Книга Девятнадцать стражей - Владимир Аренев

– Grealghane! – крикнула она вдруг.

Папоротник резко зашумел. Корин отскочил, выхватывая меч, замерев в защитной стойке. Труп затрепетал.

– Grealghane! Говори!

– Аааааа! – раздался из папоротника нарастающий хриплый вопль. Труп выгнулся дугой, чуть ли не левитируя, касаясь земли плечами и макушкой. Вопль стих, порвался, перетек в горловое бормотание, обрывистые стоны и крики, постепенно становясь тише, но оставаясь совершенно непонятным. Корин почувствовал, как по спине его стекает струйка холодного пота, отвратительная, словно ползущая гусеница. Стискивая кулаки, чтобы сдержать мурашки, побежавшие по предплечьям, он что есть сил сражался с непреодолимым желанием убежать подальше в лес.

– Огггг… нннн… ннгамммм, – пробормотал труп, царапая землю ногтями, на губах его лопались кровавые пузырьки. – Нам… ееегггг…

– Говори!

С протянутой ладони Висенны сочился мутный поток света, в котором кружилась и клубилась пыль. Из папоротников взлетели сухие листки и травинки. Труп захлебнулся, плямкнул и вдруг заговорил. Совершенно отчетливо.

– …перекрестка шесть миль от Ключа самое большее к югу. Поо… посылал. Кругу. Парня. Де… ллл… Оооворил. Говорил.

– Кто? – крикнула Висенна. – Кто говорил? Отвечай!

– Фффф… ггг… генал. Все письма, записи, амулеты. Коль… льца.

– Говори!

– …еревала. Кощей. Ге… нал. Забрать письма. Пер… гаменты. Придет с мааааа! Эээээ! Неееее!

Невнятный голос завибрировал, растворился в страшном вопле. Корин не выдержал, бросил меч, закрыл глаза и зажал руками уши. Стоял так, пока не почувствовал на плече прикосновение. Сильно, всем телом, вздрогнул, словно кто схватил его за гениталии.

– Все уже, – сказала Висенна, вытирая со лба пот. – Я ведь спрашивала, как у тебя с нервами.

– Что за день, – простонал Корин. Поднял меч, спрятал в ножны, стараясь не смотреть в сторону неподвижного уже тела.

– Висенна?

– Да?

– Пойдем отсюда. Подальше от этого места.

II

Ехали они вдвоем на коне Висенны просекой, заросшей и ухабистой. Она впереди в седле, Корин без седла, сзади, обнимая ее за талию. Висенна уже давно привыкла без смущения наслаждаться малыми радостями, которые время от времени дарила ей судьба, поэтому с удовольствием опиралась спиной о грудь мужчины. Оба молчали.

– Висенна, – Корин решился первым, примерно через час.

– Да?

– Ты ведь не только целительница. Ты из Круга?

– Да.

– И судя по тому… представлению – ты мастер?

– Да.

Корин отпустил ее талию и ухватился за луку седла. Висенна прищурилась гневно. Понятное дело, он этого не увидел.

– Висенна?

– Что?

– Ты что-нибудь поняла из того, что эта… что это… говорило?

– Немного.

Они снова молчали. Пестрая птаха, пролетая над ними в листве, громко застрекотала.

– Висенна?

– Корин, будь добр.

– Чего?

– Перестань болтать. Я хочу подумать.

Просека вела их прямо вниз, в овраг, в русло мелкого ручья, что лениво звенел меж камнями и черными стволами, в сильный запах мяты и крапивы. Конь оскальзывался на камнях, покрытых глиняными и илистыми осадками. Корин, чтобы не упасть, снова ухватил Висенну за талию. Отогнал навязчивую мысль, что слишком долго он в одиночестве волочится по лесам и шляхам.

III

Поселение было типичным, в одну улочку, жалось к склону горы, ложилось вдоль тракта: соломенное, деревянное и грязное, примостившееся меж кривыми плетнями. Когда они приблизились, собаки подняли брех. Конь Висенны спокойно чапал серединой дороги, не обращая внимания на ярых дворняг, которые тянулись заляпанными пеной мордами к его бабкам.

Сперва они не увидели никого. Потом из-за плетней, от ведущих на гумно дорожек появились местные – подходили медленно, босые и мрачные. Несли вилы, жерди, цепа. Кто-то наклонился, поднял камень.

Висенна остановила коня, вскинула руку. Корин заметил, что в руке она держит маленький золотой ножик в форме серпа.

– Я целительница, – произнесла звучно и отчетливо, хотя совсем не громко.

Селяне опустили оружие, забормотали, переглядываясь. Становилось их все больше. Несколько тех, что стояли ближе, стянули шапки.

– Как зовется это село?

– Ключ, – раздалось из толпы после минутной тишины.

– Кто старший над вами?

– Топин, вельможная госпожа. Вон тот дом.

Прежде чем они отправились, сквозь ряды крестьян протиснулась женщина с младенцем на руках.

– Госпожа… – выдохнула, несмело коснувшись колена Висенны. – Дочка… Аж пылает из-за лихорадки…

Висенна соскочила с седла, прикоснулась к головке ребенка, прикрыла глаза.

– Завтра будет здоровой. Не укутывай ее так тепло.

– Спасибо, вельможная… Стократ…

Топин, старший селения, был уже на подворье и как раз раздумывал, что делать с вилами, которые держал наготове. Наконец сковырнул ими со ступеней куриное говно.

– Уж извините, – сказал, отставляя вилы под стену дома. – Госпожа. И вы, вельможный. Время нынче неверное… Пожалуйте в хату. Чем богаты.

Они вошли.

Топинова баба, волоча следом за собой двух вцепившихся в юбку светловолосых девочек, подала яичницу, хлеб и кислое молоко, после чего нырнула в кладовую. Висенна, в отличие от Корина, ела мало, сидела насупленная и тихая. Топин поводил глазами, почесывался там и тут и говорил.

– Время неверное. Неверное. Беда нам, вельможные. Мы овец на шерсть разводим, на продажу эта шерсть, а купцов нынче нема, вот и вырезаем стада, рунных овечек режем, чтоб на стол было что поставить. Ранее купцы по яспис ходили, по камень зеленый ходили в Амелль, за перевал, там-он копи лежат. Там-он яспис добывают. А как купцы шли, то и шерсть брали, платили, щедро добром оделяли. Нема нынче купцов. Даже соли нема, что забиваем, за три дня съедать приходится.

– Караваны мимо вас идут? Почему? – Висенна в задумчивости то и дело трогала повязку на лбу.

– А и мимо, да, – буркнул Топин. – Закрыта дорога на Амелль, на перевале проклятый кощей засел, живой души не пропустит. И как там-то купцам идти? На смерть?

Корин замер с ложкой в воздухе.

– Кощей? Что за кощей?

– А я знаю? Кощей, говорят, людоед. На перевале вроде сидит.

– И караваны не пропускает?

Топин оглядел избу.

– Иные – пускает. Свои, говорят. Свои пускает.