Книга Черный передел - Алла Бегунова

Анастасия слушала его, не перебивая.

Затем она вознамерилась расспросить давнего знакомца о его недуге. Али-Мехмет-мурза воспротивился. Он остановил ее жестом, когда Аржанова попыталась узнать симптомы болезни. Крымско-татарский этикет не позволял затруднять уважаемого гостя столь подробными беседами. Когда гость появляется в доме, там все должно быть в отменном порядке, а здоровье обитателей – в первую очередь.

Вскоре слуга принес им традиционный черный кофе в металлических чашечках. Анастасия попросила у Али-Мехмет-мурзы разрешения открыть ставни на окнах. Он согласился. При ярком свете дня молодая женщина составила себе более точное представление о недомогании, мучившем мурахаса. Аржанова уверилась, что оно скорее всего связано или с бронхами, или с легкими. К тому же, татарин в течение беседы сильно кашлял, прикладывая платок ко рту. На один вопрос Али-Мехмет-мурза все-таки ответил. Болезнь навалилась примерно полгода назад, в декабре, после его поездки в Балаклаву, когда он попал под проливной дождь со снегом и ветром.

– Достопочтенный мурза, – спросила Аржанова, – бывает ли у вас лекарь?

– Бывает! – мурахас безнадежно махнул рукой.

– Он что-то прописал для лечения?

– Разные средства вроде горячего молока с медом в сотах и отвара из белого калгана и белого имбиря.

– Помогает?

– Разве вы не знаете, что болезни посылает нам Аллах за грехи наши?… – глубоко вздохнув, Али-Мехмет-мурза тут же надолго закашлялся. – По повериям моего народа, существует еще злой дух «див», великан, обросший шерстью. Он душит людей во сне. Мне кажется, его рука иногда сжимает мое горло, и я задыхаюсь…

– Дорогой друг, вы должны жить. А злого духа прогонит мой колдун, – задумчиво произнесла Аржанова…

Белый маг Сергей Гончаров, будучи принят в состав экспедиции с жалованьем в 23 рубля 50 копеек в год, с питанием и предоставлением форменной одежды, заключавшейся в поярковом картузе, суконной куртке, штанах и яловых сапогах, по дороге в Крым не докучал курской дворянке. В очередь с Николаем он или правил лошадьми барского экипажа или, покуривая короткую морскую трубочку из корня черешневого дерева, сидел на козлах рядом с сыном горничной и рассматривал окрестности. На юге России и в Малороссии он еще не бывал, и все, встречавшееся на пути, вызывало у него неподдельный интерес.

Правда, один раз Гончаров вмешался в распоряжения Аржановой, порекомендовав задержаться на почтовой станции.

И оказался прав. Через час началась сильнейшая гроза. Молнии так и блистали в небе, ударяя в землю долины реки Молочная, где вился между полей и лесов широкий шлях, ведущий к Чонгару. Потом у этого шляха они встретили немало сухих деревьев, дочерна спаленных безжалостным небесным огнем.

Зато в Крыму Божий странник впервые проявил непокорство. Он категорически отказался менять свой облик: состригать абсолютно белые, слегка вьющиеся волосы, отпускать бороду, вынимать из мочки уха серебряную серьгу, имевшую вид креста, убирать подальше массивный перстень с печаткой, снабженной загадочной латинской монограммой. Анастасия вызвала его к себе для разговора и объяснила, что подобным образом он не только подвергает опасности собственную жизнь, но и препятствует выполнению задач, поставленных перед экспедицией.

– Нет, – сказал Гончаров и пристально посмотрел ей в глаза.

Такой прием Аржановой был знаком.

Однако гипнозу и внушению она не поддавалась, этот факт секретная канцелярия установила еще перед ее поездкой в Вену.

То, что белый маг вдруг захотел подчинить ее своей воле, заставило молодую женщину задуматься о причинах его отказа. Он охотно рассказывал о своей жизни и своих путешествиях, о наиболее удачных случаях излечения больных, но существовали темы, которых он не касался никогда. Они, по наблюдениям Аржановой, затрагивали сферу его отношений с потусторонним миром.

Потому она не стала добиваться от божьего странника объяснений, не стала требовать неукоснительного выполнения приказа. Она лишь попросила его пока не покидать пределов усадьбы. Белый маг ответил согласием. Ему в обязанность вменили чистку лошадей, их кормление и поение, а также уборку конюшни.

Вернувшись от Али-Мехмет-мурзы, Аржанова нашла Гончарова на рабочем месте. Одетый в пропыленную полотняную куртку, он старательно подметал пол в коридоре перед денниками. На ее просьбу о помощи белый маг откликнулся с радостью, но попросил дать ему время на подготовку к встрече со страждущим.

В чем состояла эта подготовка, она так и не узнала.

Примерно через час Гончаров появился перед ней снова, свежий, как розан, умытый, причесанный, в черной шелковой рубашке с длинными рукавами, хотя дневная жара подходила к тридцати градусам, и со своей котомкой на плече. Вместе с курской дворянкой он сел в крытую арбу, запряженную двумя лошадьми. Федор-Фатих открыл перед ними ворота. Николай, сидевший на месте кучера, щелкнул кнутом. Они поехали в центр Бахчисарая, к старинному дому над рекой.

Вообще-то, приглашение «ирымджи», или колдуна, знахаря, для лечения у крымских татар считается делом обычным. Какой-то местный знаток черной и белой магии уже посещал соратника Шахин-Гирея. Он долго молился, читал заговоры, жег в курильнице волшебную траву и даже разбрызгивал святую воду, но злого духа, принесшего болезнь, не изгнал. Аржанова сказала об этом Гончарову. Он остановился перед дверью, ведущей в комнату мурахаса и спросил Анастасию, действительно ли она желает выздоровления своему татарскому знакомому. Она безмерно удивилась:

– Конечно!

– Что будет потом?

– Мы увезем его отсюда.

– Далеко?

– Не очень. Две версты по горной дороге. На территория бейлика рода Яшлав есть крепость Чуфут-кале. У мурзы там дом. Правда, довольно ветхий.

– Две версты, – как бы про себя повторил Гончаров, – То есть не более трех часов ходу. Ну, это – возможно.

Перекрестившись, белый маг решительно толкнул дверь рукой…

Камни, камни и снова камни видела Аржанова под копытами Алмаза. Белые, почти квадратные камни, два с половиной столетия назад точно подогнанные один к другому, но теперь кое-где провалившиеся, кое-где поднявшиеся выше дорожного полотна. Не более полутора метров в ширину занимала эта дорога. Слева от нее склон горы круто уходил вниз и терялся в густых зарослях грецкого ореха. Справа от дороги гора вздымалась вверх. Однако деревья, цепляясь корнями за почву и сплетаясь ветвями, удерживались на ней и скрывали от путников свет заходящего солнца.

Отряд, о котором мечтал князь Мещерский, возник совершенно стихийно.

В него вошли кирасиры Ново-Троицкого полка и слуги Аржановой в восточной одежде, а также – родственники Али-Мехмет-мурзы. Всего набралось тридцать два человека. Они имели верховых лошадей, холодное и огнестрельное оружие, запас пороха и пуль. Свою боевую задачу они уяснили отлично. О ней сначала рассказал им секунд-ротмистр, а курская дворянка перевела его речь на тюркско-татарский язык. Потом нужные акценты расставил Али-Мехмет-мурза в проникновенном обращении, сказанном тихим, но твердым голосом. Правда, один из воинов, а именно младший сын татарского вельможи шестнадцатилетний Бекир, недавно вернувшийся домой из ханского медресе Зынджирлы, тут же задал ехидный вопрос. Он хотел знать, что делает в отряде женщина, одетая в мужской костюм, и как это сообразуется с законами шариата. Для присутствующих вопрос явился полной неожиданностью. Они переглянулись, но ответить любознательному юноше быстро, четко и убедительно на смогли. Тогда мурахас взял сына за руку и увел в свою комнату для воспитательного разговора.