генерал-полковник М. Г. Григорьев был назначен военным инспектором — советником Группы генеральных инспекторов Министерства обороны СССР. Произошло это очень внезапно, без всяких объяснений, что позже дало почву для самых различных предположений, вымыслов и догадок.

Например, в журнале «Новости космонавтики» (№ 3 за 2001 год) авторы статьи «Космические аппараты радиолокационного наблюдения, созданные в НПО машиностроения» В. Витер, В. Петровский, А. Кучейко пишут: «По заданию Министерства обороны НПОмаш на базе ОПС «Алмаз» (стартовая масса более 18 тонн) разработало автоматический КА всепогодной оперативной видовой разведки.

Идея создания такого аппарата имела немало высокопоставленных противников, среди которых был министр обороны Д. Ф. Устинов. Попыткам заморозить программу противодействовал председатель Госкомиссии первый заместитель ГК РВСН М. Г. Григорьев (в дальнейшем за поддержку программы он поплатился карьерой)».

Трудно сказать, что только это сыграло такую важную роль в военной судьбе Михаила Григорьевича. Слишком много «подводных течений и камней» существовало тогда в отношениях между военным отделом ЦК КПСС, Военно-промышленной комиссией, Министерством обороны и т. п., чтобы сделать только такой однозначный вывод.

Есть еще несколько версий, но они не находят документального подтверждения.

Полковник Л. Г. Лагойко пишет, что с Григорьевым расправились за ракету 15А30. Был такой неприятный случай, который в Ракетных войсках имел большие последствия. Эта ракета была принята на вооружение, не пройдя всего цикла полетных испытаний, то есть без пяти положенных запусков на предельную дальность в акваторию Тихого океана. Ракета стояла на боевом дежурстве, когда выяснилось, что при запусках на участке газодинамического старта ракеты из шахты в приборном отсеке возникают колебания, недопустимые по амплитудам и частотам для нормальной работы гироскопических приборов. В конечном итоге это приводило к тому, что ракета в полете вела себя так, как «ей вздумается», что было чревато совершенно непредсказуемыми последствиями. Лагойко дальше пишет: «Уже после устранения этих злополучных продольных колебаний в конце полета первой ступени Д. Ф. Устинов, возглавивший после смерти А. А. Гречко Министерство обороны, воспользовался случаем, чтобы обвинить Е. Б. Волкова (начальника 4-го НИИ МО, председателя Госкомиссии по этой ракете) и М. Г. Григорьева в отказе от проведения испытания ракеты на максимальную дальность полета и уволить их с занимаемых должностей».

Что касается Е. Б. Волкова, то он точно пострадал. Я читал материалы его персонального дела, где он предстает в виде «стрелочника», потому что обвинения в его адрес явно высосаны из пальца. Так получилось, что решение о принятии данной ракеты на вооружение принималось без учета мнения председателя Госкомиссии. М. Г. Григорьева в данном случае никто к ответственности не привлекал, и его подпись на окончательном решении о приемке ракеты отсутствует.

Генерал-полковник Г. Н. Малиновский пишет другое: «Михаил Григорьевич Григорьев был уволен из армии под благовидным предлогом — заболевание. Истинная причина была значительно глубже — давняя неприязнь с В. Ф. Толубко. Мне было искренне жаль Григорьева. Большой дружбы между нами никогда не было, да и быть не могло. Но Григорьев в моей жизни оставил значительный след. Деловитость, постоянное стремление познать вооружение до тонкостей, умение держать данное слово и сдерживать эмоции — эти замечательные качества его характера очень поддерживали его авторитет в войсках. Григорьев во многом дополнял Владимира Федоровича Толубко. Но по кадровым вопросам главком с ним не советовался или делал это для приличия, когда вопрос о замене уже был, в принципе, решен».