Книга Черная вдова, или Ученица Аль Капоне - Марина Крамер

Он укутал ее одеялом, обнимая поверх него, чтобы не касаться тела, и тяжело вздохнул.

Это состояние день за днем не покидало ее – она не могла выносить прикосновений к себе, сразу вспоминая прошлый кошмар. Егор терпел, Марина видела, как непросто ему дается терпение, но ничего поделать с этим не могла – не могла забыть эти рожи, руки, движения чужих мужиков на ней и в ней… Это было ужасно, но еще хуже – видеть каждый день перед собой мужа: ей казалось, она виновата перед ним, казалось, в том, что сделали с ней – сто процентов ее «заслуги», раз она позволила… Коваль все время лежала в спальне, велев закрыть жалюзи на окнах и задернуть шторы. Запретила включать свет – не хотела, чтобы кто-то видел синяки на лице, ссадины на теле и забинтованную руку. «Слабачка чертова, даже нормально вены вскрыть не смогла…» – отстраненно думала она, разглядывая бинт на зашитом запястье.

Егор никого не подпускал, сам сидел рядом, не отлучаясь даже в офис, сам кормил с ложки, ухаживал, и от этой его заботы Марине было еще хуже. Он больше не делал попыток прикоснуться к жене, только гладил по волосам да иногда вдруг прижимал ее голову к своей груди так, что она слышала, как бьется его сердце. Марина понимала, что он хочет услышать имя человека, сделавшего это, но спросить не решается, а сама она сказать просто не могла, язык не поворачивался…

В таком состоянии она пробыла дней десять, и вывел ее из ступора, как ни странно, Воркута. Он позвонил на мобильник Малыша в тот момент, когда Коваль лежала, уткнувшись лицом в колени мужа, а тот задумчиво гладил ее по волосам.

– Да, Малышев, – бросил Егор в трубку. – Кто это? Кто?! Что тебе надо, Воркута?

Марина протянула руку и нажала кнопку громкой связи. В трубке послышался противный смех Воркуты:

– А ты догадайся! Я большой поклонник таланта твоей жены, Малыш! Повезло тебе, такую девку гасишь! Красавица, умница, тело – просто блеск. А уж как она трахается, тебе, думаю, не надо рассказывать?

Лицо Егора напряглось, глаза сузились. Марина хорошо знала, что за этим последует, и взяла его за руку, прошептав:

– Не надо, пусть…

– Так что, Малыш, очухалась там твоя красотка? А то мои быки уже очередь на нее расписали, ждут новой встречи. Что передать? – глумился Воркута.

Егор не выдержал:

– Пошел ты на… старый хрен! – заорал он. – С сегодняшнего дня, даже если моя жена ноготь сломает, я тебя найду и за яйца вздерну, усек?! Это в Питере своем ты авторитет, а для меня ты – просто хрен собачий. Так что держись подальше от моей жены, я серьезно!

– Дурак ты, Малыш, хоть и был на положении когда-то. Кто ты, чтобы грозить? Сидишь под юбкой у своей Коваль и в кирпичики играешь. А ее я все равно сломаю, по-моему будет, раз я решил. И пусть запомнит: не одумается – пожалеет, что родилась. Изуродуем так, что и ты побрезгуешь! Пока, Малыш. Да, любимой жене тоже привет передай! – и Воркута бросил трубку.

Гудки отбоя ударили по нервам, и Марина словно очнулась от летаргии, в которой пребывала эти дни. Она поднялась, раздернула шторы на всех окнах, подняла жалюзи, жмурясь от яркого света, заполнившего комнату. Егор с удивлением наблюдал за ней. А она, по-прежнему молча, сходила в душ, умылась, закрутила волосы в узел, надела черные джинсы и черную водолазку. Вернувшись в комнату, велела ошарашенному мужу:

– Кофе, сигарету и Розана.

Малыш не поверил своим ушам и глазам:

– Детка, что с тобой?

– Все, Егор, хватит! Я не могу позволить себе роскошь лежать и оплакивать неизвестно что! Мне нужно расставить все по местам.

Марина пила кофе в каминной, когда в дверях нерешительно появился Розан, не знающий, куда деть глаза, а с ним – ее телохранители, которых разъяренный Малыш чуть не порешил в тот день, когда они вернулись домой одни, без нее. Коваль обернулась и спросила:

– Ну, что встали, как на похоронах? Я жива и даже относительно здорова, так что заходите.

Войдя, все трое как по команде опустили в пол глаза. Бедные ее мальчики, они считали себя виновными в том, что произошло, не понимая, что у них не было ни единого шанса помочь хозяйке.

Егор, встав из кресла, глядя на телохранителей, жестко произнес:

– Еще косяк, уроды, и можете считать себя покойниками! Я не буду разбираться, просто пристрелю. Розан, думай, как быть, Марине опять угрожают.

И тут они все услышали ее смех. Она хохотала во все горло, а потом, закончив так же неожиданно, как начала, сказала громко и отчетливо:

– Никто и никогда не сможет напугать Марину Коваль членом! Понятно, мальчики? – и, невозмутимо закурив, она взглянула в глаза мужа – в них было недоумение и ужас. – Не переживай за меня, любимый. Я постараюсь сделать все, чтобы больше никто не притронулся к тому, что принадлежит только тебе. Розан, я знаю, кто умыкнул меня из салона. Я регулярно бываю там уже несколько лет, и это хорошо знал Илья, племянник Мастифа. Помнишь его?

– А говорили, что он скололся давно, – протянул удивленный Розан.

– Практически уже совсем, – подтвердила Коваль. – Но на такую аферу его остатков мозга хватило вполне.

– Чего о твоей охране не скажешь! – высказал Егор.

Она попросила:

– Оставь пацанов в покое, ради бога! Рэмбо все осмотрел, но этот паршивец, видимо, в шкафу сидел в кабинете массажа. Что ж теперь – в тумбочки лазить?

– Если надо, то и не туда еще будут заглядывать! – не унимался муж.

– Я сказала – хватит! – отрезала Марина таким тоном, что он замолчал.

– А ведь я нашел того, кто вас сдал, Марина Викторовна, – произнес Розан. – Это Катька, администраторша. Сучка беспонтовая, ей пригрозили, и вместо того, чтобы мне позвонить, она согласилась.

– Где она? – раздувая ноздри, спросила Коваль, вмиг став собой, прежней.

– В подвале сидит, в «Роще», там пацаны с ней, но я распорядился не трогать пока.

– Все правильно сделал. Едем! – приказала она, вставая и отставляя на столик кофейную чашку.

– Куда опять собралась? – возмутился Малыш.

Но Марина перебила:

– Родной, мне НАДО! И не пробуй меня остановить, ты знаешь, что это невозможно. Касьян, сапоги и шубу!

Касьян пулей слетал в прихожую, принес требуемое. Марина согнулась, чтобы надеть сапоги, скривившись от боли внизу живота, но справилась, закусив губу. Набросив короткую голубую норку с капюшоном, вылетела из дома в сопровождении телохранителей, чтобы только не видеть взгляда, которым ее провожал Егор.

Черный «Геленваген» окружили джипы розановских пацанов, и кортеж понесся в «Рощу». Коваль, сидя с сигаретой в машине, велела привести идиотку Катю, не сумевшую понять, что месть хозяйки будет похуже, чем угрозы Воркуты. Она оказалась в полном порядке, ее никто и пальцем не тронул, зная, как крут бывает Розан, велевший чего-то НЕ делать.