Книга Танкист №1. Бей фашистов! - Валерий Большаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что и требовалось доказать! Начали.
* * *
До вечера удалось закончить монтаж на четырех танках – двух «Т-43» и паре «ИС-2». Инженеры из ВЭИ продолжили свои работы в сумерках, подсвечивая фонариками, а Геша увел сборный взвод на штурм-полосу.
За четверкой танков поспешал «Т-80» со здоровенным инфракрасным осветителем на башне. Выглядело это внушительно.
– Ну, как, Иваныч?
– Непривычно, тащ командир! В люк глянешь – тьма, а в приборе все видать… Ну, не как днем, но разобрать можно.
– Я – Зверобой! Архипов, слышишь?
– Так точно! Архипов на связи.
– Включай!
– Есть!
Невидимый глазом свет ударил узким лучом вперед, и в приборах очертились плавные волны холмов с опушью зарослей, а вот и старый немецкий танк, подбитый еще год назад. До него было метров восемьсот.
– Подкалиберным!
– Есть! – отозвался Борзых. – Готово!
– Огонь!
Федотов, тоже очень гордый своим возвышением, вдавил педаль.
Грянул выстрел – короткий грохот разнесся далеко вокруг, пугая ночных птиц, а в следующее мгновенье болванка пробила башню многострадального «Т-III».
– Попал! – воскликнул наводчик. – Видали? Попал! Ночью!
– Все! – хрипло захохотал мехвод. – Хана немцам! Федот их всех ночью перещелкает!
– Да только так!
– Я – Зверобой! Полянский!
– Туточки я.
– Твоя очередь. Просьба: пали подкалиберным – вспышки для прибора не совсем полезны.
– Понял!
На счет «пять» выстрелил «ИС-2» – тугой грохот ударил даже сквозь броню. Огонь, вырвавшийся из 122-миллиметрового орудия, ослепил прибор, и Репнин скорее угадал, чем увидел попадание – снаряд снес башню с погона.
– И так будет с каждым, – сурово проговорил Федотов.
– Вот что, ребятки, – сказал Репнин, – отбой скомандуем сегодня попозже. Покатаемся чуток…
Катались до полуночи, привыкая к ночной езде, главное в которой заключалось вовсе не в том, чтобы видеть дорогу, а чтобы замечать своих и не сталкиваться. Да не перепутать с чужими.
Вернулись экипажи под большим впечатлением – теперь можно было гонять фрицев и светлым днем, и темной ночью.
На другой день прибыла целая бригада технарей – приборов ночного видения хватило на весь 4-й полк, еще и осталось на один батальон из 49-й бригады, которой командовал Алексей Бурда.
Несколько ночей подряд танки гоняли в учебных городках – экипажи вырабатывали навык к ночному бою. Много, конечно, не натренируешься, но хотя бы будет не в новинку.
На вторую «тренировочную» ночь Репнин уснул позже однополчан – у него было свидание с Натальей Шеремет, такая у девушки оказалась фамилия.
Когда оба подостыли под ночным ветерком и уняли дыхание, девушка сообщила интересную деталь: немцы стали бояться русских танкистов, прозывая их «шварцен тойфель», то бишь «черными дьяволами».
Видимо, не только из-за черного цвета комбинезонов…
В. Брюхов вспоминает:
«В Прохоровском сражении наш корпус сначала был во втором эшелоне, обеспечивая ввод других корпусов, а потом пошел вперед. Там между танками не больше ста метров было – только ерзать можешь, никакого маневра. Это была не война – избиение танков. Ползли, стреляли. Все горело. Над полем боя стоял непередаваемый смрад. Все было закрыто дымом, пылью, огнем, так, что казалось, наступили сумерки. Авиация всех бомбила. Танки горели, машины горели, связь не работала. Вся проводка намоталась на гусеницы.
Радийная связь заблокирована. Что такое связь? Я работаю на передачу, вдруг меня убивают – волна забита. Надо переходить на запасную волну, а когда кто догадается?
В восемь утра мы пошли в атаку и тут же схлестнулись с немцами. Примерно через час мой танк подбили. Откуда-то прилетел снаряд и попал в борт, отбил ленивец и первый каток. Танк остановился, слегка развернувшись. Мы сразу выскочили и давай в воронку отползать. Тут уж не до ремонта. Это Прохоровка! Там если танк остановился – выскакивай. Если тебя сейчас не убили, то следующий танк подойдет и добьет. В упор расстреливали. Я пересел на другой танк. Его тоже вскоре сожгли. Снаряд попал в моторное отделение. Танк загорелся, и мы все выскочили. В воронку залезли и сидели, отстреливались. Ну, пока в танке воевал, я тоже дурака не валял: первым снарядом накрыл 75-мм пушку, которую расчет выкатывал на огневую, и сжег танк «Т-III». Бой продолжался где-то до семи часов вечера, у нас были большие потери. В бригаде из шестидесяти пяти танков осталось около двадцати пяти, но по первому дню у меня создалось впечатление, что потери с обеих сторон были одинаковые. Самое главное, что у них остались еще резервы, а у нас их не было.
Вечером 12-го поступил приказ перейти к обороне, и еще три дня мы отбивали контратаки. Сначала у меня танка не было. Я находился в офицерском резерве бригады. А потом опять дали. «Безлошадные» командиры взводов, командиры танков в резерве сидят. Потребовался командир – идешь принимать танк. А командир роты или батальона воюет до последнего танка своего соединения…»
Курская дуга, июль 1943 года
О том, что немцы перейдут в наступление 5 июля, Ставка догадывалась. Было известно, что отмашку дадут с 3-го по 7-е число. Точную дату разведка установила буквально за день до начала сражения.
Тогда же Катуков получил приказ Военного совета Воронежского фронта: «К 24.00 5.07.43 г. два корпуса выдвинуть на второй оборонительный рубеж 6-й гвардейской армии и прочно занять оборону: 6-й танковый корпус – на рубеже Меловое, Раково, Шепелевка; 3-й механизированный корпус – на рубеже Алексеевка, Яковлево; 31-й танковый корпус – расположить в обороне на рубеже Студенок, совхоз «Сталинский», Владимировка, Орловка. Штаб армии – Зоринские Дворы.
Задача:
1. Ни при каких обстоятельствах не допустить прорыва противника в направлении Обоянь.
2. Танки в обороне закопать и тщательно замаскировать.
3. Потребовать от войск максимального напряжения для выполнения поставленной боевой задачи…»
В иных условиях, имея в наличии одни «Т-34-76», которых «Тигры» били с двух километров, командарм за голову бы схватился – как тут устоять?
Но ныне Катуков был уверен в своих силах. Немцы надеялись на «Пантер» и САУ «Фердинанд», не зная, что русские приготовили им неприятный сюрприз в виде «ИС-2» и «Т-43».
Переговорив с Репниным, командарм поставил в первом эшелоне 6-й и 31-й танковые корпуса, а во втором – 3-й механизированный[48].
