Книга King of Russia. Один год в российской Суперлиге - Эрик Духачек

К концу я узнал, как тяжело приходится этим людям, особенно пожилым, чьи пенсии были съедены обесценением рубля. По соседству с нами жил старик, которого между собой мы называли Семечник, потому что он на углу продавал семечки. Его жена периодически подменяла его, чтобы он отдохнул. У них есть небольшая емкость с семечками, которую они ставят на бетонный блок около стоянки, стаканчики и пластиковые мешочки и газеты, в которые можно насыпать купленные семечки, а потом их доставать и есть на ходу. Он продает семечки круглый год. За исключением самых холодных дней в феврале, он всегда там стоит — потому что именно так они пополняют свои мизерные пенсии. За маленький стаканчик он берет шесть рублей, за стакан побольше — десять. Мы обычно брали большой стакан и давали ему сто рублей — он не мог поверить в это. В последний день мы дали ему пятьсот рублей — это около семнадцати долларов, и составляет его месячный приработок от продажи, потому что много продавать не удается. Трудный способ вымучить какие-то дополнительные средства на жизнь. Тут ты понимаешь, что к лучшему жизнь меняется только для молодых. Для людей среднего и старшего возраста вопрос стоит о выживании. Нетрудно понять, почему некоторые из них тоскуют по старым, коммунистическим временам. По крайней мере, они были сыты, им не приходилось голодать.

Есть русская пословица, которая приблизительно переводится: «Ты — то, кого ты знаешь». Эти пожилые люди не знают никого. У них нет этих связей, которые нужны, чтобы достичь успеха в современном мире. В этом отношении мало что изменилось. Даже в коммунистические времена коридоры власти контролировались системой связей между друзьями и родственниками. Многие эксплуатируют модель демократии и, поскольку переход от коммунизма к демократии регулировался и регулируется столь плохо, паразитируют на этой системе. Эта способность использовать к своей выгоде любую форму государства, какой бы она ни была, всегда превалировала в российской истории. Сильные отбирают у слабых, и, в то время как в демократических странах право основывается на прецедентах, в России оно основывается на исключениях. Здесь работает некий оруэлловский (автор ссылается на роман Дж. Оруэлла «1984») элемент — законы могут существовать, но они не применяются одинаково ко всем; и иногда этот факт не особенно-то и скрывают. Жизнь становится лучше в крупных мегаполисах типа Москвы и С.Петербурга, но в остальной стране инфраструктура остается бедственной и устаревшей. Задаешься вопросом — а смогут ли они модернизироваться вовремя, чтобы демократия выжила, или в какой-то момент народ демократическим голосованием вернется к старому, коммунистическому образу жизни — от каждого по способностям, каждому по потребностям. Такое вполне может случиться.

В последний день пребывания в Магнитогорске мы пошли накормить собак в последний раз. Они смотрели на нас такими большими глазами, когда мы уходили. Удивительно, как развивалась вся эта ситуация с собаками. Когда мы здесь появились, собаки буквально умирали от голода. Леди, та собака со щенятами, не вытянула бы. К моменту нашего отъезда собаки уже были хорошо откормлены. Они переместились с того места, где мы их нашли, на огороженную территорию около продовольственного склада на окраине города. Работавшие там люди иногда тоже подбрасывали им корм. У собак был довольно высокий уровень жизни к концу нашего срока, и, что интересно, в день нашего отъезда к их группе присоединились еще четыре. Было увлекательно помочь собакам пережить холодную русскую зиму. Мы осложнили себе жизнь, но это было здорово.

Когда мы вышли на последнюю прогулку, стояла великолепная погода, но город выглядел таким грязным. Зимой снег частично скрывал мусор. Весной все вернулось в полном цвете — повсюду стекло, грязь, мусор. Я доволен тем, что побывал здесь, у меня нет сожалений, но я очень хочу домой. В клубе к нам относились очень хорошо. Мы не особенно общались с ними — и это был скорее наш выбор, чем их — но если были какие-то заботы или требовалось что-то отремонтировать, они тут же решали проблемы. Никогда, ни секунды я не пожалел о решении приехать сюда. Хорошие болельщики, хорошие люди. Каждый день приносил что-то новое.

Когда мы уезжали, мы сомневались ровно половина-на-половину — возвращаться сюда или нет, но, несмотря ни на что, решили приехать на второй год. Мы подумали, что у нас было еще, что узнать об этой стране. После одного сезона в России нам показалось, что мы только начали понимать их менталитет и культуру. Если бы мы провели еще один год, мы могли бы еще лучше понять, какой бывает по-настоящему очаровывающая, озадачивающая, эволюционирующая страна.

В следующем сезоне российская Супепрлига будет выглядеть совершенно иначе, благодаря введенным в межсезонье новым правилам и положениям. Будущее ряда команд, включая Спартак, одну из старейших и утвердившихся команд России, почти снявшийся по финансовым причинам, находится в опасности. Вместо 18 команд будет 20, включая Хабаровск (в оригинале — Khaborosk), город на восточной границе России, прямо напротив Японии. Чтобы добраться до Хабаровска из Магнитогорска потребуется лететь на самолете десять часов (в действительности — шесть, на среднемагистральном лайнере, прим. пер.) — примерно столько же, сколько до Канады, чтобы сыграть матч. Даже с Третьяком во главе федерации, ее основным способом действия, похоже, остается сначала прыгнуть в огонь, потом реагировать на ожог. Они принимают решение идти каким-либо путем, не просчитывая, какие проблемы могут встретиться на этом пути. Еще Суперлига ввела налог на легионеров. Видимо потому, что в этом году их было так много, и они выступали так хорошо, самой высокой ставкой будут облагаться вратари — где-то 125,000–150,000 долларов США за человека. Полевые игроки обойдутся в более умеренную сумму — 25,000 долларов США за человека. Трэвис Скотт останется, но непохоже, что мы сможем позволить платить Эрикссону, Юшкевичу и Королеву, из-за нового потолка зарплат в 11 млн долларов США. Как они собираются отслеживать соблюдение этих ограничений, является для меня тайной, но, зная то, что я теперь знаю об их методах работы, я уверен, что крупно-бюджетные клубы найдут все и всяческие лазейки, чтобы скрыть свои реальные зарплатные ведомости. Магнитогорск подчинился новому ограничению зарплат и намерен его соблюдать. Фактически, судя по составам команд, в которые мы отпустили игроков, в сравнении с другими клубами мы, вероятно, единственные наивные, кто пытается действовать в рамках бюджета, почти вдвое урезанного с предыдущего сезона. Я знаю следующее: на бумаге у нас самая молодая команда в Суперлиге, с пятью 20-летними, двумя 19-летними и двумя 18- летними хоккеистами, планирующимися для включения в заявку из двадцати трех игроков. Мы будем выглядеть как Лада в прошлом году, после проведенного посреди сезона усечения. Шансы таковы, что мы проиграем побольше, нежели четыре матча регулярки. Я не уверен, будем ли мы бороться за чемпионство. Такая возможность выпадает всего лишь раз- два за одно поколение команды, и я до сих пор не могу избавиться от ощущения, что в прошедшем сезоне у нас был такой шанс, и он просто не реализовался. С другой стороны, работа с молодыми хоккеистами — это то, что мне всегда нравилось. В прошедшем сезоне я видел многих из этих ребят во время матчей и тренировок, поэтому очень хочу увидеть, насколько лучше они смогут стать. Таков вызов — и благословение, и проклятие — каждого нового сезона. Никогда не знаешь, что может произойти в будущем.