Книга Всем штормам назло - Владимир Врубель

В 1905 году случилась трагедия. После родов второго сына скончалась жена Русанова, ребёнка выходили. Тридцатилетний вдовец-студент остался с грудным сыном на руках. Из России приехала его мать и забрала младенца к себе, родители Маши сделать этого не захотели, а может быть, не смогли.

Владимир Александрович погоревал о безвременно оставившей его и мир супруге, но человек он был молодой, поэтому неудивительно, что спустя некоторое время место Маши заняла Жюльетта Жан. Француженка, по словам биографов, была красавица. Неважно, что на фотографии видно только то, что она была высокого роста, – у героя жена обязательно должна быть красавицей, без этого никак нельзя. Жюльетта закончила естественный факультет Сорбоннского университета в Париже по специальности «геология» и продолжила обучение в том же университете на медицинском факультете.

И внешность, и характер Русанова производили впечатление на женщин. Неудивительно, что француженка поехала за ним на край света, как мотылёк летит на огонь. Впрочем, такие же чувства испытывала к нему и его первая русская жена, тоже студентка Сорбоннского университета.

В 1907 году, по словам одних историков, Русанов окончил университет, да ещё так успешно, что получил право писать докторскую диссертацию. Эти авторы, видимо, считали, что в Сорбоннском университете учились столько же времени, сколько и в советском техникуме. Другие – и это более похоже на правду – пишут, что он завершил учёбу в 1910 году. Впрочем, ни те, ни другие ни на какие документы не ссылаются. В конце концов, не принципиально, когда он закончил учёбу.

В 1907 году Русанов приехал летом в Россию и совершил своё первое путешествие по Новой Земле, куда добрался на пароходе. Была ли это его личная инициатива, или имелась договорённость с французскими учёными, сказать трудно. Во всяком случае, он собирал материал о геологических породах по берегам пролива Маточкин Шар. Зачем-то ему это было нужно. По окончании своего исследования Владимир Александрович вернулся в Париж.

На следующий год он вновь появился летом на Новой Земле, но уже в роли члена французской экспедиции, руководил которой капитан Шарль Бенар. Об этой экспедиции известно очень мало. Что забыли французы на Новой Земле, непонятно. В любом случае Россия никому и никогда не позволила бы там закрепиться. Какими бы ни рисовали царских чиновников советские и нынешние историки, но при всех своих пороках они думали об отечестве, а не о том, чтобы наворовать и удрать из страны, чему имеем мы в последние годы немало примеров.

Поэтому первая поездка Русанова на Новую Землю в 1907 году очень напоминала разведку, предшествовавшую появлению экспедиции Бенара. Одни историки предпочитают о французах вообще не упоминать, как будто Русанов был на Новой Земле один, другие, говоря об опубликованных работах Бенара, довольно прозрачно дают понять, что он, мол, воспользовался трудами Русанова, а его при этом даже не упомянул. Понятное дело: разве от иностранцев чего-нибудь хорошего дождёшься? Обязательно обворуют.

Видимо, во время переговоров французов с русскими властями в Архангельске Русанов исполнял роль переводчика, что сослужило ему неплохую службу – он познакомился со всем высшим губернским начальством в качестве геолога, участника французской экспедиции. Связи решают всё, или почти всё.

Конечно, он думал о своём будущем. Карьеру ему можно было сделать только в Архангельской губернии или ещё где-нибудь на окраине империи, где сквозь пальцы смотрели на подмоченную арестами и ссылками репутацию. Но Архангельск всё-таки не так уж далеко находился от центров цивилизации, поэтому Русанова он вполне устраивал.

Летом 1909 года Владимир Александрович приехал в Архангельск. Уже во время своих первых двух путешествий по Новой Земле он показал себя смелым, закалённым и выносливым землепроходцем. Всё архангельское начальство знало его в качестве геолога французской экспедиции, сомнений в профессиональной компетентности ни у кого не было. В том году на Новой Земле предстояло работать экспедиции главного управления земледелия и землеустройства. Руководил ею Ю. Крамер, занимавшийся вопросами эксплуатации полезных ископаемых в Архангельской губернии. То ли Русанов попросился, то ли ему предложили, но, так или иначе, Владимир Александрович провёл лето, работая в этой экспедиции. Он прекрасно себя там зарекомендовал, и неудивительно, что на следующий год его пригласили в очередную экспедицию на Новую Землю уже руководителем.

В июле 1910 года экспедиция отправилась по назначению на небольшом судне «Дмитрий Солунский». Результаты проведенных ею исследований были впечатляющими, и власти, её организовавшие, остались довольны, причём настолько, что архангельский губернатор ходатайствовал о награждении её участников. Эти документы обнаружила в архангельском архиве М. Серапионова. В ходатайстве губернатора Ивана Васильевича Сосновского на имя главноуправляющего землеустройством и земледелием, сообщается, что самыми важными практическими результатами снаряженной по его указанию экспедиции было обнаружение промысловых пунктов норвежцев, спокойно занимавшихся промыслом на чужой территории, и наблюдения, относящиеся к организации Северного морского пути в Сибирь. Также имело большое практическое значение обследование северо-западного побережья Новой Земли и сбор коллекций по различным областям знаний. Речь шла о создании промыслов и селений на островах. Экспедиция была крайне рискованной, но обошлось без потерь.

Особенно порадовало рачительного губернатора то, что расходы казны оказались почти в десять раз меньшими, чем на экспедицию художника Александра Борисова, воспевшего Русский Север.

Да, таких блестящих результатов при ничтожных затратах удавалось достичь нечасто. Многое зависело, прежде всего, от «выдающихся личных качеств и самоотверженной деятельности» Владимира Александровича Русанова. Благодаря ему пресекли хищническую деятельность норвежцев, выставили их с Новой Земли и основали русский промысловый посёлок. Повторить вариант Шпицбергена норвежцам не удалось. Времена викингов канули в вечность.

Учитывая важное государственное значение экспедиции и прекрасные результаты её работы, полученные при минимальном расходовании государственных средств, Николай II наградил Русанова орденом Св. Владимира 4‑й степени. Это была одна из почётнейших наград России. Теперь бывший ссыльный и революционер стал числиться в дворянском сословии. В советское время историки предпочитали об этом не упоминать, видимо, полагая, что царская награда бросает тень на светлый облик исследователя. Наградил царь и остальных участников брусиловской экспедиции.

В прекрасном настроении Русанов отправился домой в Париж. Зимой он занимался во французской столице обработкой полученных результатов. Там же у него протекала и семейная жизнь. Сын рос в России, фактически не зная отца, у бабушки. Большой потребности видеть сына Русанов, похоже, не испытывал. Однако утверждать, что он о ребёнке не заботился, нельзя: перед своей поездкой на Новую Землю в 1910 году Русанов попросил губернатора Сосновского в случае своей гибели помочь дать образование сыну в гимназии за казённый счёт. Выполнил губернатор просьбу или нет, автору неведомо.