Книга Ангелополис - Даниэль Труссони

– Так он здесь? – спросила дама.

– Всему свое время, моя дорогая, – сказал Валко. – Вы пришли ко мне за ответами, и я предоставлю вам кое-какие из них.

Ученый откинулся на спинку кресла, чашка с кофе дымилась в его руке.

– Как вам известно, моя дочь основала научную дисциплину – генетику ангелов. Но вы можете не знать, что за ее трудами следили враги. Они надеялись производить ангелов с помощью генетической инженерии.

– Однако вы, кажется, говорили, что Анджела не верила в клонирование? – заметил Азов.

– Она не считала его удобным, – проговорил Валко. – И в качестве аргументов приводила фундаментальные принципы наследственной генетики – природу митохондриальной и ядерной ДНК.

– Сколько ученых – столько и мнений по данному поводу, – произнес старик. – У нас на острове побывало достаточное количество религиозных исследователей, желавших эксгумировать останки Иоанна Крестителя, чтобы проанализировать его ДНК.

– И вы, конечно, сказали им, что не видите в этом особого смысла, – сказал Валко.

– Я говорил, что передатчиком важных свойств является митохондриальная ДНК женщины. Она же – копия ДНК ее матери, бабушки, прабабушки и так далее. И посему Иоанн Креститель, как мужчина, притом, возможно, происходящий от архангела Гавриила, не наследует этого качества.

– Анджела обнаружила, что такое же правило приложимо к нефилимам женского пола, – продолжил Валко. – Точная копия материнской линии вложена в каждую рожденную женскую особь, предоставляя нам невероятную возможность исследовать структуры ДНК древних женщин.

– Однако нефилимы происходят от ангелов и от женщин, – напомнила Вера. – Митохондриальная ДНК может привести нас только назад к человечеству, но не к ангелам.

– Именно так, – согласился Валко. – Вот поэтому Годвин нашел Люсьена непригодным для своих целей. Да, тот происходил от ангела и был в высшей степени чист. Но, располагая техникой восьмидесятых годов прошлого века, Годвин не мог выделить нужной последовательности в генах Люсьена, хотя у того была очень хорошая наследственность. Его митохондриальная ДНК в точности соответствовала ДНК матери, Александры Романовой. Нуклеарная же представляла собой немыслимую смесь генов родителей – людей, нефилимов и той линии, которую Годвин определить не сумел и потому счел неинтересной для своих планов и проектов.

– А что Люсьен? – снова спросила Вера. Она не могла избавиться от желания увидеть таинственное создание, прикоснуться к нему, ощутить тепло его кожи.

– В восемьдесят шестом году я наконец отыскал ангела в сибирской тюрьме, куда его упрятал Годвин. Жуткие условия никак не сказались на нем, существе трансцендентном в буквальном смысле слова, как бы скользящем мимо превратностей материального мира. Но все-таки я понимал, что его нужно вызволить из узилища, и потому убедил Годвина в том, что располагаю предметом куда более ценным, чем Люсьен, – ингредиентом тайного зелья Ноя.

– Сильфием, – догадался Азов.

– В том пакетике, который вы передали мне в восемьдесят пятом году, было два семени, – проговорил Валко. – Одно я отдал Годвину в обмен на Люсьена.

– Зачем? – возмутился старик. – Как вы смогли совершить столь безответственный поступок?

– Во-первых, если б Люсьен остался в Сибири, рано или поздно Годвин – то есть Григори – сумел бы тем или иным образом воспользоваться им. Можете не сомневаться. Во-вторых, что более важно, я знал, что у них нет ни малейшего представления о составе. Он был записан только в одном-единственном месте.

– В распутинской Книге Цветов, – проговорила Вера. – Укрытой в антикварной лавке старой дамы прямо под носом Григори.

– До нынешнего дня, – проговорил Валко, бросив взгляд на Верину сумочку, дабы убедиться, что она не оставила ее в доме. – Но даже если б Годвин сумел прорастить семечко сильфия, то не смог бы воспользоваться им.

– И потому вы увезли Люсьена из России, – прокомментировал Азов.

– Вместе с ангелом я явился сюда, в горы. Я надеялся исследовать организм небесного создания, понять его природу. Иметь в своем распоряжении потомка серафима не всякому удается. Тем более что классификация ангельских систем занимает не последнее место в нашей работе. Люсьен происходит от высшего чина.

– Так он сейчас здесь, в Родопах? – спросила Вера, внимательно слушавшая ученого.

Она отметила, как голос Валко наполнился решимостью, когда он заговорил про Люсьена, а в глазах зажглось честолюбие. Прошли считаные дни с тех пор, когда дама пересматривала сделанные Серафиной Валко фотографии хранителя. Трудно было поверить в то, что ей доведется увидеть такое создание во плоти, прикоснуться к нему, заговорить с ним.

Валко с явной гордостью кивнул.

– Я предоставил ему комнату здесь, в моей скромной хижине, однако он не смог остаться. Все время покидал дом, чтобы скитаться в Родопах, проводя дни и ночи в ущельях. Бывало, я находил его на вершине какой-нибудь горы, сверкающего, как солнечный луч, и возносящего хвалу небесам, а бывало – в пещере, погруженного в свои мысли. Потом я отвел его в Глотку Дьявола, возле которой он и оставался много лет. Думаю, близость собратьев-ангелов, соседство с Хранителями приносит ему утешение. Нечто в его душе обретает мир в этом круге ада.

Седьмой круг

Насилие

Смолян, Родопы

Валко просунул ноги в туристические ботинки, нагнулся и завязал шнурки. Весна в горах холодна, и, чтобы не замерзнуть, им потребуются толстые куртки и перчатки. Зайдя в оранжерею, он вернулся с несколькими куртками «Гортекс». Потом подошел к металлическому шкафу и достал крошечные лакированные коробочки, ложки, изготовленные из различных металлов, ступку с пестом и немного стеклянных сосудов. Затем аккуратно уложил все в свой рюкзак. Обернув тканью переносную газовую плитку, добавил ее к прочему снаряжению. Внизу, в пещере, все необходимое должно быть под рукой.

Застегивая молнию, Валко повернулся к остальным. Распределил куртки, выдал всем по шапке и паре перчаток. Он сомневался в обеих женщинах, Свете и Вере. Худощавая и загоревшая на черноморском берегу Света не знала бо́льших физических напряжений, чем перенесение стопки книг с одной полки на другую. Вера – если он правильно понял – отличалась от нее немногим. Ни та, ни другая не обладали должной подготовкой и силой для похода.

Он попытался напомнить себе, что и сам был некогда новичком в горном краю и что следует быть терпеливым с младшими коллегами. Первые экспедиции Валко прошли в Пиренеях, где они с его первой женой Серафиной полюбили друг друга. В годы, последовавшие за свадьбой, они продолжали искать следы нефилимов в горах. Работа жены в Родопах изменила дальнейшую судьбу супругов. Открытие валкина, встреча с Хранителями, сделанные Серафиной фотографии мертвого ангела и – в качестве величайшего достижения – обретение лиры. Ничего подобного прежде не делал никто, и сам он, несмотря на то что прошло уже почти семьдесят лет, никогда более не достигал прежних высот. С тех пор Рафаэль женился еще два раза, но так и не смог забыть блистательную Серафину. Возможно, сказывалась ностальгическая память об их совместной жизни, но ему казалось, что в горах он к ней ближе, чем где-либо еще…