Книга Звезда без любви не рождается - Эммануил Тафель
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Меньшов, озверевший от долгого ожидания, резко ответил: – Мы не можем ждать у моря погоды. Времени мало, снимать надо хотя бы то, что от погоды не зависит!
– Что например? – Владимир Светлаков поправил узел галстука и вопросительно посмотрел на оператора.
– Давайте снимать моряков, их рассказы, байки и похождения.
– И где?
– Да хоть в кабаке!
– О, это идея! Отправляйтесь в гостиницу и ждите звонка.
Автомобиль развернулся и, ревя мотором, умчался в город. Облако пыли тут же осело, прибитое струями дождя, а следы колёс затопила растекшаяся лужа.
Операторы, быстро собрав аппаратуру, отправились обедать. Отдых казалось предстоял долгий, но уже через два часа позвонил Светлаков и почему-то шёпотом сообщил о том, что договорился о съёмке в одном злачном месте. – Как мы туда доберёмся? – спросил Меньшов, собираясь записывать адрес.
– В шесть часов вечера за вами придёт машина. Шофёр будет знать куда вас отвезти.
«Ну прямо тайны мадридского двора» – с неприязнью подумал Игорь, но, тем не менее, посоветовал ребятам готовиться к выезду.
В назначенное время к гостинице подъехал микроавтобус. Операторы быстро погрузили аппаратуру и машина тронулась. Через пятнадцать минут Светлаков позвонил Игорю на мобильный и, волнуясь, спросил, догадался ли он взять с собой магнитофон для синхронной записи звука.
– Взял я магнитофон, взял! – успокоил его Меньшов. – А что, перезаписать звук возможности не будет?
– Конечно не будет! – взорвался директор. – Эти бродяги завтра уйдут в море и поминай как звали.
Ещё полчаса автобус громыхал по дороге с колдобинами и, наконец, остановился у входа в одноэтажное здание с обшарпанными дверями. Внутри было шумно, накуренно и грохотала музыка. Непонятно было где снимать, кого снимать и вообще зачем они сюда приехали. Но через две минуты появился Светлаков, сияя добродушной улыбкой, и повёл их в какой-то закуток. Здесь, за плотно прикрытыми дверями, было не так шумно и менее накуренно. Комната освещалась одинокой лампочкой, висящей на длинном шнуре. Из-за стола, сколоченного из неотёсанных досок, поднялся грузный мужчина с седой бородой.
– Привет киношникам! Рад видеть вас в нашей скромной обители.
– Здравствуйте, – вразнобой поздоровались ребята.
– Присаживайтесь. Вас сейчас угостят, я уже об этом распорядился.
Меньшов, почувствовав себя неловко, тут же заявил:
– Спасибо, мы недавно обедали. Я бы хотел выяснить по поводу съёмки.
– А что вас интересует? – Ну к примеру, рассказ бывалого моряка о морских приключениях, шторме и дальнем плавании.
Мужчина понимающе улыбнулся.
– Вам интересна морская стихия, борьба со штормом и покорение высоких широт? На самом же деле моряк на современном траулере ничего этого не видит. Он пашет как проклятый по двенадцать часов в холодном трюме, потом ест, отсыпается и снова пашет. И так шесть месяцев. Затем приходит в порт, пропивает в кабаке заработанные деньги, тратит их на баб и уже через месяц старается как можно скорее попасть на корабль, чтобы уйти в море.
Меньшов присел за стол, жестом пригласил своих ребят и с огорчением произнёс:
– Ничего себе морская романтика!
– Это не романтика, а правда жизни, – мужчина раскурил трубку, любовно погладил бороду и убедительно сказал: – Но если вам всё-таки нужна полупьяная исповедь из первых уст, я сейчас приглашу морячков, а вы пока готовьте аппаратуру.
– Простите, – опомнился Меньшов, – а как к вам обращаться? – Капитан Кочетков, – и он вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
Оператор быстро пришёл в себя и сразу же начал командовать:
– Пётр, камеру на штатив, поставь трансфокатор и приготовь оптику. Миша, два осветительных прибора по углам комнаты и подключи магнитофон, пожалуйста.
Владимир Светлаков, почувствовав себя лишним, попытался что-то посоветовать, но Меньшов остановил его и попросил следить за порядком. Через полчаса в комнате было не продохнуть. Моряки, бичи и морские бродяги, перебивая друг друга с упоением рассказывали о своих подвигах. Кто замерзал в Арктике, кто тонул в трюме, а кто в любовном угаре, запершись в каюте с буфетчицей, неделю не мог оттуда выбраться.
Оператору некогда было осмысливать что правда в этих байках, а что выдумка. Он снимал. Прижавшись глазом к окуляру и регулируя рукой трансфокатор, он переходил с лица на лицо, напряжённо следя за говорившим. Пауз не было, так как рассказ шёл от первого лица, каждый был героем и всегда выходил победителем.
Когда с грохотом взорвалась лампа одного из приборов, Меньшов объявил перерыв, хотя всем уже стало ясно, что продолжения не будет. Кураж ушёл. Моряки стали потихоньку расползаться и пьяный гудёж перетёк в большой зал пивной.
– Магнитофон работал? Всё записали? – с тревогой спросил Игорь.
– Всё нормально, шеф, – успокоил его Пётр.
В гостиницу они вернулись поздно вечером, наспех поужинали и отправились спать. Светлаков попытался завести разговор о завтрашней съёмке, но Игорь решил, что лучше об этом поговорить завтра.
На следующий день погода разгулялась, солнце прорвалось сквозь плотные тучи и море успокоилось. К причалу подошёл большой белый катер, который корпусом и надстройками скорее походил на яхту.
– Хороший кораблик! – одобрил Меньшов, приветливо здороваясь с капитаном.
– Да как же ему быть плохим, ежели это мой дом, – откровенно удивился моряк.
Севастьянов, так звали капитана, был типичным представителем морской гвардии. Тельняшка, трубка во рту и аккуратно подстриженная борода были характерны для этой породы людей. Натруженные руки и хриплый голос дополняли его внешность.
– А разве у вас нет дома на берегу?
– Нет конечно! Зачем он мне? Жене оставил, – Севастьянов как-то по-детски улыбнулся.
– Странные вы люди, моряки, – Меньшов по трапу взошёл на катер и жестом пригласил своих помощников. – Всё время в море, качка-болтанка, поесть нормально невозможно, а всё равно другой жизни себе не представляете.
– Молодой ты ещё, а говоришь правильно!
Моряк вынул трубку изо рта, привычно положил её в нагрудный карман штормовки и завёл мотор. Катер так шустро рванулся в море, что пришлось держаться за поручни, чтобы не упасть. Минут через десять береговой причал превратился в маленькую точку на горизонте. Ассистент Пётр, не теряя времени, подготовил камеру, а механик Миша, неуклюже переваливаясь от качки, пристегнул оператора к поручню толстым ремнём.
– Так надёжнее будет! – прокричал он на ухо Игорю, так как грохот мотора был сравним с извержением вулкана.
Меньшов привычно взял камеру в руки и, выбрав кадр, начал снимать. Красота вокруг была такая, что дух захватывало: синие море с белыми гребешками волн, голубое небо, окаймлённое хороводом причудливых туч и серая полоска берега на горизонте.