Книга Председатель КГБ Юрий Андропов - Сергей Семанов

Неприятности для дочери Генсека начались сразу же, причем они были нарочито публичны, то есть демонстративны напоказ, хотя средства массовой информации в Советском Союзе о том даже не намекали! Но "кому надо" знали, и очень точно. Например, Галина Леонидовна, в ту пору штатный работник МИД, не явилась на торжественное заседание своих коллег 23 февраля, что ей вменялось бы по должности. Кто удержал ее от так вроде бы необходимого появления "в свете" — отец, муж или охранники, мы не ведаем, да и неважно это.

В течение всего 1982-го сплетни о Гале не умолкали по всей стране, по ее делам вызывались свидетели, но главное — вся страна от Риги до Камчатки теперь знала — семейство брежневское ворует сверх меры, а сам Генсек не только рамолический старец, но и тоже вор. Казалось, Андропов уверенно шел к властолюбивой цели, им поставленной.

Интриги, которые он вел вокруг Брежнева в ту пору, были поразительно разнообразны. Одна из них связана со спектаклем драматурга Михаила Шатрова (Маршака). Эпизод этот не только характерный, но и забавный. О нем тем более стоит напомнить, что бывший драматург-коммунист теперь забросил свой театральные шалости ради строительных гешефтов. Бывает и не такое в наше время!

Плодовитый сочинитель ленинианы в театре (спектакли эти шли по всей стране и в "соцстранах", так что он позволял себе кататься в "мерседесе"), Шатров был далеко не человек с улицы в партийных верхах. Отец его был крупным хозяйственным деятелем, а тетка вышла замуж за известного Алексея Рыкова. Личная судьба всех троих оказалась, конечно, несчастной, но потом начинающий драматург получил немалую фору как "жертва культа личности". При Хрущеве, когда он начал писать, это особенно ценилось. Да и связи остались кое-какие от родни.

Теперь совершенно точно известно, что Андропов покровительствовал Шатрову, принимал его и даже защищал. 27 апреля 1988 года мне довелось участвовать в совещании историков, проводившемся на высшем уровне. Вел А. Яковлев, блистала Раиса Максимовна — "перестройка" была в расцвете. Выступает Шатров и зачитывает письмо тогдашнего директора ИМЛ А. Егорова по поводу пьесы "Так победим!…". Отзыв резко отрицательный (искажается, мол, образ Ленина), но адресатом-то был. Андропов, шеф КГБ, ибо письмо то секретное направлено ему еще в январе 1982-го. А затем драматург воздал хвалу шефу политической полиции за тайную помощь.

Действительно, 4 марта 1982 года "Правда" торжественно объявила, что накануне МХАТ посетили Брежнев, Андропов, Громыко, Черненко и другие (не прибыли иногородние начальники). Последняя фраза небольшой заметки определяла все: "Спектакль прошел с большим успехом".

Пьеса — обычная поделка соцреалистического агитпропа, но все же с некой "начинкой". Там прослеживаются две сквозные мелодии: в стране надо наводить твердый порядок, порядок, порядок. Русский народ ленив, расхлябан, он нуждается в жесткой узде, узде, узде. А третья слабо звучащая тема все-таки прошла "пунктиром" по всему спектаклю: Ленин любил евреев, любил, любил.

Наплевать на мнение Егорова, главного дегустатора историко-партийного хозяйства, добиться выпуска спектакля, привести туда Генсека — все это мог сделать только Андропов. И сделал, что говорит еще раз о его настойчивости и целеустремленности. И о том еще, что подспудные идеи шатровского сочинения были ему по душе.

А тут еще неприятные для Брежнева обстоятельства. В начале года скончался его ровесник и друг Константин Грушевой — с 1965 года он стал членом военного совета (то есть комиссаром) Московского военного округа. Командующие менялись, а он пятнадцать лет оставался на месте. Имея некоторые дела с Московским военным округом, я отлично знал (как и все, "кому надо"), что без участия Грушевого там никакие серьезные вопросы не решались. Ясно, какое значение имело это для Генсека: столичный округ-то…

Вскоре случилась неприятность с самим Леонидом Ильичом. В 20- х числах марта Брежнев посетил Ташкент. На митинге на авиационном заводе леса, на которые опиралась трибуна Генсека, рухнули, его спас охранник, прикрыв своим телом. 23 марта Брежнева привезли в Москву в неважном состоянии, хотя серьезных угроз здоровью не было. Меж тем уже был объявлен на май месяц очередной Пленум ЦК КПСС. Что приходилось ожидать от него партии и народу? Это выяснилось очень скоро, и, мы убеждены, совсем неожиданно для многих, считавших себя знатоками.

Однако ошибались те, кто даже видел Брежнева вблизи, будто он полный рамолик. Да, он перенес несколько инфарктов, правда, не очень тяжелых. Да, неважно было с речевым аппаратом. Однако, обладая несомненно сильной волей, он умел брать себя в руки в ответственные часы и события.

Брежнев был истинно советско-русский большевик, то есть в какой-то мере строгий последователь древнейших традиций византийского церемониала (то, что он о той державе не слыхивал, не имеет никакого значения, как все простые люди, он жил чувством, а византинизм заложен у всех русских в генетической памяти). Так вот, Леонид Ильич свято чтил все партийно-государственные обряды. Не пойти на демонстрацию 1 мая? на парад 7 ноября? Это было бы для него каким-то святотатством, умирай, но приди.

На заранее объявленный майский Пленум он пришел. И хотя в ходе заседания он сказал лишь пару фраз об открытии и закрытии его, хотя он физически чувствовал себя ужасно, хотя последние месяцы его сотрясали дурные новости, но он пришел. И устоял.

Газета "Правда". Сообщение ТАСС: "24 мая 1982 года состоялся очередной Пленум Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза. Пленум заслушал доклад Генерального секретаря ЦК КПСС, Председателя Президиума Верховного Совета СССР тов. Л.И. Брежнева "О продовольственной программе СССР на период до 1990 года и мерах по ее реализации". В прениях выступили. (всего двенадцать человек). Пленум ЦК КПСС рассмотрел организационные вопросы. Пленум ЦК избрал секретарем ЦК КПСС члена Политбюро ЦК КПСС тов. Андропова Ю.В., перевел из кандидатов в члены ЦК КПСС т.т. Шалаева С.А., Чазова Е.И., Костина B.C., директора шахты "Знаменка" Кемеровской обл. На этом Пленум ЦК КПСС закончил свою работу".

Майский пленум прошел очень сжато. Главное событие: Андропов становится секретарем ЦК и освобождается от поста шефа КГБ (оставаясь, естественно, в Политбюро). Никаких мало-мальски достоверных подробностей не поступило. Стал ли он на место Суслова? Выходило вроде бы так, ибо ему подчинились отделы пропаганды, культуры, науки, международный, соцстран и придворное учреждение Замятина. Так, но Адмотдел, но КГБ — за кем они? Объявили, что во главе Лубянки поставлен генерал-полковник В. Федорчук, кадровый чекист, бывший шеф КГБ в Киеве.

Этот единственно достоверный факт давал некоторую возможность для объективной оценки. Во-первых, грубейшее нарушение привычной номенклатуры: даже Дзержинский в конце 1917-го стал создавать "органы", уже будучи избран в ЦК (причем и весьма малочисленный тогда). А Федорчук на недавнем съезде не вошел даже в Ревизионную комиссию (ничего это не значило практически, но так, для почета). Значит, его прямые заместители Цинев и Чебриков, являясь членами ЦК, были как бы выше своего начальника в партийном смысле? Это была некоторая странность, ибо кооптация в ЦК уставом не предусматривалась. Возможно, Федорчук был тайным ставленником Андропова, но вряд ли. Зато Брежнев знал его хорошо, ибо отдыхал обыкновенно в Крыму, поэтому Федорчук обязан был по службе ему представляться; а Леонид Ильич всегда внимательно присматривался к кадрам, следил за их перемещением.