Книга Тень берсерка - Валерий Смирнов

Нужно же помогать наиболее достойным занимать места в депутатском корпусе. Даже если некоторым из них место совсем в другом. Загнать бы всех злых и голодных, подобно беспризорным котам, детям и взрослым, в мясной корпус Старого базара — число кандидатов в районные депутаты резко бы снизилось. Впрочем, генералу Вершигоре там делать нечего. В смысле, ошиваться в одном из корпусов базара, чьей крышей является именно его вотчина.

Чтобы начальник Управления по борьбе с организованной преступностью получил мандат и возможность претворять в жизнь чаяния народа, пришлось пожертвовать давным-давно заслуженным отдыхом. В конце концов, пусть в депутаты не стремлюсь, я тоже готов ради людей на многое. В том числе рискнуть расшатавшейся нервной системой, с трудом удерживающей равновесие на краю радоновой ванны.

Стало окончательно ясно: если через полтора часа не продолжить курс лечения, то трудящиеся массы вряд ли смогут рассчитывать на мою бескорыстную помощь потенциальному любимцу народа генералу Вершигоре. А потому прогулка на свежем воздухе вместо сна будет способствовать такому благому намерению.

Стоило запереть дверь номера на ключ, слегка уступающий размером тому, которого напрасно ждал Наполеон от москвичей, как из полумрака коридора вынырнула могучая фигура достойного представителя директорского корпуса.

— Здравствуйте, — сверкнул фарфоровыми клыками Решетняк. — Вы не собираетесь зайти к Филиппу Евсеевичу?

Мне хотелось предельно честно ответить чекисту со стажем: сейчас до полного счастья только и не хватает пообщаться с отставником Чекушиным. Иди знай, может минут через десять после начала его очередного монолога мне станет окончательно ясно, отчего люди изредка хватаются за топоры. Даже если они предварительно употребляют «Липтон» вместо мухоморов.

— Спасибо, Клим Николаевич, однако, к сожалению, тороплюсь. В санаторий, на процедуры.

— Конечно,конечно, — скороговоркой поддержал меня директор техникума измерительных приборов, — что может быть важнее здоровья? Выглядите вы, откровенно говоря, неважнецки. Спите плохо?

— Да как вам сказать, нынешней ночью совершенно не довелось, — чуть ли не с вызовом отвечаю ветерану мокрых дел.

— Совершенно напрасно вы это делаете, — назидательно заметил Решетняк, и в его голосе неожиданно пробились игривые интонации. — Надеюсь, она того стоила?

— Что вы имеете в виду? — не разделяю настроения наставника молодежи.

— Ну ведь сами говорите, что сегодня вам не пришлось спать, — осклабился директор.

— По совершенно другой причине, любезный Клим Николаевич, — успокаиваю моего милого собеседника.

— Отъезжать пришлось? — Решетняку все-таки удалось на мгновение меня ошарашить.

— Вот именно, Клим Николаевич, — замечаю как можно спокойнее и чуть ли не мечтательно протягиваю: — Триста верст отмахал. Но она того стоила. Я ведь вполне искренне и нежно питал к ней неподдельные чувства.

Решетняк посмотрел на меня, словно увидел впервые, Непонимание отчетливо читалось на его лице при весьма тусклом освещении.

— К любимой теще ездил, — коротко поясняю Решетняку.

— На блины? — он снова попытался перевести разговор в шуточное русло.

— Какие блины? Цветы отвозил. На могилку, — чуть ли не шмыгаю носом в ответ. — Годовщина сегодня. Юбилей, можно сказать... Вы уж простите, Клим Николаевич, на процедуры опаздываю.

— Конечно, конечно, — непривычной для него скороговоркой затарабанил орденоносец несуществующего государства. — Извините, если что не так сказал. Всего хорошего.

«Спасибо на добром слове, — подумал я, выходя из отеля на покрытое пушистым снежным ковром крыльцо. — Интересная беседа, можно сказать, содержательная».

В это время передо мной мелькнул мех куницы, как нельзя лучше гармонирующий с неизменной красной шапочкой на голове Алены.

— Дедушке снова нездоровится, — сообщила самую тревожную новость уходящих суток Красная Шапочка. — Ты куда собрался?

— На процедуры, — потрясаю Алену откровением, что по возрастной категории нахожусь куда ближе к ее дедушке.

— Можно я прогуляюсь с тобой?

— А как же Филипп Евсеевич?

— К нему дядя Клим пошел. Я от их разговоров устала, — откровенно призналась Алена.

Ну не мог же в самом деле такой джентльмен, как я, погнать девушку в номер к болящему дедушке. Если бы на него свалился приступ немоты, тогда совсем другое дело. Мне пришлось медленно идти по заснеженным улицам городка с вцепившейся в локоть Красной Шапочкой. Интересно все-таки, отчего женщина и собака постоянно идут возле левой ноги мужчины? Ответ очевиден: чтобы ударная правая постоянно оставалась свободной. Но я ведь левша.

А Аленушка — внучка своего дедушки, это точно. За короткое время нашей прогулки я узнал немало об устремлениях современной молодежи. Оказывается, Аленушка мечтает иметь детей, любимого мужа, очень любит готовить всякие разносолы, и для нее нет ничего слаще, чем с утра до вечера заниматься стиркой-уборкой. Изредка поддакивая млеющей от мечтаний Красной Шапочке, я петлял улочками Косятина, а затем пришел к малоутешительному выводу: или с годами теряю навыки, или команда Рябова по-прежнему трудится с высоким профессионализмом.

Вместо того чтобы возразить Аленушке, откровенно поведав: с точки зрения потенциального в прямом смысле слова жениха ее главным достоинством являются не задатки повара и полотера, а пресловутый «мыший глаз», я живо поинтересовался состоянием здоровья дедушки, лишь бы Красная Шапочка изменила опасную тему разговора.

Оказалось, ветеран Чекушин рановато стал корчить из себя кандидата в олимпийскую сборную лыжников. И даже когда он длительно шлялся на свежем воздухе без деревяшек на ногах, то все равно допускал сплошную переоценку состояния здоровья, хотя прихватило сердечко в аккурат за рулем «Волги». Лично я бы глотал валидол исключительно по одной причине: если бы меня приговорили ездить на чекушинском драндулете под названием «ГАЗ-21». Конечно, я антиквар, люблю старинные вещи, но не до такой же степени.

О том, чтобы встретиться с майором Саенко в присутствии Алены, не могло быть и речи. Честный мент мог бы разочароваться в моей порядочности, несмотря на солидный аванс. Жена для него — это святое. Разве Олег способен понять, что для меня — то же? Да на свою супругу я готов молиться, относиться к ней с благоговением, а затем чуть ли не со слезами умиления уходить в свою спальню. Меньше всего меня тянет дерзнуть лишний раз прикоснуться к этой святыне, лучше ее светлый образ постоянно таскать в сердце, а фотографию — в бумажнике. В конце концов стесняться Сабины не приходится, моя жена — очень интересная женщина, без всяких шуточек. Но каждый раз, когда я смотрю в ее глаза, передо мной, как наяву, возникает воистину бессмертный образ тестя, и тогда порой возникающее острое желание мгновенно рассыпается в прах.

А вообще-то Сабина похожа на мать. Только минувшей ночью на кладбище я теще цветы не возил, и Решетняк об этом догадался. Спасибо, наездился... Нет, к теще я ничего не имею, но Вышегородский... Трудно понять, как он, заслуженный в определенных кругах деятель искусств, мог вообще любить. И тем не менее это правда. Мне ни разу в жизни не приходилось сталкиваться с подобной любовью.