Книга Пишущая судьбы - Влада Крапицкая

Написав всё и сделав амулет, я с удивлением поняла, что никакой слабости нет и, поднявшись на ноги, ободряюще улыбнулась Севе.

— Как ты себя чувствуешь? — он тут же оказался рядом со мной и заботливо обнял.

— Хорошо, — ответила я, прислушиваясь к себе и поняла, что действительно хорошо.

— Честно?

— Да, — улыбнувшись, ответила я.

Михаил, получив амулет, тут же потерял к нам интерес, и мы, собрав вещи, которые я использовала, покинули квартиру.

Пока мы ехали домой, я всё пыталась понять, как такое может быть, и почему нет слабости, и когда наша кроха шевельнулась, улыбнулась, поняв, в чём может быть дело.

— Сева, мне кажется, я знаю, в чём дело, и почему я чувствую себя нормально, — радостно произнесла я.

— И? — он с интересом посмотрел на меня.

— Ведь я беременна тоже ведьмой! А это значит, что мы сейчас вдвоём писали судьбу и использовали наши силы сообща, понимаешь? Одной тяжело отдавать энергию, чтобы прописать судьбу, а сообща это намного легче происходит.

— Вполне возможно, — подумав, ответил он и улыбнулся. — Мои любимые ведьмочки, — поцеловав меня, он положил руку на живот и погладил его.

Я с удовольствием ответила на его поцелуй, радуясь тому, что всё прошло хорошо.

Глава 24

Но вечером оказалось, что не всё так хорошо, как мне хотелось бы думать. Часа через два, после возвращения домой я почувствовала слабость, и мне захотелось спать, а проснувшись в семь часов вечера и зайдя в туалет, я увидела пару капель крови на трусиках. В первые секунды я так испугалась, что даже боялась пошевелиться.

Повторяя про себя, что в этом нет ничего страшного, потому что, чувствуя-то я себя хорошо, я дрожащими руками набрала номер Эдуарда Семёновича и обрисовала ситуацию. Он тут же попросил меня приехать в клинику на осмотр, и я, не зная чего ожидать, на всякий пожарный, начала собирать сумку с вещами, боясь, что меня могут положить в больницу.

Только одевшись и собрав вещи, я спустилась вниз и рассказала всё Севе, заверяя его, что волноваться пока не стоит, и что чувствую я себя хорошо. Но говорила я, по-видимому, не очень убедительно, потому что он так испугался за меня, что даже не дал самой дойти до машины и нёс меня на руках.

Только после осмотра мы смогли вздохнуть с облегчением, потому что со мной всё было хорошо. Эдуард Семёнович заверил нас, что такое иногда бывает и бояться этого не стоит, и единственное, что сделал — это наложил запрет на нашу сексуальную жизнь.

Всю дорогу домой я печально вздыхала, понимая, что так и не узнаю, какие планы Сева строил на первую брачную ночь, но здоровье ребёнка было важнее и радовало меня то, что я не оказалась в больнице и всё нормально.

"Вот бы ещё понять, почему это произошло. Потому что я писала судьбу или это произошло бы и без этого?" — думала я, прижимаясь к Севе.

— Всё, никаких написаний судеб, пока не родишь, — твёрдо сказал он, наверное, подумав то же самое, что и я.

— Боюсь, этим уродам будет плевать на наше мнение, — вздохнув, ответила я.

— Если они будут настаивать, мы их пошлём, и я начну действовать, — решительно произнёс он.

— Но ведь мы не знаем имена ещё двух людей и неизвестно, что они нам могут сделать, — прошептала я, боясь, что наши действия могут потом вылиться Севе большими неприятностями.

— Будем решать проблемы по мере поступления. Главное, ты ни о чём не думай и не волнуйся. Я и не из таких передряг выбирался, а уж ради вас двоих, мир с ног на голову переверну, если понадобиться.

Я промолчала, надеясь, что нас вообще никто не будет трогать до рождения малышки, а потом ехидно улыбнулась, от пришедшей в голову мысли.

— Кстати, Мишенька нам теперь должен. Послезавтра Варвару Степановну обследуются, и он обрадуется, узнав, что с его матерью всё хорошо, но очень хочется устроить ему какую-то гадость. Выставлю-ка я ему счёт! Прошлый раз я содрала с него шестьсот тысяч долларов, сколько бы взять сейчас, а? — и выжидающе посмотрела на Севу. — Надо им дать понять, что обращаться ко мне часто будет слишком накладно для их кошельков.

— Логично. Главное, не перегнуть палку, — улыбнувшись, согласился Сева.

— Миллион? — подмигнув, я хитро улыбнулась ему.

— А ты жадная у меня оказывается!

— Я не жадная, — обиженно сказала я. — И мне их деньги не нужны. В нашей стране много детских домов и больниц, которые нуждаются в медицинских препаратах, ремонте и прочей помощи, вот мы и раскошелим наших заказчиков, заставив оказывать их помощь нуждающимся.

— Благородное дело, — ответил он и задумался. — Значит так, с твоего контракта он заработал шестьдесят миллионов, потом удачно вложил эти деньги и заработал ещё приблизительно столько же. В общей сложности за последний год его состояние увеличилось приблизительно на сто семьдесят пять миллионов, так что сумма в миллион долларов вполне нормальна.

— А может тогда больше взять?

— Ты не представляешь, какой наш господин Кольцов жадный. Зарабатывая десятки миллионов в год, он удавиться за пару тысяч, так что сумма в миллион здорово его огорчит, — весело сказал Сева.

— Вот и хорошо! Завтра подберу пару больниц и детских домов, куда он должен будет перечислить деньги и выставлю ему счёт, а если он начнёт выкаблучиваться, упрусь рогом и откажусь ему помогать.

— Чем ты упрёшься? Рогом? И кто же его тебе наставил? Я точно этого не делал, — смеясь, произнёс Сева.

— Я найду, чем упереться, — с улыбкой заверила я, и поцеловала его.

Засыпая в крепких объятиях Севы, я старалась не думать о плохом, и с улыбкой представляла вытянутое лицо Михаила от суммы в счёте.

Но лицо у Михаила не просто вытянулось, когда я предоставила ему расчётные счета трёх больниц и одного детского дома, озвучив сумму, а исказилось такой злобой, что я даже подумала, что у него пена изо рта пойдёт. Не сдерживая ехидной улыбки, я напомнила ему, что наши отношения изначально предусматривали оплату, и пригрозила, что откажусь помогать лично ему, если он не заплатит. Поняв, что его партнёры могут спокойно выбросить его из группы, если я объявлю, что он отказался платить и я больше не желаю с ним работать он, скрипя зубами, перечислил деньги.

Ложась вечером спать, я чувствовала такое удовлетворение, от того что, вполне возможно, эти деньги спасут не одного человека, что с удивлением подумала: "А почему я раньше этого не делала?". Но больше всего меня радовало то, что уже через три дня я стану женой Севы.

Шестнадцатого февраля мы тихо расписались. Моей свидетельницей была Нина, потому что я решительно не желала видеть кого-либо из моей прошлой жизни, а Алекс планировался свидетелем на большое торжество летом. А у Севы был свидетелем его друг Кирилл, который сейчас проживал в Германии.