Книга Красная перчатка - Виталий Гладкий

— Вы как знаете, — не унимался Зиман, — но я все-таки спрошу!

— Постой! — Рыжий Хунрад придержал его за рукав. — Я сделаю это лучше. Как звали убийцу Клейса?

— Вышеня, боярский сын.

— Запомнил. А вы наблюдайте… — Хунрад прокашлялся и вдруг звонким голосом, перекрывшим шум таверны, крикнул: — Вышеня!

Молодого боярина словно ткнули раскаленным гвоздем в мягкое место; он подскочил на лавке и помимо своей воли резко обернулся на зов. Вышеня почти год ждал, что ганзейцы могут его узнать, несмотря на авторитетные заверения мессира Джеральда, утверждавшего, что Любек — самое безопасное место для беглеца. Он страшился этого момента, но когда тот наступил, юноша оказался совсем не готов к нему. Пьянки-гулянки дни и ночи напролет в обществе ваганта усыпили бдительность, притупили чувство опасности, и когда раздалось его имя, Вышеня растерялся.

Зато неистовый Зиман, выхватив нож, перескочил через стол и с криком «Смерть убийце!» бросился на новгородца. Но если по части психологии Вышеня не выдержал испытания, то уроки мсье Гильерма вошли ему в плоть и кров. Он механически выхватил меч и быстрым движением вспорол руку Зимана с ножом от кисти до локтя. Подмастерье закричал от боли, из раны хлынула кровь… и вокруг молодого рыцаря завертелась стальная круговерть — разъяренные товарищи Зимана набросились на него с ножами, как стая псов на одинокого волка.

Нужно сказать, моряки управлялись с ножами мастерски. В этом деле они могли дать фору даже пиратам. Да и ножи у них были длиннее, чем положено, больше напоминая тесаки. Вышене пришлось очень туго. Он не хотел никого убивать, но когда рыжий Хунрад схватил скамейку с намерением сбить его с ног, Вышеня с неведомым прежде мстительным чувством вогнал ему клинок под ребро. Отмахиваясь мечом от наседавших на него моряков и подмастерьев, он медленно отступал к выходу.

Уже у самой двери Вышеня заметил, как сквозь толпу к нему продирается Клаус. Вагант мимоходом своротил скулу одному моряку, затем выбил нож из рук другого, ну а третьему разбил о голову тяжелую пивную кружку. Дальнейшие «подвиги» Клауса он уже не видел. Выскочив наружу, Вышеня со всех ног рванул прочь от таверны, и вскоре ночная темень укрыла его от погони своим черным спасительным плащом.

Он бежал, не выбирая дороги, не зная, куда и зачем, и только мысленно благодарил магистрат за отменную скупость: из-за экономии средств город практически не освещался. Только в редких случаях — если в Любек приезжал император — у домов вывешивались фонари или зажигались смоляные факелы, которые вставлялись в специальные металлические держатели на стенах. Обычно бюргеры ходили по ночам с фонарями в руках, но Вышеня интуитивно выбирал самые темные улицы и переулки, где не встретишь и собаку.

Глава 13

Замок Клиссон

Свадьба состоялась спустя три месяца после «Турнира Золотого дерева» в Эннебоне.

Все это время Жанна и Оливье были вместе; время для них остановилось. Оливье де Клиссон не обладал целомудрием первого супруга Жанны, Жоффрея де Шатобриана, у молодого рыцаря были женщины и до нее, но теперь окружающий мир со всеми соблазнами перестал для него существовать. Внезапная любовь поймала Жанну и Оливье в крепкие сети, и разорвать их мог только тот, кто дал им жизнь, — Творец всего сущего. На столь большую любовь способны лишь сильные и цельные натуры, а Жанна де Бельвиль и Оливье де Клиссон как раз и были именно такими.

Молодожены поселились в родовом замке Оливье — Клиссоне, построенном в XI веке, на реке Севр-Нантез, в восьми сухопутных лье[64]от Нанта. Рядом с замком раскинулся небольшой городок. Долина реки была частью графства Эрбоже. В 851 году Клиссон, как и все графство, согласно Анжерскому договору между франкским королем Карлом II Лысым и бретонским королем Эриспоэ, отошел к Бретани. Основной доход семейство Клиссонов получало от пограничной торговли с Англией и от таможенных сборов, потому что почва в долине Севр-Нантез была болотистой и неплодородной.

Замок Клиссон стоял на высоком гранитном плато и представлял собой замкнутую крепостную стену со множеством оборонительных башен. Он служил стратегическим пунктом на границе герцогства Бретань и обеспечивал его безопасность в ходе войн с сеньорами Анжу и Пуату. Главные ворота защищал надвратный донжон. По соседству с ним находилась башня Святого Людовика, построенная в прошлом веке и названная так в честь короля Людовика IX, останавливавшегося в замке в 1230 году. К воротам вел подъемный мост, перекинутый через глубокий ров.

Сводчатые ворота вели на передний двор. Здесь находился колодец, каменный бассейн с водой, кузница, мельница и жилища слуг, обитающих в замке. Затем следовала внутренняя стена и еще одни ворота. На втором дворе располагались конюшни, погреба и другие службы, а также жилой дом и еще один донжон. Если в надвратных башнях размещалась стража, то хозяйский донжон в мирное время обычно пустовал. Уж больно он был мрачным и неприветливым. Внутри его стены всегда казались сырыми, даже в самую сухую погоду, оконца-бойницы пропускали мало света, а мебель была хоть и добротной, но безо всяких изысков. Она осталась от дедов-прадедов.

На верхнем этаже надвратного донжона жил башенный сторож. Сторожить замок было тяжелой повинностью. Сторожу приходилось испытывать холод, непогоду, необходимо было с постоянным вниманием следить со своего наблюдательного поста за всем происходящим как в замке, так и в его окрестностях. Сторож обязан был трубить в рог на восходе и на закате солнца, когда сеньор отправлялся на охоту и когда возвращался в замок, при приезде гостей, и тем более — при появлении врага.

К глубокому сожалению Жанны, внутренние дворы замка Клиссон так плотно застроили, что там негде было посадить даже одно деревце. Поэтому молодая хозяйка прежде всего разбила за стеной, перед главными воротами, прелестный фруктовый садик и цветник. Розы, лилии, лекарственные травы, виноградная лоза, вьющаяся по стене замка и заплетающая решетчатые стены беседки, создавали неповторимый уют, и спустя некоторое время этот кусочек рая на скалистом бесплодном плато стал излюбленным местом отдыха Жанны, Оливье и детей.

Парадный зал не пользовался большой любовью Жанны. Он был таким же неуютным, как и другие помещения — больших размеров, с тремя рядами колонн. Малое количество спрятанных в нишах узких окон с цветными стеклами предполагали не комфорт, а возможность устроиться как можно безопаснее. Только пол в зале немного скрашивал общую мрачную картину, составленный из разноцветных плит, правильно чередующихся между собой.

Конечно, зал мог и преображаться, особенно в праздники или когда приезжали гости. Его украшали древесными ветками и цветами, по стенам, на свободных местах от оружия и охотничьих трофеев, развешивали ковры и гобелены с изображениями красивых рощ, ручьев и разнообразных животных, а также героев и героинь рыцарских баллад. Посредине зала ставили громадный дубовый стол, покрытый скатертью; вокруг стола и вдоль стен — скамьи с богато расшитыми подушками. Столовые приборы и посуда в основном из золота и серебра украшала застолье. Раньше во главе стола возвышалось на помосте большое кресло с ручками под шелковым балдахином. Обычно в нем сидел владелец замка, Оливье де Клиссон, но с появлением Жанны рядом поставили кресло чуть поменьше — для молодой госпожи.