Книга Побег из Вечности - Саша Южный

Вскоре адвокат сказал, что меня должны перевести в другое место. И действительно, через несколько дней повезли. Сел в машину, смотрю, а рожи-то все знакомые. Та самая троица, что в мою сторону поглядывала. Совпадение это или нет – в том состоянии, в котором я находился, мне было безразлично.

Ехали долго. Потом машина вдруг встала и затрещали выстрелы. Когда пальба прекратилась, двери открылись и нас выпустили. Какие-то люди дали нам оружие. Мне сунули «калашников», с тремя магазинами, и мы снова поехали. Я ничего не понимал, пока один из моих сокамерников, Филипп, не объяснил, что мы должны напасть на террористов. Это была какая-то ферма недалеко от шоссе. Мы свернули с него и проехали пару километров. Когда впереди показалась ферма, Филипп выстрелил по ней из реактивной установки, а потом мы с разгона проломили стену машиной и оказались внутри. Там были арабы, человек десять. Мы расстреляли их из автоматов. А потом откуда-то взялись два металлических чемодана. Там находились деньги – много, как потом выяснилось, семь миллионов евро. Арабы, они действительно были террористы, месяц назад взяли банк. Их долго выслеживали, а потом кто-то в комиссариате решил наложить на эти деньги лапу. Сам мараться не хотел – слишком рискованно – и решил нанять уголовников: Филиппа, Жюля, Симона и еще кого-то четвертого. Но с тем вышла неувязка. Тогда обратили внимание на меня. Мокрушник, восемь трупов и прочее. Короче, терять нечего. Лучшего кандидата и не найти. В нашей группе все были отпетые, у каждого дело тянуло лет на пятнадцать, но настоящим убийцей среди них оказался только я. Как бы то ни было, дело мы сделали. Нам причиталось четыреста тысяч на четверых и свобода. Нелегальная, конечно. Мы должны были отдать деньги и разбежаться. Но те, кто нас нанял, решили иначе. Не думаю, что им стало жалко четырехсот тысяч. Скорей, они решили окончательно замести следы.

Мы ждали их на заброшенной ферме, в пятнадцати километрах от того места, где напали на арабов. Меня на всякий случай посадили в кустах. Остальные остались возле дома. Приехали трое. Спросили про меня. Им ответили, что я убит в перестрелке. Сначала все шло правильно. Они забрали деньги, отсчитали четыреста тысяч, отдали их, а затем достали пистолеты. Второй раз убивать было легко. Я снял этих людей одной очередью. Потом мы сели в их машину и уехали. После убийства этих троих отношения между мной и моими компаньонами заметно потеплели.

– Русский, у тебя есть где отсидеться? – спросил у меня Филипп.

Я пожал плечами.

– Тогда с нами, – сказал он.

Мы проехали километров двести и спрятали машину, решив, что дальше на ней ехать опасно. У нас были чужие удостоверения личности и права, которые мы нашли в карманах убитых.

Филипп сказал, что надо продолжать двигаться в том же направлении и держаться в стороне от дорог. Мы шли на юг, напрямую сквозь ирисовые рощи, заросли розовых кустов и виноградники. Иногда вдалеке мы видели людей. Мне было все равно куда идти. Каждый из нас нес по миллиону восемьсот тысяч долларов, и свобода дышала нам в лицо, как океан, когда приближаешься к нему. Это было такое потрясающее ощущение свободы! От всего: долгов, договоров, кредитов, адвокатов, счетов, обязанностей и прочего. От всего того, от чего раньше времени стареет человек.

Нам надо было добраться до Женевы. Там мы могли сделать себе швейцарские паспорта. Эта троица была матерыми уголовниками, и у них имелись связи.

– Во Франции делать нечего, – сказал Филипп. – Конвойные, что перевозили нас на машине, убиты. Их повесят на нас.

До Швейцарии было рукой подать, когда мы остановились в Жексе. Надо было отдохнуть и принять соответствующий вид.

В гостинице не было воды. Выяснилось, что ее нет во всем городке по причине какой-то поломки на местной водокачке. И вот тут Жюль вдруг проявил себя. Он оказался на все руки мастер – не пойму, почему он занялся уголовщиной, – и отремонтировал водяную помпу. А потом, опять же не знаю что на него нашло, ссудил денег на замену оборудования, из своей доли. Но на этом вспышка его благородства не кончилась. В ее порыве Жюль совершил главную ошибку – дал концерт игры на скрипке. Он так играл, что местные матроны плакали.

– Не жалеешь, что пошел на это дело? – спросил у меня Филипп, когда мы, стоя в толпе, слушали игру Жюля.

Мы все тогда расслабились. Париж был далеко, а Швейцарию, казалось, можно увидеть с крыши гостиницы.

– У меня не спрашивали, сунули в руки автомат – и давай! А ты зачем пошел на это? – спросил в свою очередь я. – Ведь нас могли убить дважды. Сначала террористы, потом эти…

– Я сразу смекнул, чем все кончится, еще в тюрьме. Потому и посадил тебя в кусты, – сказал Филипп.

– Смекнул, а все-таки согласился.

– Мне светило пятнадцать лет. Что бы ты выбрал: выйти после такого срока больным стариком, протянуть еще лет семь и умереть в нищете или столько же лет пожить молодым и обеспеченным. А если повезет, то и больше?

Потом были танцы. А час спустя нам пришлось бежать. Хорошо, что городишко стоял на горе, и я вовремя заметил полицейский автомобиль. Мы побежали в разные стороны. На прощание Филипп дал мне адрес в Женеве. Не знаю, что стало с остальными, но я сумел пересечь швейцарскую границу. Но до Женевы не дотянул. Меня взяли в Ньоне. Так что Женевское озеро я все-таки увидел.

– А деньги? – спросил я.

– Деньги в последний момент удалось сбросить в депозитное хранилище. На меня уже шла облава в городке. Служащий хранилища понял что к чему. Тогда я выложил ему полмиллиона. И он принял на хранение оставшийся миллион триста тысяч.

Меня взяли спустя десять минут, после того как я вышел из хранилища, но ключ от бокса к тому времени был уже спрятан.

– А приступы? – спросил я.

– Что приступы? – не понял Холст.

– Они тебе не мешали?

– Я предупредил Филиппа и сказал, что со мной делать в случае чего. Но он утверждал, что никаких приступов не было.

– Может, они у тебя от тюремных стен? – предположил я.

Холст пожал плечами.

Мак заговорил о деле лишь спустя полторы недели, во время завтрака. Он открыл кормушку, протиснул поднос и потом долго наблюдал сквозь проем, как мы едим, не говоря ни слова. Это было не в его манере. Мы с Холстом не спеша жевали булочки, запивали их кофе и молча переглядывались. И вдруг Мак неожиданно произнес:

– Побег во время транспортировки. Убит один полицейский, двое тяжело ранены. Беглецы обнаружены спустя три недели. Один убит, второму удалось скрыться, еще двое пойманы. При убитом, а также при одном из задержанных обнаружены крупные суммы денег. У каждого по миллиону восемьсот евро, – Мак закончил говорить, сухо поджал губы и обвел нас с Холстом глазами. – Ну и что?

Холст отставил стаканчик с кофе в сторону и подошел к Маку:

– А то, что всего у нас было семь миллионов на четверых. У каждого по миллиону восемьсот евро. И заметь, Мак, при задержании у меня этой суммы не обнаружили. О чем это говорит?