Книга Пропавший - Микаэль Крефельд

– Ладно! А когда он говорит тебе, что твоя гимнастика – это только детские забавы и что нечего увлекаться такой ерундой, он и тогда прав?

Рената ничего не ответила.

– Или когда он грозится, что не пустит тебя на гимнастику, если ты не исправишь отметки в школе, он тоже прав? Так ли уж он справедлив?

– Откуда вы знаете, что он говорил?

– Я все знаю. Помнишь, что твой папа считает важным?

– Получить образование, чтобы иметь потом хорошую работу и много зарабатывать.

– Но ведь ты-то сама, Рената, мечтаешь совсем о другом? – Он попытался поймать ее взгляд. – А ну-ка, расскажи мне, какая у тебя мечта! Впрочем, я и так это знаю. Твои мечты ведь связаны с гимнастикой, верно?

Она кивнула.

– Расскажи мне о своей мечте!

– Выступить на Олимпиаде за команду ГДР и завоевать золотую медаль.

– Вот именно! И знаешь что? Что бы там ни говорил твой отец, это прекрасная мечта!

– Дурацкая мечта! Я даже не могу устоять на бревне, – сказала она, потирая ушибленную голень. – Фрау Герц говорит, что я неуклюжая балда.

Хауссер наклонился к девочке:

– Нет. Я впервые вижу такую храбрую девятилетнюю девочку. Поэтому я хочу показать тебе что-то особенное.

– Мне девять с половиной. А что вы мне покажете?

– Чтобы это увидеть, тебе надо пойти со мной.

– Меня ждет мама… мама не разрешает…

– …ходить куда-то с незнакомыми людьми. Твоя мама права, никогда не ходи никуда с незнакомцами. Но мы-то друг с другом знакомы. Мы же соседи. А кроме того, я полковник и, значит, старший по званию. – Он улыбнулся и осторожно потянул за кончик красного пионерского галстука, который был у нее на шее. – Мы на минутку, Рената! Ты не пожалеешь.

* * *

На улице у дверей школы стояла с сигаретой Лена, дожидавшаяся, когда выйдет Рената. От ветра Лена спряталась в подъезде. Прошли уже почти все девочки из Ренатиной группы, и Лена нетерпеливо поглядывала в вестибюль, не понимая, где застряла дочка. В этот миг из парадного вышла фрау Герц. Увидев, что она собирается запереть за собой дверь, Лена бросилась к ней на крыльцо:

– Фрау Герц!

Тренер обернулась на ее голос и коротко поздоровалась.

– Вы не видели Ренату?

– Она давно ушла с другими девочками.

– Но она еще не выходила.

– Не может быть. Все ушли, и там больше никого нет.

– Пожалуйста, я очень прошу, откройте дверь!

Учительница раздраженно посмотрела на Лену:

– Я сама проверяла, перед тем как уйти.

– Откройте! Моя дочь осталась там!

Фрау Герц снова вынула ключи и отперла дверь. Лена так и ворвалась, чуть не сбив ее с ног. Слышно было только, как торопливо стучат ее каблуки в пустом коридоре, ведущем к гимнастическому залу.

Подбежав к залу, она быстро отворила дверь.

– Рената! – крикнула она с порога.

Отыскав на стене выключатель, она зажгла свет. Неоновые лампы на потолке замерцали, и зал залил бледный мертвенный свет.

– Рената! – позвала Лена и бросилась в раздевалку. Но там тоже было пусто.

* * *

Хауссер помог Ренате одолеть последние ступеньки пожарной лестницы и выбраться на плоскую крышу школьного здания. Здесь, на высоте пятого этажа, ветер дул еще сильнее.

– Нелегкая задача для нас, раненых бойцов, взобраться на такую высоту, – со смехом сказал девочке Хауссер.

– Что вы хотели мне показать?

– Терпение, мой друг! Нам туда. – Он повел ее куда-то по крыше мимо световых колодцев и огромного вентилятора. – Ты уже слышала историю про Гамельнского крысолова?

– Нет, не слышала. А о чем она?

– В ней рассказывается про то, как один городок заполонили крысы. И вот однажды туда зашел странствующий крысолов, и жители стали его умолять, чтобы он избавил их от крысиного нашествия. Они обещали ему отдать за это все, что у них есть. Крысолов был честным социалистом и сказал, что с него будет довольно, если они заплатят столько, чтобы он мог поужинать и не ложиться спать голодным. И знаешь, что он сделал?

– Нет. Я же не слыхала эту историю.

– Он вынул дудочку и заиграл на ней. – Хауссер стал насвистывать мелодию и зашевелил пальцами, как будто перебирал отверстия дудочки. – И вот изо всех щелей повылезали крысы. Зачарованные дудочкой крысолова, они пошли за ним, и он увел их из города.

– И куда он их увел?

– К ручью. И перешел его вброд. Ручей был не очень глубокий, но достаточно глубокий, чтобы все крысы в нем потонули.

– Так он помог жителям города?

– Точно. Помог. Но когда вернулся назад, чтобы получить обещанную плату, они отказались платить. Они сказали, что ему просто повезло и что сами они могли бы проделать то же самое без его помощи.

– Как нехорошо они поступили!

– Конечно нехорошо. Но так уж водится у капиталистов. Они жадные и лживые. Поэтому крысолов сделал так, чтобы они никогда не забыли про свой обман. Он снова взял дудочку и заиграл.

– Так ведь крыс уже не осталось?

– Нет. На этот раз за ним пошли все дети этого города.

У Ренаты округлились глаза.

– Неужели он их тоже утопил?

– Нет-нет! – засмеялся Хауссер. – Надо же вообразить себе такой ужас! Он увел с собой детей в прекрасное социалистическое государство, где исполнятся все их мечты. Где никто никого не обманывает. – Хауссер погладил девочку по головке. – Видишь вон те башни? – Он показал рукой на громадные прожекторы, черневшие на фоне ночного неба.

– Это прожекторы спортивного парка имени Фридриха Людвига Яна.

– Правильно. – Хауссер взглянул на свои часы. – А теперь гляди внимательно, – сказал он.

И в тот же миг на башнях, постепенно разгораясь, занялись огни. Разгоревшись в полный накал, они образовали ослепительно светящийся круг. Глядя на это зрелище с крыши, можно было подумать, что над этой частью города засиял сверкающий ореол.

– Ну что? Разве это не красота?

Девочка кивнула.

– Сияющий символ величия нашего города, носящий имя отца-основателя немецкой гимнастики.

– «Frisch, fromm, fröhlich, frei!»[30]– сказала Рената. – Это наш девиз. Фрау Герц говорит, что это он завещал.

– Ты просто поражаешь меня своими познаниями, Рената! На этом стадионе мне довелось быть свидетелем замечательных подвигов героев, прославивших наше государство. Когда-то я присутствовал при том, как Уве Хон[31]установил мировой рекорд в метании копья. Он стал первым атлетом, преодолевшим в этом виде спорта стометровый рубеж.