Книга Маг. Школа - Владимир Поселягин

Не глядя бросив подошедшему трактирщику мелкую серебряную монетку, в зале аж стало тихо, я поставил корзину у входа и направился к дворянам, с интересом поглядывавшим на меня. Тот, что шарил под юбкой у малышки, уже встал и было направился к лестнице на второй этаж с номерами, ведя за собой девочку, но остановился как вкопанный, когда я перегородил им дорогу.

Я посмотрел на девчушку – она была красива и наверняка к шестнадцати годам превратится в довольно приятную девушку, но сейчас она спокойно шла следом за парнем, держась за его руку и, судя по глазам, прекрасно представляя, что её ждёт. Самое печальное, что она считала, что это так и надо.

– С дороги! – рявкнул дворянин, положив левую руку на рукоять тонкого, хоть и длинного меча, но почти сразу распался на две половинки.

За этим было интересно наблюдать со стороны: вот парень стоит, вот часть его по разрезу от правого плеча до таза съехала вбок и с влажным хлюпаньем упала на грязный пол, чуть позже свалилась и вторая часть тела. Что забавным не назовёшь – вторая часть упала вместе с ребёнком, так как рука продолжала цепко держать малышку. Та не завизжала, просто хлопнулась в обморок.

– Ненавижу извращенцев! – громко сказал я, исподлобья рассматривая зал. – Я их убиваю, как только встречу. А извращенцами я считаю тех, что спит с детьми, не важно какого пола. Есть тут ещё извращенцы? Ну?!

– Простите. Можно мне забрать мою дочь? – спросил трактирщик, кивнув на девочку.

Присмотревшись к его ауре и сравнив её с аурой девочки, я удивлённо поинтересовался:

– Вы уверены, что она ваша дочь?

– Конечно, моя, – угодливо кланяясь, ответил трактирщик, причём, судя по всполохам ауры, он не врал и искренне считал её своей дочерью. Хм, похоже, жена трактирщика изрядно ему рогов наставила.

– Если это ваша дочь, то почему вы позволяете всяким проходимцам использовать её как женщину? – нахмурился я.

Чувствуя, что моё настроение поползло вниз, тот быстро залепетал, что это было её решение и за эти два года она заработала огромные деньги на приданое. Через пару лет и замуж будет с чем идти.

– Охренеть, – зло глядя на трактирщика, пробормотал я. – Сутенёр чёртов, так ты ещё и дочь подкладываешь под мужчин, чтобы подзаработать?

– Почему только дочь, у меня ещё дети есть, – подписал он себе смертный приговор.

Похоже, трактирщик реально не понимал проблемы, мозги им свернули наглухо этой чумой.

Прикрыв на миг глаза, пережидая приступ бешенства, я вдруг услышал речь, от которой мои глаза распахнулись просто на невозможные размеры и посмотрели влево, где сидел невысокий слащавый мужчина лет двадцати, но, судя по ауре, ему перевалило за тридцать, такой невысокий, что я назвал бы его карликом:

– По-моему, вы, молодой человек, слишком зациклены на том, что в королевстве официально разрешено, а раз так, значит, вам этого хочется, вы буквально мечтаете овладеть этой девочкой, а возможно, и мальчиком, вы сами тайный извращенец, но стараетесь скрыть это ото всех, как и от себя тоже. Не нужно это скрывать, найдите в себе мужество признать, что вы такой же, как все.

– Ты сам-то понял, что сказал и кому? – тряхнул я головой.

Сунув палец в ухо, я стал в нём яростно трясти: мне показалось, что слух обманывает меня. При этом я не забывал контролировать краем глаза дворян, что-то они оживились, начали переглядываться и переговариваться.

– Вполне. Я, как глашатай его величества короля Ленока и преподаватель Медицинской академии по прикладной психологии, могу вам с уверенностью сообщить, что вы такой же, как и мы, – кивнул тот.

– Охренеть! Так это ты – рупор короля, который разносит по королевству эту заразу своим длинным и, надо сказать, неплохо подвешенным языком? Ох, не ожидал я тебя встретить. Сейчас убивать не буду, ещё пообщаемся, с собой возьму.

Выхватив из кобуры пистолет, я открыл огонь по вскочившим на ноги с оружием в руках дворянам. Им просто прострелил головы, а вот пытавшегося сбежать трактирщика отпустил не так быстро, тяжёлые парабеллумные пули рвали ему кости ног и рук, проще говоря, я прострелил ему колени и локти, вот пусть за ним поухаживают те, кого он сам толкнул на кривую дорожку.

– А ты идёшь со мной.

Я отобрал у глашатая небольшой кинжальчик, свернул шею двум здоровякам его охраны, двое других сами подняли руки и дальше мне не мешали, вырубил этого доморощенного психолога и с ним в одной руке и корзиной в другой покинул трактир.

Положив корзину в повозку и забросив, не так аккуратно, как корзину, тело карлика-психолога, я посмотрел на двух святош, бежавших в мою сторону с мечами в руках, один был паладин, другой – рыцарь, и выпустил по ним остаток магазина. Тут было метров пятьдесят, но я не промахнулся. Перезарядив оружие, убрал его в кобуру и, наложив на карлика плетение паралича, занял своё место в повозке, то есть на кипе сена. Стегнув коня поводьями, вывел своё транспортное средство на тракт и резво двинулся вперёд.

Огромный лес закончился через полчаса езды от той безымянной деревушки, а через час сбоку мелькнула малоезженая дорога, уходившая в поле с неснятым ещё урожаем, и я свернул на неё. Что-то в последнее время уж больно много всадников появилось на тракте, буквально галопировавших на своих конях. Были и святоши, часть я пропустил, а мелкие группы отправлял к праотцам, пополнив свою коллекцию плащей.

Дорога, покрутившись по полю, вывела меня к оврагу, но я не стал подниматься на противоположный склон, а направил коня по дну оврага подальше от дороги. За первым же поворотом я осмотрелся и удовлетворённо кивнул: неплохое место для лагеря.

Два часа, что мы двигались от деревни, я придумывал способы казни, причём вслух, чтобы карлик слышал, остановился на сдирании кожи и прибивании его на кресте, поставив тот у дороги на всеобщее обозрение. Психолог не мог пошевелиться, поэтому был вынужден выслушивать весь этот бред, что я нёс, и, судя по ауре, был в ужасе и два раз падал в обморок, чего, в принципе, я и добивался. Кстати, я реально подумывал всё это сделать, но постоянно в воспоминаниях мелькал Генерал со своим «будь добрее, будь добрее». Но как к этим извращенцам станешь добрее? Да мне сидеть рядом с ним противно и брезгливо, тем более карлик, судя по ауре, был пассивным гомиком, а тут – будь добрее!

Всё же карлика я решил не убивать и последний час пути, опустошая на ходу корзинку – я проверил, еда чистая, – раздумывал над более иезуитским способом пытки и, чем больше думал, тем шире улыбался. Наказание всем местным извращенцам было высшей категории.

Что они любят? Конечно же эти свои извращённые развлечения, а что будет, если лишить их этого, использовав как наказание боль? Правда, плетения, влияющие на разум, не мой конёк, но кое-что я смыслил как целитель, поэтому час до оврага и пытался совместить несовместимое и заставить работать те плетения, которые не могли вместе работать. Даже в овраге, позаботившись о коне – воды здесь не было, пришлось достать из баула обычное цинковое ведро и налить в него из фляги воды до краёв, – раздумывал об этом. Думал и когда сбросил карлика на траву, и, изредка озвучивая разные способы казни, это чтобы жизнь ему мёдом не казалась, продолжал работать над плетением, которое я назвал «Смерть извращенцам». Да, немного пафосно и прямолинейно, но оно как раз и не могло убить этих самых извращенцев. Его действие довольно простое. Тот, на кого я наложу заклинание из сорока трёх плетений, теперь даже думать не сможет о своих играх, даже о воспоминаниях, его сразу будет крутить боль, и чем больше он будет думать, тем больше его будет бить фантомной, но от этого ещё более жёсткой болью. Ну ещё и парализует все члены. А чтобы он не умер и мучился до конца дней, я установил несколько плетений медицинской направленности, поддерживающих здоровье извращенца. Жестоко? Не я такой, сами такие.