Книга Держитесь, девушки! (сборник) - Надежда Веселовская

– Проснулась, барыня? – толкала меня под бока подруга. – В дверь тебе звонят! Иди скорей, а то мать проснется…

Я попыталась сообразить, кто мог звонить нам в дверь посреди ночи. Наверное, что-то случилось в Валькином доме. Жмурясь со сна, я стала нашаривать на стуле халат…

– Быстрей, копуша! Или давай я сама открою?

– Да ты на себя посмотри! – усмехнулась я в адрес Вальки, все еще остававшейся в одних трусиках.

Наконец я нашла халат и, наскоро пригладив волосы, босиком побежала в переднюю. Слава Богу, мамочка пока не проснулась. Надо будет говорить с гостем тихо, чтобы все это ночное происшествие ее не затронуло. И без того ей приходится все время терпеть беспокойство от моих подруг…

У нас в двери не было глазка, поэтому я накинула цепочку. Хотя опытному жулику ничего не стоит ее выдернуть – но жулик не стал бы звонить. За дверью тяжело и хрипло дышали.

– Кто там? – негромко спросила я.

Дыхание усилилось, словно тому, кто за дверью, трудно было ответить и в то же время нести какую-то физическую нагрузку. Наконец он собрался с силами и выпалил одним духом:

– Бомж с чердака, Ленькин друг! Откройте! Тут девушка помирает!

Нюта! Господи, как я могла забыть с Валькиными делами о другой своей подруге, которой тоже пришлось ой как солоно! Я распахнула дверь: бомж, у которого не было ноги, едва удерживал на руках неподвижную и как будто неживую Нюту. Ее запрокинутое на плечо бомжа личико было страшно бледным и маленьким, глаза закрыты. Я подставила свои руки и приняла Нюту от безногого бомжа; в следующий момент ее у меня перехватила подоспевшая на помощь Валька.

– Что случилось? Она упала в обморок?

– Наверно! – Бомж все не мог отдышаться; ему, конечно, нелегко было спуститься по лестнице без костылей и, главное, с ношей. – Я спал на чердаке. Середь ночи дверь у богатых хлопнула, гляжу – тащат ее два мужика за руки и за ноги. Ну, думаю, убили… Затаился, чтоб разузнать, а как они обратно вернулись, так сразу к ней. Слышу, дышит, но глаза закрыты. Может, доктора надо… – Бомж словно оправдывался, что принес беспамятную Нюту к нам, хотя его поступок должен был вызывать исключительно восхищение. Если бы этот калека не пришел на помощь, Нюта, наверное, умерла бы.

– Я даже не знаю, как вас благодарить! Просто слов не найду…

– Главное, Леньки сегодня нет, – воспрянул духом Нютин спаситель. – Ленька бы донес как нечего делать! Но он где-либо в другом месте ночует, может, у бабы какой… А мне без костылей несподручно, ну да что было делать?

Во время этого рассказа Валька и моя мама, тоже, конечно, проснувшаяся, вовсю хлопотали над Нютой. Мама смочила тряпочку нашатырным спиртом и махала ею перед Нютиным заострившимся носиком. Валька бестолково совалась помочь, а, видя, что мешает, молча встала рядом в своем домашнем свитере, второпях надетом задом наперед, и ждала, когда она понадобится. Я подбежала с другой стороны и тоже встала. Мамочка оказалась в центре; как всегда, она была в нашем деле главной.

– Вызови «Скорую помощь», – сказала она мне.

Я кинулась к телефону.

– А полюс у Нюты есть? Медицинский? – спросила Валька. – Без него «Скорая» лечить не станет!

– Как не станет, если человек без сознания?

– А им все равно: нет полиса, нет и разговора. Это тебе не советские времена, когда врачи нянчились с больными…

– Вызывай, дочка, – поторопила мама. – Если им понадобится полис, покажем твой, только и всего… Будто она и есть Мальвина…

– Правильно! И как это мы сразу не догадались! – с облегченьем удивилась Валька. – Нет, тетя Вера, вы, честное слово, молоток!

А я, набирая ноль три, немножко про себя удивилась: моя мама всегда была такой правильной, такой, как бы это сказать, законопослушной, даже в мелочах. Она, например, никогда не ездила в транспорте без билета, еще до того, как в троллейбусах и автобусах установили систему «Антизаяц». Никогда никого не обманывала, говорила всегда, что думала… И вот так легко догадалась о том, чего нам с Валькой в голову не пришло!

Но тут мне стало стыдно своих посторонних мыслей, когда Нюта, может быть, при смерти. Я сделала вызов на собственное имя, якобы это со мной случился припадок, и вновь заняла место возле хлопотавшей над Нютой мамы. Я встала с одной стороны от нее, Валька – с другой. Так же мы стояли когда-то в детском саду, когда мама играла на пианино, а мы с Валькой пели: «Раз-два-три-четыре-пять, вышел зайчик погулять…» Я выводила тоненько, а Валька басистым голосом. Кажется, там еще были такие слова: «Принесли его домой, оказалось – он живой!»

Ох, какая же чепуха лезет в голову, когда Нюта еще не очнулась!

Но эта чепуха имела какое-то отношение к тому, что происходило в нашей жизни. Больше того, она перекликалась с моим из разу в раз повторяющимся сном. Быть иль не быть, выживет – не выживет, надежда или конец – это относилось и к Нюте, и к Валькиной разлуке с Садиком, и ко мне самой, все еще не определившейся в жизни, парящей меж небом и землей… И вообще ко всему миру, где происходят трагедии, но есть в то же время героизм: хотя бы одноногий бомж, доставивший к нам Нюту, или баба Тося, не побоявшаяся встать на защиту внучки. Кто победит, добро или зло? Выживет – не выживет?..

– Смотри, она глазки открыла! – шепотом воскликнула мама.

16

Когда Тамара Федоровна возвращалась домой с ночного дежурства, около подъезда стояла машина «Скорой помощи». В голове тут же возникла беспокойная мысль: не с матерью ли чего? Не то, глядишь, доченька учудила какую-нибудь штуку: либо перепилась до полусмерти, либо – кто ее знает! – вены себе порезала. Последнее время от нее всего можно ожидать. Вот так и живи, вздохнула про себя Тамара Федоровна, мотай время со старухой-матерью да с молодой пьющей дурой.

Во дворе было не метено, хотя Мальвина с седьмого этажа обычно вставала рано. Вот тоже история: девчонка нормально училась, не в пример лучше ее Вальки. Однако Валька после школы устроилась в фирму на большую зарплату, а Мальвина пошла вместо чурок двор убирать. Кто ее теперь замуж возьмет, дворника? И чего только мать смотрит…

Свою собственную дочку Тамара Федоровна все время старалась наставить на правильный путь. Начинала по-доброму, а потом переходила на попреки, крик, ругань. Но все как об стенку горох! Такая уж Валька уродилась бестолочь. Улыбнулась ей в жизни удача, влюбился в нее богатый мужик: тут, если действовать с умом, можно много пользы извлечь. А она родила, дура, ребенка и потом отдала его просто так, ничего взамен не потребовав.

Тамаре Федоровне было жаль себя. Она, между прочим, сама еще хочет порадоваться жизни, пока не поздно. В ее возрасте многие романы заводят, особенно когда в молодости не удалось хорошо пожить. Она, Тамара Федоровна, достойна этого больше других: все признают, что одежда у нее модная, прическа всегда в порядке, свежий маникюр. А легко ли целый день носить высокие каблуки? Это девчонки не замечают, что у них на ногах, а взрослой, солидной женщине не все равно. Но она все терпела ради мечты устроить свою личную жизнь. И что ты хочешь – до сих пор одна, словно заговоренная!