Книга Жизнь продолжается - Александр Махнёв

Впрочем, в девяностых годах прошлого столетия это лицо было бледным, больным и жалким, а потому город этот был похож на тысячи ему подобных, как его ни назови.

Промышленность, так же как и повсюду, потиху загибалась.

Некогда могучий и известный за рубежом экскаваторный завод стоял.

После развала Советского Союза и разрыва экономических связей техника, работающая только в условиях Африки, оказалась абсолютно не востребованной здесь, на родине.

Совсем недавно махровые изделия трикотажной фабрики пользовались неплохим спросом. Но вот пропало сырьё, и фабрика стала.

Изо всех предприятий жил лишь хлебозавод.

Куда ж без хлеба?

Иногда – это если появлялось сырьё – трудился горпищекомбинат.

Гордость области, угольные шахты, пока функционировали, но тоже неритмично, с серьёзными проблемами.

Однако город жил, жил своей серой, обыденной жизнью.

В будни, с шести утра, он оживал.

Тёмные сгорбившиеся фигурки тянулись к предприятиям.

В восемь шла вторая волна – это уже чиновники и сотрудники пока ещё дышащих муниципальных организаций и учреждений стремились на работу.

К десяти открывались ателье, фотомастерская, единственные городские ясли-сад и парикмахерские.

Начинался очередной рабочий день.

К полудню на лавочках сходились старики и старушки, мамаши с детишками.

С шестнадцати часов всё шло уже в обратную сторону: от проходных те же тёмные фигурки тянулись домой.

Многие что-то несли в руках.

Фабричные – сумки с махровыми полотенцами (их тогда вместо зарплаты выдавали).

У заводских руки заняты разными поделками, железками типа мангалов, дачных печурок, или просто трубками, уголками иль ещё чем. В хозяйстве всё сгодится.

К семнадцати служивые люди вешали замки на своих конторах.

А что там высидишь?

Бюджет скудный, сейфы пусты.

Время после трудового дня народ проводил примерно одинаково: весной, летом и осенью – на огородах, зимой – у телевизоров.

Меньшая часть проводила время в гаражах иль на лавочках у дома.

Нет, конечно, не всё так уныло и скучно.

В городе был свой театр, правда, труппа распалась. Актёры кто подался в торговлю, кто уехал в работающие театры.

Но здание стояло и ожидало лучших времён.

Дом культуры также жил, белел своими огромными колоннами, он ещё и работал, но лишь на ночную дискотеку, да изредка на праздники.

Некогда гордость горожан – стадион встречал посетителей открытыми воротами и трибунами, уже без привычных глазу лавок. Главные обитатели спортивной арены, пацаны, самозабвенно, с весёлыми криками, носились с мячом по футбольному полю.

Из ниоткуда, как первые ростки зарождающегося бизнеса, появились залы видеопросмотра.

По вечерам сюда стекалась молодёжь.

Выходя после видиков, девчонки стыдливо прятали глазки и разбегались по домам, нервно смеясь. Значит, порнушку показывали.

А у парней зенки после таких сеансов были точь в точь как у котов мартовских.

Были ещё три кафешки, ресторан. Они также работали.

Главные дни в городе были четверг, суббота и воскресенье.

Почему?

В эти дни работал рынок.

Сюда стекалось всё взрослое население городка.

Конечно, нового на рынке было мало чего.

Так, тряпки, обувка, мелочь всякая.

Но рынок – это местная «Мекка», место всеобщего паломничества.

Здесь можно было себя показать, да на людей посмотреть. Ну и между прочим что-то прикупить, иль что-то продать.

Но это не самое важное.

Рынок – это единственное общедоступное место встреч всех и со всеми. И если учесть, что сватовство и кумовство никто не отменял, и это самый значимый атрибут юга России, то на рынке встречались родные люди.

Здесь все сватья, кумовья и крёстные. А значит, есть о чём поговорить, посплетничать, пожурчать по-семейному, по-родственному.

Ну что? Я не прав?

Кто постарше, это я к вам обращаюсь.

Надо ли называть город?

Конечно, нет!

Какая разница! Они в середине девяностых прошлого столетия все такими были.

И так вот случилось, что в этом замечательном небольшом городке появился новый обитатель.

Звали его Дмитрий. До приезда в этот городок он проходил военную службу в Москве. В девяносто третьем году, попав под сокращение, Дмитрий в считанные дни оказался за воротами КПП.

Молод, лишь чуть более тридцати.

Образован: высшее военное образование и бизнес-курсы.

Энергичен, предприимчив.

Обаятелен. На язык остёр. Смел, находчив.

Всё как у Штирлица.

Занялся Дима бизнесом.

В те годы не торговал только ленивый. Продавали всё и всем. А столица – это поистине кладезь коммерческих возможностей.

Всё шло прекрасно.

Бизнес на подъёме, семья обеспечена, есть хорошие жизненные перспективы.

Но этого человека нужно было знать.

Сидел в нем эдакий чертёнок, который постоянно зудел ему на ухо: «Не твоё это, не твоё, уходи, займись настоящим делом, сколько можно воздухом торговать, уходи!»

И надо же, послушал этого чертенёнка Дмитрий.

Уехал из Москвы.

Уехал сюда, на родину отца, к южным краям, ставить на ноги производство.

Его жизненной целью было – стать заводчиком.

И, как оказалось, именно здесь был его маленький «Клондайк», именно здесь он нашёл то, что позволило в считанные месяцы раскрутиться.

Что значит молодость и хватка!

Не знаю, как случилось, где и когда – да сейчас, в принципе, это и не столь важно – довелось Диме испить минеральной воды из источника, что находился на территории Дома отдыха шахтёрских профсоюзов рядом с городом.

Десятки лет эту воду пили и хвалили, пили и цокали языками.

– Какая прелесть, чудесная водичка, замечательная, солёненькая…

Десятки лет она лилась тонкой струечкой во фляги, банки и бутылки жаждущих, подавалась к столу отдыхающим, лилась и на землю. А земля вновь отдавала живительную влагу бездонному подземному минеральному озеру и дарила лекарство людям.

Дима, попробовав, также поцокал языком, покачал с удовлетворением головой.

– Чудо! Живительная влага.