Книга Восемьсот виноградин - Лаура Дейв

Бобби немного помолчал.

– Подобное не происходит в один момент. Подобное происходит медленно. Нужно быть начеку. Нельзя воспринимать любимого человека как нечто само собой разумеющееся. И не только потому, что он заметит. Ты сам заметишь и истолкуешь это превратно.

– Как же?

– Подумаешь, что тебе и правда все равно.

У брата был такой вид, словно он потерял все. Изменилось бы что-нибудь, если бы Маргарет увидела его сейчас?.. Бобби проявлял свою любовь так, что Маргарет ее не чувствовала. И все же он ее любил. Разве это ничего не значит? Разве стараний, пусть неуклюжих, недостаточно, чтобы удержать двух людей вместе? Особенно когда иначе они могут решить, что проще расстаться?

– Я зол на нее. От этого никому не легче, но я зол и на нее, и на него.

– Я тоже.

– От этого тем более никому не легче.

Я придвинулась ближе.

– Что ты собираешься делать?

– Загладить свою вину, если сумею. Простить Маргарет, если сумею. Помочь ей простить меня. Как-то так.

– Отличный план.

– А у меня есть выбор? – Бобби поставил бутылку на крыльцо и потер руки. – Нельзя ломать семью, не попытавшись ее сохранить.

Я обомлела: брат, который вечно говорил что-то не то, неожиданно сказал нечто ужасно важное. Его слова эхом отдавались в том месте, которое опустело, когда я увидела Бена из окна ателье. Вместе с Мэдди. Вместе с Мишель.

– Спасибо! – воскликнула я и порывисто обняла брата.

– За что? – удивился он.

– Я не знала, что мне делать с Беном, а твои слова расставили все по местам. Спасибо.

– Если ты не дура, выходи за него.

Брат не шутил, но я расхохоталась и стиснула его в объятиях.

– Эй, ребята, что тут происходит?

Перед нами стоял Финн с упаковкой на шесть бутылок пива в руках. Бобби напрягся, а я подвинулась, освобождая место для своего хорошего брата, который в последнее время вел себя очень плохо.

Финн сел с другой стороны от меня. Бобби, по крайней мере, не встал и не ушел. Я попыталась вознаградить его, вручив ему бутылку пива.

И тут я заметила, что в руке у Финна какая-то бумага. Вернее, целая папка с символикой Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе.

Финн подал ее мне.

– Целую ночь искал. Все-таки нашел.

Договор. Тот самый договор, в котором мы обязались навсегда отказаться от виноградника. Я пробежала его глазами. Три строчки для подписей. Бобби расписался в первой, Финн – в третьей. Вторая строчка, оставленная для меня, была пуста.

– Я что, его не подписала?

– Ты его не подписала, – подтвердил Финн.

Бобби глянул на договор, чтобы удостовериться.

– Подписи нет, – кивнул он.

Это определенно о чем-то говорило. Возможно, о том, что студенты-юристы вечно заняты и ничего не могут сделать как следует. А возможно, о чем-то еще.

Финн обнял меня за плечи.

– Его нужно вставить в рамку. Это твое прошлое пытается сообщить что-то твоему настоящему.

– Но что?

– Что – вот в чем вопрос.

Ответ нашелся у Бобби:

– Может, что юрист из тебя никудышный?

Он взял у меня договор и разорвал на мелкие кусочки.

Мы сидели молча. Стояло раннее утро. Туман рассеивался, оставляя после себя солнечный свет. С крыльца полусгоревшего домика вид открывался восхитительный.

– Мне виноградник по-прежнему не нужен, – нарушил молчание Финн.

– Мне тоже.

Бобби не смотрел на Финна, когда произнес эти слова, и все же он с ним согласился.

Я покосилась на Финна. Меня подмывало объяснить ему, что только что произошло: Бобби сделал первый шаг к примирению. Однако я промолчала. Решила довериться тому принципу, который усвоила в последние дни, наблюдая, как жизнь сначала разваливается, а потом восстанавливается – еще более прекрасной, чем я могла ожидать. Не всегда нужно выбиваться из сил, чтобы что-то исправить. Даже если все идет не так, как следует, иногда оно идет именно туда, куда нужно.

– Не хочу взваливать на себя ответственность, – продолжил Бобби. – Впрочем, дело не только в этом: вряд ли у меня получится. А тут нужна твердая вера в успех.

– Может, ты еще передумаешь, – заметила я.

– Ну, сама-то ты передумала только потому, что уже слишком поздно.

– Может, поздно, а может, и нет, – подал голос Финн.

– Может, и нет, – повторил Бобби.

Финн перегнулся через меня и протянул ему руку.

Бобби пожал ее.

А потом младшее поколение семьи Форд напилось, наблюдая, как всходит солнце.

Другой маршрут

Бен лежал на моей кровати, но не спал.

– Привет! – сказал он. – Все в порядке?

Я застыла на пороге – не потому, что не хотела приблизиться. Просто странно было видеть Бена в моей детской спальне. Только в этой комнате я по-настоящему чувствовала себя дома.

– Почему ты улыбаешься? – спросил Бен.

– Не могу пока ответить.

– В любом случае рад, что ты улыбаешься. Как она себя чувствует?

– Ты хотел сказать «он»?

– Нет, она. Твоя мама. За Дэна я не боюсь. Его ничто не берет.

– С родителями все хорошо. У них все будет хорошо.

– Отлично. Тогда иди скорей сюда.

Я присела на край кровати, и Бен положил мне руку на талию.

– Мэдди поехала в гостиницу вместе с Мишель. Она спрашивала, когда сможет вернуться. Спрашивала, сможет ли утром пойти с нами есть блинчики. Мило, правда?

– Очень.

– Я сказал Мэдди, что мы пытаемся отвоевать виноградник. Она была в восторге. Возможно, потому, что отсюда недалеко до блинчиков. Я рад, что ей нравится в Себастополе.

Я улыбнулась, потом посмотрела на Бена – по-настоящему посмотрела – и постаралась подобрать нужные слова.

– Бен, ты не можешь здесь остаться.

– В каком смысле?

– Ты не можешь остаться со мной. Даже на время. Ты должен поехать в Лондон и жить там.

– Ты со мной не поедешь?

Я решительно покачала головой.

Бен помолчал, как бы размышляя, что возразить.

– Я думал, у нас с тобой новый план.

– Ничего не выйдет. Ты должен жить с дочерью. Водить ее на футбол. Забирать из школы.

– Мэдди терпеть не может футбол.