Книга Набег - Алексей Витаков

— Приглашение на свадьбу. Авл Магерий женится. Завтра прибывает Филипп Араб, поэтому жирный мерин хочет сегодня погулять в узком кругу избранных. Как ты понимаешь, слово «узкий» очень условно.

— А по приезде императора получить у того благословение?

— Ты не глуп.

— Ты что-то недоговариваешь!

— Готовься к тому, что нужно будет развлечь императора и его свиту. Сегодня тебя приласкают, покормят, а завтра подарят твою жизнь чье-то прихоти.

— Разве у меня есть выбор?

— Нет. Ты отдан в аренду до конца празднования тысячелетия. Я очень надеялся на то, что сегодня, выступая против гопломахов, ты наконец получишь травму, хотя бы царапину, которой, поверь, мы бы сумели придать ужасающий вид.

— К чему сейчас об этом? Тысячи людей видели, что бой для меня обошелся несколькими ссадинами и синяками. А ты разве не сомневался в победе?

— Как дубовый листок?

— Спасибо. Копья гопломахов наткнулись на серьезную преграду. Скажи, Цетег, сколько нужно денег, чтобы мне выкупить самого себя?

— Это решает Скавр. Боюсь, что после сегодняшнего поединка цены на тебя еще возросли. И потом, если бы ты был обычным аукторатом, заключившим контракт на отработку определенной суммы, то разговор один. Но ты раб, Ивор. Понимаешь, раб! Который приносит хорошую прибыль хозяину. Зачем ему твои жалкие пятьдесят тысяч сестерциев, если он на тебе может заработать полмиллиона.

— Но тогда зачем мне идти к ростовщику, если я не смогу воспользоваться своими деньгами?

— Ты хотя бы сможешь написать на кого-нибудь завещание. А это уже разновидность пусть ущербной, но свободы. Сегодня победил ты, а завтра смерть в лице гладиатора придет за тобой. Но, идя умирать, твоему сердцу будет намного легче от сознания того, что кто-то будет, возможно, спасен. Хотя ты все можешь продуть в кости или пустить на женщин и выпивку. Правда, чем больше разгульности, тем быстрее приход Харона.

— Меня беспокоит не столько смерть, сколько рождение.

— Что?

Глава 3

— Что? Я не очень понял тебя, непобедимый Ивор, по прозвищу Белка? — Эдил Авл Магерий плеснул руками.

Даже масляная улыбка на толстой физиономии съежилась и превратилась в гримасу.

— Меня беспокоит не столько смерть, сколько рождение, — спокойно повторил я.

— А меня эстетическая сторона мучений, — Магерий, оправившись от внутреннего удивления, положил на мое плечо свою ладонь, которая была крохотным продолжением огромного окорока и выглядела весьма комично.

Магерий в свои тридцать пять лет невероятно растолстел и завоевал прочную репутацию обжоры. Нет, он не ел, а по-настоящему жрал, поглощая уродливых рыб, необычных устриц, хрустящие тушки ортолана[27], гусиную и поросячью печенку, выкормленных в кувшине и сваренных в меду с маком сурков, зародыши свиньи, вырезанные в конце беременности. Все это поливалось изысканным гарумом[28]и дорогими винами. Нужник и тошнильню этот сумасброд именовал «святыми» местами.

Я окинул пиршественный стол, на который слуги выставляли легкие закуски. Среди прочего разнообразия были трюфеля, белые грибы, языки фламинго, молоки мурены, павлиньи мозги, печень рыб-попугаев. Мне стало муторно. За все эти годы рабства я ел лишь ячменную и бобовую пищу, выдаваемую в казарме. Гости нетерпеливо переминались с ноги на ногу и вели в разных углах философские беседы, обсуждали гладиаторские мунеры, старательно делая вид, что запахи пищи, окутавшие помещение, их мало заботят. Я и сам боролся с подступившим чувством голода, но все же заставил себя приглядеться к кругу Магерия. И — ба!.. В основном молодые мужчины, одетые в туники с рукавами, а ведь такую одежду носят только женщины. Мало того, на некоторых вообще надеты столы, обшитые складчатыми оборками. Оборки были даже на груди. Стола — это накидка из тонкого полотна — подобие греческого хитона. Как же они прошли в таком виде по улицам города? Ясно! В одном из углов накиданы в кучу мужские плащи-пенулы. Это верхняя нераспашная одежда, одевающаяся через голову. Вот это свадьба!

— Тебя что-то настораживает или удивляет, мой любезный Белка? Скажу по секрету: женитьба мне необходима для прикрытия. — Магерий сально зевнул. — На роль невесты согласилась моя двоюродная сестра Фаустина. Полная дрянь, конечно. Однополую любовь не признает, но и не критикует любимого братца. А какие фокусы в постели показать может! Между нами: любит гладиаторов. Гермаиск сегодня слетел с пьедестала. Желаю удачи! — Авл подмигнул так, что половина лица заходила топленым жиром, — А вот и она, наша императрица!

Фаустина… Традиционный свадебный наряд шел ей на диво к лицу: туника без швов, стянутая у талии шерстяным геркулесовым поясом с двойным узлом, и драпированная шафранно-желтая тога; высокая прическа из шести прядей, разделенная лентами, как у весталок во время их священнодействий; огненно-красное покрывало на голове и венок из мирта и флердоранжа.

— О нет! Я не выколю себе глаза, как несчастный Эдип, узнавший, что ему довелось стать мужем своей матери. — Магерий зубоскалил во всю ширь своей дикости.

Окружающие угодливо засмеялись. Когда десять свидетелей поставили свои печати на брачном контракте, один из приближенных Авла взял на себя обязанность осмотреть трепещущие внутренности овцы, которую невеста предпочла традиционному поросенку.

— М-да! — выдохнул добровольный гаруспик, с серьезным видом оглядывая внутренности. — Что же я вижу? В правом легком имеется изъян, сердце имеет физический, явно выраженный порок и кровоточит во все стороны, а печень так и вовсе увеличена справа. Вдобавок овцу зарезали не по правилам: нож следует вести снизу вверх при жертвоприношении богам небесным и сверху вниз при жертвоприношении богам подземного царства, а резник вел свой нож поперек, словно имея в виду некоего еще неведомого бога между облаками и безднами. Я даже спрашиваю себя, не слышал ли я писк крысы… Неужели боги разгневаны? Неужто их разгневало неумелое исполнение обряда? Не повторить ли нам его? В те времена, когда наши предки еще питали почтение к божествам-покровителям, при несоблюдении правил или отрицательном результате по внутренностям гадали до тридцати раз…

Но даже такая гнусная шутка не смутила присутствующих.

— Довольно, довольно гаданий, затянутых паутиной религий. Это все суеверия, процветающие на руинах, — затараторил Магерий. — Что касается крысы, я не уверен. Возможно, то была крыса, живущая в воде. Что ж до остального… Об этом поговорим, когда выйдем из триклиния. А покамест я объявляю, что предзнаменования благоприятны. Да осенят боги своим покровительством нашу красивую и великолепную пару, образец преданности нашему императору, и да благословит всемилостивый и всемогущий Юпитер возлияние фалернского, которым мы благочестиво отметим начало нашего веселья!