Книга Канарис. Руководитель военной разведки вермахта. 1935-1945 - Карл Хайнц Абсхаген

Одним словом, перед нами настоящий образец находчивости и изворотливости.

Приведем еще несколько примеров саботажа диверсионно-подрывной работы и террористической деятельности. Как-то фюреру вновь пришла в голову одна из его «гениальных» идей.

Случилось это в 1942 г. С некоторых пор у Гитлера вызывал сильнейшее раздражение тот факт, что англичанам удавалось поддерживать довольно регулярное воздушное сообщение между Великобританией и нейтральной Швецией. Самолеты доставляли почту британским дипломатическим представительствам в Стокгольме и Москве, английские и американские газеты, книги, кинофильмы и другой пропагандистский материал, этим же воздушным транспортом пользовались союзнические должностные лица всех рангов. Правда, однажды немецким истребителям удалось сбить английский курьерский самолет над Северным морем, но это не отпугнуло англичан, и полеты по-прежнему продолжались. И вот в один прекрасный день фюрер приказал ликвидировать источник раздражения. Если, дескать, немецкие летчики не в состоянии это сделать, тогда диверсионно-подрывной отдел абвера должен начать регулярно закладывать в английские самолеты бомбы замедленного действия. Если гибель самолетов станет частым явлением, англичане волей-неволей прекратят полеты в Швецию. Приказ Канарису передал Кейтель в присутствии Лахоузена, и Канарис тут же поручил последнему связаться с филиалом абвера в Стокгольме и обязать его руководителя энергично взяться за исполнение приказа. Когда же они остались вдвоем и могли говорить без свидетелей, Канарис сказал Лахоузену, что предпринимать, разумеется, ничего не следует. Не пристало, мол, абверу заниматься на нейтральной территории «грязными» делами только потому, что хваленые военно-воздушные силы Геринга не могут пресечь нежелательное воздушное сообщение. Но чтобы обезопасить себя от возможных неприятностей, Канарис распорядился отправить в стокгольмский филиал абвера официальную бумагу с предложением изучить на месте возможности осуществления подобных диверсий. Одновременно Канарис дал команду послать в Стокгольм абсолютно надежного сотрудника. Выбор пал на адъютанта Лахоузена, который был в курсе всех дел 2-го отдела и пользовался абсолютным доверием Канариса и Лахоузена. Инструктировал его лично Канарис. Задача адъютанта состояла в том, чтобы ни в коем случае не допустить практической реализации плана с бомбами замедленного действия. Предпринятые шаги позволили Канарису на следующей встрече с Кейтелем сообщить о принятых мерах по решению проблемы воздушного моста Лондон – Стокгольм, сообщил он и о направлении в Стокгольм энергичного офицера абвера для руководства подготовительными мероприятиями. Кейтель, в свою очередь, доложил обо всем Гитлеру. Постепенно о приказе фюрера забыли. Так была предотвращена безумная попытка крупномасштабной диверсии, которая даже в случае успеха не принесла бы никакой практической пользы, а лишь вызвала бы в Англии и Швеции новую волну возмущения и усилила бы ненависть к Германии. Ведь у Великобритании все равно нашлись бы пути и способы доставки своей дипломатической почты в Швецию.

Похожий случай имел место и незадолго до описанного выше эпизода. Правда, в тот раз речь не шла о приказе фюрера. Уже осенью 1941 г. руководство военно-воздушными силами начало одолевать 2-й отдел абвера просьбами воспрепятствовать, с помощью диверсий, постоянным полетам так называемых атлантических клиперов или тяжелых американских гидросамолетов между Нью-Йорком и Лиссабоном. При молчаливом согласии Канариса с удовлетворением этой просьбы, однако, не спешили, оттягивая время. Когда же на одном из совещаний в начале 1942 г. Кейтель потребовал от Канариса объяснений причин отсутствия результатов, тот в резких словах сделал присутствовавшему начальнику 2-го отдела суровый выговор и обязал наконец предпринять нужные практически шаги. Теперь невозможно установить, принял ли Лахоузен устроенную ему головомойку за чистую монету или просто обиделся на совершенно незаслуженный нагоняй, имевший целью лишь успокоить расходившегося Кейтеля. Во всяком случае, Канарис забыл после совещания отменить собственное распоряжение, и руководитель отдела передал в Лиссабон указание подготовить необходимые условия для совершения диверсий на линии между Нью-Йорком и Лиссабоном.

Филиал в Лиссабоне довольно быстро справился с подготовительными мерами. А когда Канарис вскоре, будучи в служебной командировке в Мадриде, на несколько дней завернул в Лиссабон, то ответственный за выполнение задания офицер местного отделения абвера доложил ему о том, что организация полностью готова к осуществлению диверсий на американских гидросамолетах. Фактически заряд взрывчатки в тот момент уже находился на одном из клиперов, стоявшем у причала воздушной гавани неподалеку от Лиссабона. Встревоженный Канарис приказал немедленно извлечь и обезвредить бомбу. Чтобы как-то правдоподобно объяснить своим португальским подчиненным отмену прежнего распоряжения, он сделал вид, будто ничего не знал об этом деле, будто приказ о диверсиях на клиперах был передан 2-му отделу без его ведома руководством немецких военно-воздушных сил. И еще он добавил, что любое нападение на пассажирские самолеты в нейтральном воздушном пространстве означало бы грубейшее нарушение международного права, которое немецкая сторона не должна допускать. Поэтому, мол, он раз и навсегда запрещает использование подобных методов. И в последующие свои приезды в Лиссабон Канарис всякий раз напоминал, что именно в сфере деятельности 2-го отдела абвера и его подразделений на местах, выполняющих задачи весьма деликатного свойства, необходимо строго придерживаться норм международного права и принятых правил ведения войны. Особенно внимательными должны быть сотрудники абвера, работающие в нейтральной Португалии. В данном случае вмешательство Канариса было очень кстати. Взрывчатку еще успели забрать из самолета, который по чистой случайности – из-за нелетной погоды – несколько дней не мог вылететь в Нью-Йорк.

Глава 15

Разные фигуры

Мы уже неоднократно имели возможность убедиться в том, что Канарис был непримиримым противником идеологии большевизма – это, однако, не мешало ему оставаться на своих общегуманных позициях и в вопросах, относящихся к большевистской системе правления.

За пять недель до нападения на Советский Союз, 13 мая 1941 г., появился подписанный Кейтелем пресловутый «Приказ о комиссарах», который, по сути, предписывал попавших в плен советских комиссаров и других лиц, задержанных в восточных областях и зараженных большевистскими идеями, по решению специально выделенных для этих целей офицеров, расстреливать на месте без суда и следствия. Канарис не мог согласиться с подобным приказом, все его существо протестовало против его содержания, и он считал, что, подписав и передав документ в войска, Кейтель возложил на вооруженные силы Германии огромную и тяжелую ответственность. Канарис хорошо понимал, что, принуждая вермахт нарушать нормы международного права и общепринятые правила ведения войны, Гиммлер и Гейдрих сознательно и преднамеренно стремились подорвать нравственные устои армии, разложить ее изнутри и, сделав соучастницей нацистских преступлений, заранее сломить ее волю к сопротивлению формированиям СС. В этом смысле он высказывал свое мнение, касавшееся «Приказа о комиссарах», среди начальников подразделений абвера.