Книга Фазовый переход. Том 1. Дебют - Василий Звягинцев

Машина сильно походила на «Антилопу Гну» из фильма, но все же была посолиднее и поновее, матово-черного цвета, с двумя запасными колесами в нишах передних крыльев. Решетка радиатора у нее была хромированная, большущие каплевидные фары – тоже. Колеса с множеством блестящих спиц. «Не додумались еще сплошные диски штамповать», – мельком удивился Волович. Или – специально так сделано, для форсу. Что-то по здешним временам крутое, как бы не аналог позднейших «меринов» и «лексусов». В ней ехали трое – «шофер» в кожаной куртке, такой же фуражке-восьмиклинке со сдвинутыми на околыш противопыльными очками, именовавшимися «консервами» (отнюдь не в честь «Кильки в томате», а от латинского слова «охраняю»), и пассажиры, просторно разместившиеся на кожаном заднем сиденье. Один в штатском светло-сером плаще и нахлобученной на уши ворсистой кепке, другой в военной форме.

В тогдашних знаках различия Волович совсем не разбирался, но фуражка с малиновым околышем и васильковым верхом разу напомнила что-то виденное в фильмах, разоблачавших «эпоху большого террора». То самое ОГПУ? Или ГУГБ, черт его знает. Все как в русской поговорке: «Про серого речь, а серый навстречь». Да и кому тут разъезжать по бескрайним полям и лесам, «вдали от шума городского»? Не юным же нэпманским сынкам с подходящими по статусу подружками? Только начальству, партийному или чекистскому.

Автомобиль плавно остановился в пяти шагах от Воловича. Тот, что в форме, сделал повелительно-подзывающий жест рукой. Михаил подошел, стараясь держаться как можно более уверенно.

Военный (или чекист), у которого на таких же васильковых, как и тулья фуражки, петлицах помещались три рубиновых прямоугольника, с минуту держал паузу, будто ждал, что встреченный у дороги человек заговорит первым. Штатский в кепке начал закуривать, чиркая и одну за одной отбрасывая шипящие, но не вспыхивающие спички.

Волович выхватил из кармана «Зипо», щелкнул крышкой, поднес к папиросе высокий язычок пламени.

Человек затянулся, благодарственно кивнул.

– Не угостите ли? – как бы на равных спросил Михаил. Мол, я тебе одолжил, теперь ты…

Штатский протянул раскрытый портсигар. Волович взял толстую, явно дорогую папиросу (еще бы, станут пассажиры такой машины дрянь курить). Чекист (или военный) дождался, пока он тоже прикурит, потом движением пальцев показал, что зажигалку следует подать ему. Михаил подчинился.

И все это – без слов. Даже интересно.

Военный с тремя неизвестно что означающими геометрическими фигурами (странным для мужчины образом Волович милитаристской атрибутикой не интересовался. Современные ему знаки различия российской армии знал, и только) повертел зажигалку в пальцах, рассмотрел накладную эмблему «US NAVI», ничего ему, очевидно, не сказавшую, откинул крышку, понюхал фитиль, пожал плечами, закрыл и протянул Михаилу.

– У нас такие на Путиловском еще в Гражданскую делали. Только из латуни. Ну, что скажешь?

Волович жадно досасывал папиросу. Голова сразу закружилась, зато кулак, сжимавший сердце, вроде чуть ослабил хватку.

– Что скажу? Спасибо, если до Москвы довезете…

Это он пошел ва-банк. А если никакой Москвы на тысячу верст нет поблизости? Или она просто в другой стороне, и эти «из» едут, а не «в».

– Можем и довезти, места хватит, – радушно кивнул военный. И даже замок дверцы отщелкнул, повернув ручку. – Только на вопросик сначала ответьте – кем, собственно, будете и что вас сюда занесло?

Михаил чуть было не ответил, как привык в таких случаях: «Кем буду, только господь бог знает, а пока такой-то», но воздержался. Незачем обострять. В рассуждении ближайшего будущего.

– Да так, – неопределенно пожал он плечами. – Репортером недавно работал. Да вот заплутался по жизни, не пойму даже, куда и как попал…

– Пили сильно? – спросил штатский, слегка улыбнулся. – Дело знакомое. Запой на две недели, очнулся хрен знает где, чуть ли в не Усть-Сысольске[110], и карманы пустые и ничего не помнишь. Так?

– Зажигалка вон сохранилась, – сказал военный. – И клифт совсем новый, пусть и пожмаканный до невозможности. В речку падал, в стогах ночевал?

– Всяко случалось, – не стал вдаваться в подробности Волович.

– Бывает, – сочувственно кивнул штатский. – Итак – имя свое хоть помните? И где работаете? Репортером…

Черт, ну и вопрос.

– Волович фамилия. Михаил… Иосифович. В «Актуальной газете», заведующий отделом…

– В «Актуальной», значит. Это где ж такая издается? В Берлине? Вместе с «Накануне»? Или в Югороссии где? В РСФСР точно нету. Даже подпольных… – военный пристально посмотрел Михаилу в глаза. – Настолько плохо с головой? Шел в комнату, попал в другую. За полторы тысячи верст. Тоже не выходит. Пешком в таких башмачках не пройти, а на поезд без документов не сажают. Да и должны быть у шпионов документы, самые надежные. Хоть в «международный»[111]билет покупай…

– Нет, – как можно тверже ответил Волович. – Тут совсем другое. Мне нужно срочно попасть на прием к по-настоящему ответственному лицу из ОГПУ или ЦэКа партии… Имею крайне важную и секретную информацию…

– Вот как? Может быть, вам прямо к товарищу Менжинскому[112]надо? Или сразу к самому Троцкому?

– Это было бы лучше всего, – без смущения заявил Михаил, смутно помнивший, что Менжинский, кажется, сменил Дзержинского после его скоропостижной смерти. – Но, я понимаю, трудно сразу устроить. Поэтому согласен на встречу с любым человеком, имеющим право принимать самостоятельные решения и напрямую докладывать «наверх». Иначе крайне важная информация просто завязнет в бюрократических каналах.

– Грамотно выражаетесь, – похвалил штатский. – Видно, что образованный человек. И не с похмелья, прошу меня извинить. Как вы думаете – начальник отделения секретно-политического отдела центрального аппарата вас устроит? Сумеет разобраться в сути вашего дела?

Спрошено было без всякой иронии, явно заинтересованно. И сам штатский, и его напарник военный выглядели людьми серьезными и неглупыми. Явно приличнее тех чекистов, что он рисовал в своем воображении всю сознательную жизнь. Шаламов, Солженицын, Конквест[113]о таких не писали.